А сейчас, пожалуйста, пошли быстрее. И не плачь. Слезами никому не поможешь.
Регги ухватилась за подол Мэгги, и они пошли вперед, к ранчо Бенсонов. В голове Мэгги кружились тысячи тревожных мыслей, она боялась за Абигейл, рана которой все еще кровоточила, а рука явно была сломана; она боялась за Регги, перепуганную и уставшую, поникшую, словно маргаритка под жестоким солнцем. И боялась за себя – а вдруг у нее не хватит сил пронести Абигейл три мили по этой чудовищной жаре, вдруг она потеряет сознание. Нет, она не имеет права потерять сознание, не имеет права останавливаться. Нужно дойти до Бенсонов! Мэгги медленно направилась к первому холму, который ей нужно пересечь, чтобы добраться до развилки.
Глава 11
Она сбилась с пути. Казалось, они бродят уже несколько бесконечных часов, умирая от жажды. Да, она заблудилась в этих холмах и в бизоньей траве среди техасского ада. Грудь Мэгги вздымалась от молчаливых сдерживаемых рыданий, пока она несла Абигейл в занемевших руках.
Услышав рядом с собой какой-то звук, она взглянула вниз. Регги со стоном опустилась на землю, шляпка упала ей на лицо.
– Регги! – с трудом прошептала она: губы слиплись и потрескались. – Мы должны идти, должны найти доктора.
Регина неподвижно лежала в траве, как брошенная кукла. Она безучастно отвернулась от Мэгги.
Мэгги посмотрела на Абигейл. Девочка уже давно потеряла сознание. Ее спутанные черные волосы свисали, как шелковые кисти, обрамляя блестящее от пота лицо. Кровь пропитала повязку на голове.
Она умирает!
Мысль явилась как призрак, холодный и страшный. На мгновение Мэгги представила себе Сойера: вот он возвращается домой, чтобы похоронить жену и дочерей. Они никогда не доберутся до ранчо Бенсонов, теперь она знала, что не доберутся. Она ошиблась и пошла не в ту сторону, скоро она тоже упадет, и они втроем останутся лежать под топазовым солнцем.
«И тогда, – подумала Мэгги с содроганием, – тогда прилетят грифы». Она уже видела их тени на траве – танцующие тени, исполняющие гротескный танец смерти. Они кружились в небе, издавая зловещие крики, наблюдали за ними и ждали. Они спустятся и сожрут их. Мэгги закрыла глаза и покачала головой. Нет, она этого не допустит!
Регина слишком измождена, чтобы сделать еще хоть один шаг, однако она умрет от солнечного удара, если останется на солнцепеке. Есть единственный способ спасти ребенка! С большим трудом Мэгги опустилась на колени.
– Регги… Регги, забирайся ко мне на спину. Я понесу тебя.
Она не чувствовала под собой ног. Наконец, когда маленькие ручонки Регги обхватили ее шею и она почувствовала вес ребенка на своей спине, она распрямилась, держа Абигейл на руках. Она пыталась забыть о жажде, которая мучила ее, о невыносимой жаре. Устало оглядываясь вокруг, она видела только пустынную золотисто-зеленую равнину, над которой висело марево. Никаких признаков жизни.
– Думаю, сюда, – прошептала она больше для себя, чем для девочек, которые уже не слышали ее, и пошла вперед, согнувшись под бременем двойной ноши.
Она все шла и шла, мимо мескитовых деревьев и зарослей дельфиниума по потрескавшейся земле, твердой и сухой от солнца. Все расплывалось перед глазами. Веки, ноги и руки стали будто свинцовыми. Она думала о Джоне, спящем в своей колыбельке на ранчо. Он скоро проснется и потребует материнского молока. Думала об Эбби и Регине – ведь у них впереди должна быть целая жизнь. Думала и о грифах, и о белых костях, блестевших под безоблачным небом. Она дрожала от усталости и страха.
Один раз она чуть не упала, но сумела удержаться на ногах и продолжала идти, считая шаги. Она придумала для себя что-то вроде безумной игры. Вот еще двадцать шагов, и она увидит впереди ранчо Бенсонов. Когда через двадцать шагов она ничего не увидела, кроме травы, деревьев и поднимавшихся вверх холмов, то поборола отчаяние и начала сначала. Еще двадцать шагов, она поднимется на холм и увидит вдали развилку. Через двадцать шагов она снова сказала себе, что уж теперь точно осталось двадцать шагов. Так она шла, с трудом переставляя ноги, задыхаясь, пока не поняла, что не может сделать больше ни единого шага. Тогда она взглянула на окровавленную повязку на голове ребенка, которого держала на руках.
– Еще двадцать шагов, – хрипло прошептала она. И пошла дальше под палящим солнцем.
Хэтти Бенсон вдохнула аппетитный запах яблочного пирога. В такую жару лучше всего съесть яблочный пирог. Как только он немного остынет, она выйдет на веранду и будет наслаждаться. Она смочила водой салфетку и протерла свое полное потное лицо и шею. Было около полудня – самое жаркое время дня, и делать ничего не хотелось, разве что посидеть немного на веранде, обмахиваясь веером. В доме стояла непривычная тишина – мужчины должны вернуться после продажи скота не раньше чем через месяц. Она очень скучала по Биллу и сыновьям, но, как убеждала себя Хэтти, направляясь к двери на веранду с салфеткой в руках, она и отдыхала – ведь готовки, стирки и уборки стало значительно меньше. Когда она открыла дверь, ее охватил поток раскаленного воздуха. Застонав, она опустилась в кресло в углу веранды. С приятным чувством она снова протерла прохладной влажной салфеткой шею, промокнула щеки и виски и выжала последние капли воды в вырез платья. Как хорошо сидеть здесь в тени и не двигаться. Она пожалела, что не догадалась взять с собой ведро воды, чтобы опустить в него ноги, но теперь ей было лень встать и пойти за ним. Удовлетворившись тем, что у нее есть влажная салфетка и кресло-качалка, она прикрыла глаза от слепящего, жестокого техасского солнца.
Она уже почти уснула, когда до ее слуха донесся странный шелестящий звук. Она выпрямилась и тревожно осмотрела двор, пытаясь разглядеть, что нарушило сонную полуденную тишину. Она козырьком приложила руку к глазам и прищурилась, увидев странную фигуру, приближавшуюся к колодцу.
– Что за… – пробормотала она, приподнявшись с кресла, и тут ее пронзил ужас. В тот же миг она сбежала с веранды и помчалась через двор, забыв про усталость и палящий зной.
Мэгги брела вперед, наполовину ослепшая от солнца и усталости. Мышцы на спине и в руках болели так, что от этой боли на глазах выступили бы слезы, если бы в ее теле осталась хоть капелька влаги. Она в отчаянии чувствовала, что уже падает на землю, падает… Но стоит ей опуститься, она больше не поднимется. А ей нужно… во имя Эбби, Регины, Джоны… не останавливаться! Еще двадцать шагов…
– Мэгги Блейк? О Боже!
Мэгги упала на колени, кто-то взял Эбби из ее рук, Регина сползла с ее спины на землю. С губ ребенка сорвался тихий стон.
– Амелия? – Мэгги с умилением смотрела на женщину, стоявшую перед ней и прижимавшую к груди Эбби. Ее охватила такая радость, такая благодарность, что она чуть не задохнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Регги ухватилась за подол Мэгги, и они пошли вперед, к ранчо Бенсонов. В голове Мэгги кружились тысячи тревожных мыслей, она боялась за Абигейл, рана которой все еще кровоточила, а рука явно была сломана; она боялась за Регги, перепуганную и уставшую, поникшую, словно маргаритка под жестоким солнцем. И боялась за себя – а вдруг у нее не хватит сил пронести Абигейл три мили по этой чудовищной жаре, вдруг она потеряет сознание. Нет, она не имеет права потерять сознание, не имеет права останавливаться. Нужно дойти до Бенсонов! Мэгги медленно направилась к первому холму, который ей нужно пересечь, чтобы добраться до развилки.
Глава 11
Она сбилась с пути. Казалось, они бродят уже несколько бесконечных часов, умирая от жажды. Да, она заблудилась в этих холмах и в бизоньей траве среди техасского ада. Грудь Мэгги вздымалась от молчаливых сдерживаемых рыданий, пока она несла Абигейл в занемевших руках.
Услышав рядом с собой какой-то звук, она взглянула вниз. Регги со стоном опустилась на землю, шляпка упала ей на лицо.
– Регги! – с трудом прошептала она: губы слиплись и потрескались. – Мы должны идти, должны найти доктора.
Регина неподвижно лежала в траве, как брошенная кукла. Она безучастно отвернулась от Мэгги.
Мэгги посмотрела на Абигейл. Девочка уже давно потеряла сознание. Ее спутанные черные волосы свисали, как шелковые кисти, обрамляя блестящее от пота лицо. Кровь пропитала повязку на голове.
Она умирает!
Мысль явилась как призрак, холодный и страшный. На мгновение Мэгги представила себе Сойера: вот он возвращается домой, чтобы похоронить жену и дочерей. Они никогда не доберутся до ранчо Бенсонов, теперь она знала, что не доберутся. Она ошиблась и пошла не в ту сторону, скоро она тоже упадет, и они втроем останутся лежать под топазовым солнцем.
«И тогда, – подумала Мэгги с содроганием, – тогда прилетят грифы». Она уже видела их тени на траве – танцующие тени, исполняющие гротескный танец смерти. Они кружились в небе, издавая зловещие крики, наблюдали за ними и ждали. Они спустятся и сожрут их. Мэгги закрыла глаза и покачала головой. Нет, она этого не допустит!
Регина слишком измождена, чтобы сделать еще хоть один шаг, однако она умрет от солнечного удара, если останется на солнцепеке. Есть единственный способ спасти ребенка! С большим трудом Мэгги опустилась на колени.
– Регги… Регги, забирайся ко мне на спину. Я понесу тебя.
Она не чувствовала под собой ног. Наконец, когда маленькие ручонки Регги обхватили ее шею и она почувствовала вес ребенка на своей спине, она распрямилась, держа Абигейл на руках. Она пыталась забыть о жажде, которая мучила ее, о невыносимой жаре. Устало оглядываясь вокруг, она видела только пустынную золотисто-зеленую равнину, над которой висело марево. Никаких признаков жизни.
– Думаю, сюда, – прошептала она больше для себя, чем для девочек, которые уже не слышали ее, и пошла вперед, согнувшись под бременем двойной ноши.
Она все шла и шла, мимо мескитовых деревьев и зарослей дельфиниума по потрескавшейся земле, твердой и сухой от солнца. Все расплывалось перед глазами. Веки, ноги и руки стали будто свинцовыми. Она думала о Джоне, спящем в своей колыбельке на ранчо. Он скоро проснется и потребует материнского молока. Думала об Эбби и Регине – ведь у них впереди должна быть целая жизнь. Думала и о грифах, и о белых костях, блестевших под безоблачным небом. Она дрожала от усталости и страха.
Один раз она чуть не упала, но сумела удержаться на ногах и продолжала идти, считая шаги. Она придумала для себя что-то вроде безумной игры. Вот еще двадцать шагов, и она увидит впереди ранчо Бенсонов. Когда через двадцать шагов она ничего не увидела, кроме травы, деревьев и поднимавшихся вверх холмов, то поборола отчаяние и начала сначала. Еще двадцать шагов, она поднимется на холм и увидит вдали развилку. Через двадцать шагов она снова сказала себе, что уж теперь точно осталось двадцать шагов. Так она шла, с трудом переставляя ноги, задыхаясь, пока не поняла, что не может сделать больше ни единого шага. Тогда она взглянула на окровавленную повязку на голове ребенка, которого держала на руках.
– Еще двадцать шагов, – хрипло прошептала она. И пошла дальше под палящим солнцем.
Хэтти Бенсон вдохнула аппетитный запах яблочного пирога. В такую жару лучше всего съесть яблочный пирог. Как только он немного остынет, она выйдет на веранду и будет наслаждаться. Она смочила водой салфетку и протерла свое полное потное лицо и шею. Было около полудня – самое жаркое время дня, и делать ничего не хотелось, разве что посидеть немного на веранде, обмахиваясь веером. В доме стояла непривычная тишина – мужчины должны вернуться после продажи скота не раньше чем через месяц. Она очень скучала по Биллу и сыновьям, но, как убеждала себя Хэтти, направляясь к двери на веранду с салфеткой в руках, она и отдыхала – ведь готовки, стирки и уборки стало значительно меньше. Когда она открыла дверь, ее охватил поток раскаленного воздуха. Застонав, она опустилась в кресло в углу веранды. С приятным чувством она снова протерла прохладной влажной салфеткой шею, промокнула щеки и виски и выжала последние капли воды в вырез платья. Как хорошо сидеть здесь в тени и не двигаться. Она пожалела, что не догадалась взять с собой ведро воды, чтобы опустить в него ноги, но теперь ей было лень встать и пойти за ним. Удовлетворившись тем, что у нее есть влажная салфетка и кресло-качалка, она прикрыла глаза от слепящего, жестокого техасского солнца.
Она уже почти уснула, когда до ее слуха донесся странный шелестящий звук. Она выпрямилась и тревожно осмотрела двор, пытаясь разглядеть, что нарушило сонную полуденную тишину. Она козырьком приложила руку к глазам и прищурилась, увидев странную фигуру, приближавшуюся к колодцу.
– Что за… – пробормотала она, приподнявшись с кресла, и тут ее пронзил ужас. В тот же миг она сбежала с веранды и помчалась через двор, забыв про усталость и палящий зной.
Мэгги брела вперед, наполовину ослепшая от солнца и усталости. Мышцы на спине и в руках болели так, что от этой боли на глазах выступили бы слезы, если бы в ее теле осталась хоть капелька влаги. Она в отчаянии чувствовала, что уже падает на землю, падает… Но стоит ей опуститься, она больше не поднимется. А ей нужно… во имя Эбби, Регины, Джоны… не останавливаться! Еще двадцать шагов…
– Мэгги Блейк? О Боже!
Мэгги упала на колени, кто-то взял Эбби из ее рук, Регина сползла с ее спины на землю. С губ ребенка сорвался тихий стон.
– Амелия? – Мэгги с умилением смотрела на женщину, стоявшую перед ней и прижимавшую к груди Эбби. Ее охватила такая радость, такая благодарность, что она чуть не задохнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100