хотя приступы лихорадки мучили уже меньше, страшный упадок сил убивал в нем последнюю надежду, как бывает, когда неудержимый отлив уносит потерпевшего кораблекрушение прочь от спасительного берега.
– Думаю, мне уже недолго осталось, – сказал герцог сидевшей подле него Шарлотте. Явившись к нему без предупреждения после ужина, девушка рассказала новость о леди Флоре и ее молоденьком слуге. Новость была настолько неожиданной, что в первую минуту изумленный герцог не поверил Шарлотте. Теперь же мисс Татлок читала больному один из романов Филдинга. Вильерс не слушал – он просто тихо лежал, с наслаждением наблюдая, как двигаются губы Шарлотты, как ее пальцы перелистывают страницы.
– Почему бы вам не спуститься в гостиную к философам? – добавил больной. – Специально для вас я попросил хозяев пригласить философов.
– Но герцогиня Бомон уверяла, что в кругу ее знакомых нет философов, – подняла на него глаза Шарлотта. – И вы будете жить. Доктор считает, что воспаление проходит.
– Кажется, вы сами советовали мне не слушать докторов, – со слабой улыбкой возразил Вильерс.
Он оказался совершенно прав, полагая, что на этом рождественском приеме не будет соблюдаться так называемый политес. Действительно, презрев светские условности, Джемма предложила ему сыграть партию в шахматы, и он даже сделал несколько ходов, прежде чем осознал, насколько безразлична стала ему игра.
Затем Вильерсу показалось, что Джемма расстроилась и даже надула губки, словно собиралась расплакаться, поэтому он закрыл глаза и притворился спящим. Вообще-то закрывать глаза в его положении было небезопасно: открыв их, он часто обнаруживал, что день уже прошел и за окном ночь или что ночь прошла, а вместе с ней и добрая половина дня.
Никому, конечно, не было дела до того, что с больным подолгу оставалась Шарлотта, которая никогда не выглядела расстроенной. Вот и сейчас девушка смотрела на Вильерса скорее сердито, чем сочувственно.
– Вы что, собираетесь умирать в таком непрезентабельном виде? – язвительно спросила она.
Если бы не слабость, герцог бы расхохотался.
– Попытка воззвать к моему тщеславию вряд ли удастся, – проговорил он. – Можно, я буду называть вас по имени, о мудрейшая мисс Татлок?
– Обращение по имени слишком интимно, – возразила Шарлотта.
– А я как раз и хотел бы привнести интимность в наши отношения, – ответил герцог. В комнате повисло молчание, потом Вильерс добавил: – Хотя, увы, я не задержусь на этом свете достаточно долго, чтобы успеть на вас жениться.
– Не выдумывайте, вы вовсе не хотите на мне жениться, – покачала головой Шарлотта и снова взялась за книжку: – Продолжим?
– С удовольствием, – согласился Вильерс, решив, что отказываться нет резона. – Вы мне нравитесь, Шарлотта. Я думал, что могу полюбить только Джемму, но теперь совершенно уверен, что со временем мог бы влюбиться в вас…
– И очень глупо с вашей стороны! – оборвала его девушка.
– Да, – проговорил Вильерс, наблюдая за ней из-под ресниц.
В глазах Шарлотты блеснули слезы, и герцог, вовсе не желавший ее расстраивать, запаниковал.
– Подумайте о моих словах, – поспешно добавил он. – Мне стыдно, но ничего не поделаешь – я умираю. Вы могли бы унаследовать целое состояние!
– Не торопитесь, а то как бы я не передумала, – не удержалась от иронии Шарлотта. – Вот попрошу позвать священника и сегодня же вечером стану вашей женой!
– Не возражаю.
У нее задрожали губы, нежные и розовые. Вильерс был, как никогда, далек от грешных мыслей о плотском, но ее губы он отметил. И с этих прелестных губок слетали горькие для него слова.
– Ну конечно, вы не возражаете, – горячо воскликнула Шарлотта. – Да только я ни за что не выйду за вас ради вашего состояния, зарубите себе это на носу!
– Может быть, вы захотите стать моей женой ради чего-то другого? – спросил Вильерс, продолжая исподтишка наблюдать за ней. Герцог был уверен, что услышит «нет» – глупец, развалина и вообще не жилец, зачем он нужен ей, такой молодой, умной… – Но только не потому, что вам просто очень хочется замуж, – поспешно добавил больной, решив, что сейчас, когда на него уже пала смертная тень, он имеет право говорить прямо.
– Не знаю, – медленно ответила Шарлотта, и он почувствовал на своей руке ее теплые пальцы.
Вильерса опять охватила ужасная усталость. Снова навалилась боль– невыносимая, изнуряющая боль во всем теле. Ах, она так его утомила!
– Кто бы мог подумать, что глупая маленькая ранка доведет меня до смерти, – печально произнес он.
Шарлотта сжала его руку.
– Пожалуйста, не умирайте, – тихо попросила она.
Увы, это было не в его власти.
– Знаете, как я себя сейчас чувствую? – пробормотал герцог.
– Нет.
– Как факел на ветру, – ответил он и провалился во тьму.
Оставшись возле Вильерса, Шарлотта смотрела, как он спит.
В донельзя исхудавшем, белом, как бумага, лице герцога еще ощущалось биение жизни, говорившее о присутствии в этой бренной оболочке бессмертной души, но как слабо и эфемерно оно было!
Дверь отворилась, и в комнату стремительно вошел Даутри. В первый момент Шарлотта даже его не узнала, так сильно он изменился. Перед ней стоял уже не бывалый моряк в простой потрепанной одежде, а настоящий джентльмен в великолепном нежно-голубом камзоле, без единой складочки сидевшем на его широких плечах, и в рубашке тончайшего полотна. О прежнем Даутри напоминали только рассыпавшаяся по плечам, как у пирата, грива черных волос и старые потертые башмаки.
– Господи, да вы и впрямь превратились в настоящего герцога! – понизив голос, сказала Шарлотта.
– Вернее будет сказать, что я превратился в настоящего павлина, – ответил Даутри. Быстро обойдя кровать с другой стороны, он взял Вильерса за руку. – Проклятие! – вырвалось у него.
Шарлотта не стала притворяться, что не поняла, к чему относится его возглас: Вильерс выглядел так, что любой бы понял – конец совсем близок.
– Завтра сочельник, – печально сказала она. – Я так надеялась, что он не покинет нас в Рождество.
– Он еще может вас удивить.
– Уже удивил, – ответила Шарлотта и, когда Даутри недоуменно поднял на нее глаза, пояснила: – Он сделал мне предложение.
На мгновение лицо будущего герцога Вильерса потемнело, как туча, но тут же снова приняло бесстрастное выражение.
– Вот как? – спросил Даутри. – И вы поддержали эту идею?
– Извините, но вы просто осел, – осадила его Шарлотта, вставая и расправляя юбку.
– Что за вульгарное слово в устах светской дамы! – съязвил Даутри.
– Да, вы осел, – повторила Шарлотта, с удовольствием прислушиваясь к звуку своего голоса. Приезд в Бомон-Мэнор и вообще история ее знакомства с герцогом Вильерсом изменили и саму Шарлотту, сделали ее такой же бесстрашной и дерзкой, как он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
– Думаю, мне уже недолго осталось, – сказал герцог сидевшей подле него Шарлотте. Явившись к нему без предупреждения после ужина, девушка рассказала новость о леди Флоре и ее молоденьком слуге. Новость была настолько неожиданной, что в первую минуту изумленный герцог не поверил Шарлотте. Теперь же мисс Татлок читала больному один из романов Филдинга. Вильерс не слушал – он просто тихо лежал, с наслаждением наблюдая, как двигаются губы Шарлотты, как ее пальцы перелистывают страницы.
– Почему бы вам не спуститься в гостиную к философам? – добавил больной. – Специально для вас я попросил хозяев пригласить философов.
– Но герцогиня Бомон уверяла, что в кругу ее знакомых нет философов, – подняла на него глаза Шарлотта. – И вы будете жить. Доктор считает, что воспаление проходит.
– Кажется, вы сами советовали мне не слушать докторов, – со слабой улыбкой возразил Вильерс.
Он оказался совершенно прав, полагая, что на этом рождественском приеме не будет соблюдаться так называемый политес. Действительно, презрев светские условности, Джемма предложила ему сыграть партию в шахматы, и он даже сделал несколько ходов, прежде чем осознал, насколько безразлична стала ему игра.
Затем Вильерсу показалось, что Джемма расстроилась и даже надула губки, словно собиралась расплакаться, поэтому он закрыл глаза и притворился спящим. Вообще-то закрывать глаза в его положении было небезопасно: открыв их, он часто обнаруживал, что день уже прошел и за окном ночь или что ночь прошла, а вместе с ней и добрая половина дня.
Никому, конечно, не было дела до того, что с больным подолгу оставалась Шарлотта, которая никогда не выглядела расстроенной. Вот и сейчас девушка смотрела на Вильерса скорее сердито, чем сочувственно.
– Вы что, собираетесь умирать в таком непрезентабельном виде? – язвительно спросила она.
Если бы не слабость, герцог бы расхохотался.
– Попытка воззвать к моему тщеславию вряд ли удастся, – проговорил он. – Можно, я буду называть вас по имени, о мудрейшая мисс Татлок?
– Обращение по имени слишком интимно, – возразила Шарлотта.
– А я как раз и хотел бы привнести интимность в наши отношения, – ответил герцог. В комнате повисло молчание, потом Вильерс добавил: – Хотя, увы, я не задержусь на этом свете достаточно долго, чтобы успеть на вас жениться.
– Не выдумывайте, вы вовсе не хотите на мне жениться, – покачала головой Шарлотта и снова взялась за книжку: – Продолжим?
– С удовольствием, – согласился Вильерс, решив, что отказываться нет резона. – Вы мне нравитесь, Шарлотта. Я думал, что могу полюбить только Джемму, но теперь совершенно уверен, что со временем мог бы влюбиться в вас…
– И очень глупо с вашей стороны! – оборвала его девушка.
– Да, – проговорил Вильерс, наблюдая за ней из-под ресниц.
В глазах Шарлотты блеснули слезы, и герцог, вовсе не желавший ее расстраивать, запаниковал.
– Подумайте о моих словах, – поспешно добавил он. – Мне стыдно, но ничего не поделаешь – я умираю. Вы могли бы унаследовать целое состояние!
– Не торопитесь, а то как бы я не передумала, – не удержалась от иронии Шарлотта. – Вот попрошу позвать священника и сегодня же вечером стану вашей женой!
– Не возражаю.
У нее задрожали губы, нежные и розовые. Вильерс был, как никогда, далек от грешных мыслей о плотском, но ее губы он отметил. И с этих прелестных губок слетали горькие для него слова.
– Ну конечно, вы не возражаете, – горячо воскликнула Шарлотта. – Да только я ни за что не выйду за вас ради вашего состояния, зарубите себе это на носу!
– Может быть, вы захотите стать моей женой ради чего-то другого? – спросил Вильерс, продолжая исподтишка наблюдать за ней. Герцог был уверен, что услышит «нет» – глупец, развалина и вообще не жилец, зачем он нужен ей, такой молодой, умной… – Но только не потому, что вам просто очень хочется замуж, – поспешно добавил больной, решив, что сейчас, когда на него уже пала смертная тень, он имеет право говорить прямо.
– Не знаю, – медленно ответила Шарлотта, и он почувствовал на своей руке ее теплые пальцы.
Вильерса опять охватила ужасная усталость. Снова навалилась боль– невыносимая, изнуряющая боль во всем теле. Ах, она так его утомила!
– Кто бы мог подумать, что глупая маленькая ранка доведет меня до смерти, – печально произнес он.
Шарлотта сжала его руку.
– Пожалуйста, не умирайте, – тихо попросила она.
Увы, это было не в его власти.
– Знаете, как я себя сейчас чувствую? – пробормотал герцог.
– Нет.
– Как факел на ветру, – ответил он и провалился во тьму.
Оставшись возле Вильерса, Шарлотта смотрела, как он спит.
В донельзя исхудавшем, белом, как бумага, лице герцога еще ощущалось биение жизни, говорившее о присутствии в этой бренной оболочке бессмертной души, но как слабо и эфемерно оно было!
Дверь отворилась, и в комнату стремительно вошел Даутри. В первый момент Шарлотта даже его не узнала, так сильно он изменился. Перед ней стоял уже не бывалый моряк в простой потрепанной одежде, а настоящий джентльмен в великолепном нежно-голубом камзоле, без единой складочки сидевшем на его широких плечах, и в рубашке тончайшего полотна. О прежнем Даутри напоминали только рассыпавшаяся по плечам, как у пирата, грива черных волос и старые потертые башмаки.
– Господи, да вы и впрямь превратились в настоящего герцога! – понизив голос, сказала Шарлотта.
– Вернее будет сказать, что я превратился в настоящего павлина, – ответил Даутри. Быстро обойдя кровать с другой стороны, он взял Вильерса за руку. – Проклятие! – вырвалось у него.
Шарлотта не стала притворяться, что не поняла, к чему относится его возглас: Вильерс выглядел так, что любой бы понял – конец совсем близок.
– Завтра сочельник, – печально сказала она. – Я так надеялась, что он не покинет нас в Рождество.
– Он еще может вас удивить.
– Уже удивил, – ответила Шарлотта и, когда Даутри недоуменно поднял на нее глаза, пояснила: – Он сделал мне предложение.
На мгновение лицо будущего герцога Вильерса потемнело, как туча, но тут же снова приняло бесстрастное выражение.
– Вот как? – спросил Даутри. – И вы поддержали эту идею?
– Извините, но вы просто осел, – осадила его Шарлотта, вставая и расправляя юбку.
– Что за вульгарное слово в устах светской дамы! – съязвил Даутри.
– Да, вы осел, – повторила Шарлотта, с удовольствием прислушиваясь к звуку своего голоса. Приезд в Бомон-Мэнор и вообще история ее знакомства с герцогом Вильерсом изменили и саму Шарлотту, сделали ее такой же бесстрашной и дерзкой, как он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86