Ведь он обещал маме перед ее смертью, что ты вырастешь настоящей леди и что он обеспечит нам хорошую жизнь. В конце концов из-за этого он все и затеял: хотел поскорей разбогатеть, чтобы мы ни в чем не нуждались…
Бен покачал головой и грустно улыбнулся. Мэгги не отрываясь смотрела в его умные, строгие глаза.
– Так и случилось бы, если бы папе повезло и он напал на настоящую, хорошую жилу, – сказала Мэгги, защищая отца.
– Если бы да кабы… – Бен посмотрел на нее, и его тон смягчился. – Хочешь знать план, болтушка Мэгги? – спросил он.
Мэгги кивнула и впервые за весь день расслабилась, услышав, что брат назвал ее так, как называл отец, когда был ею доволен.
– Для начала мы уберемся подальше от Гофер-Спрингс. Я о нем больше не хочу ни знать, ни слышать. Потом – и не спорь со мной! – я отвезу тебя в Эштон, в Канзас.
– Зачем?
– Затем, чтобы ты пожила у тети Виллоны и дяди Гарри, если они, конечно, согласятся.
– Мы будем жить с ними? В Канзасе? – Мэгги была явно озадачена. Они объездили всю Неваду, исколесили Колорадо и Монтану, переезжали из одного лагеря старателей в другой, не задерживаясь ни в одном из городков, порожденных золотой лихорадкой, двигаясь вслед за слухами и мечтами о залежах золота и серебра. Сколько она помнила, у них никогда не было дома, да они даже и не думали где-нибудь осесть.
– Не мы. – Бен поднялся и посмотрел на нее сверху вниз. – Ты. А я собираюсь найти эту проклятую жилу, которая все время ускользала от папы.
– Тогда я еду с тобой.
– Нет уж. Папа ясно распорядился насчет тебя. Я должен отвезти тебя к тете Виллоне и проследить за тем, чтобы у тебя был дом. И за тем, чтобы из тебя выросла настоящая леди.
– Не хочу я быть леди. И дом не хочу!
У Мэгги аж закружилась голова, пока она вглядывалась в лицо брата. Она не видела ни бледно-голубого неба, ни гор, теснившихся вокруг, ни трав и цветов, устилавших долину вдоль дороги. Только краем уха она услышала клекот орлов, высоко и свободно паривших в небе.
– Бен! – отчаянно воскликнула она. Ее подбородок дрожал. – Прошу тебя, пожалуйста, не вези меня в Эштон. Я хочу остаться с тобой!
– Все решено. Я дал слово папе. – Он отвернулся и направился к лошадям. Мэгги успела заметить, каким решительным стало его лицо – каменным, как скалы, окружавшие их. – Пора ехать. До ночи нам предстоит проделать долгий путь.
Мэгги вцепилась в сиденье и ехала, погруженная в молчаливое отчаяние. Час проходил за часом, и они все больше удалялись по извилистой горной дороге от Гофер-Спрингс. Ничего больше не будет как прежде. Папы нет, и Бен решил избавиться от нее. Оставить у чужих людей. Запереть в доме неизвестно на какой срок. На месяцы? А может, на годы?
– Бен, – сделала она робкую попытку начать разговор, когда на небе появились первые сумеречные тени. Но брат даже не посмотрел в ее сторону. Мэгги подавила рыдания и поморгала, чтобы остановить слезы, застилавшие глаза. Увы, с ней никогда не считались, ее мнения не спрашивали, не обращали внимания на ее желания. Она привыкла делать то, что прикажут. Но ведь теперь совсем другой случай, думала она, покачиваясь на сиденье и невидящим взором глядя на проплывающие мимо сосновые леса. Совсем другой случай, который может изменить всю жизнь. Она должна бороться.
«Почему папе в голову пришла эта сумасбродная идея?» – сердито спросила она себя, и ей тут же стало стыдно. Отец умер всего несколько часов назад. Как она может злиться на него? Но она все равно злилась. Ярость, не стихая, клокотала в душе, досада и отчаяние овладевали ею. Все вдруг изменилось, а она этого не хотела. Она хотела, чтобы все было как раньше…
Мэгги упрямо сжала губы. Впрочем, у нее еще есть время. Чтобы добраться до Канзаса, им потребуется несколько недель, и она успеет напомнить Бену, сколько от нее пользы и какая она помощница. Как хорошо умеет готовить, стирать, разбивать лагерь. Как здорово пришивает пуговицы, штопает носки, умеет лечить мозоли и ссадины. Она делала все это с тех пор, как ей исполнилось пять лет, и она намного больше знала о кочевьях из лагеря в лагерь, из города в другой такой же город, чем о том, как надо жить в доме и быть леди. Мэгги сдвинула шляпу пониже на глаза, чтобы Бен не заметил, как решительно они блестят. Она сумеет убедить его! Заставит его оставить ее у себя. Заставит забыть обещание, данное отцу. Она сделает это до приезда в Эштон!
Глава 2
Городок Эштон в штате Канзас показался Бену и Мэгги, приближавшимся к нему со стороны тополиной рощи, расплавленным от жары куском свинца. Забытая богом дыра, такой же серый и безликий, как само его название. Зажатый в маленькой зеленой долине на берегу речки Соломон в сорока милях к северу от Абилина, городок представлял собой дюжину приземистых деревянных домишек, несколько пивнушек и магазинчиков. Но самой его отличительной чертой была пыль. Путаясь лапками в траве и пища, бегали по дороге цыплята; в тени тополя возле кузницы дремала собака; несколько босоногих ребятишек играли за строением, на котором красовалась вывеска «Салун», и их голоса резко звенели в душном предвечернем июльском воздухе. При виде этой неприглядной картины Мэгги внутренне содрогалась. Ей приходилось проезжать через такие пограничные городишки, но никогда она не собиралась осесть в одном из них. Сама эта мысль ужасала ее. Ведь она не знала другой жизни, кроме постоянных разъездов, не знала, что значит пустить где-то корни, остаться, потерять свободу. При одном упоминании о том, что она хоть на какое-то время станет пленницей этого города, ей становилось трудно дышать.
– Я видела кладбища и повеселее, – пробормотала она, оглядываясь вокруг из-под обвисших полей шляпы, которая была великовата для нее. Несмотря на вызывающие слова, внутри у нее все дрожало.
Бен пробормотал в ответ что-то невразумительное.
– Надеюсь, ты не думаешь, что я здесь останусь? – начала она, наверное, уже в сотый раз после того, как они выехали за пределы Монтаны.
– Успокойся, Мэгги, – отмахнулся Бен. – Мы здесь, и это факт. Кроме того, все не так уж плохо, как ты думаешь. Через пару месяцев я вернусь, чтобы посмотреть, как ты тут поживаешь, – сворачивая на главную улицу городка, он усмехнулся, – и какая из тебя получилась леди. Надеюсь, ты меня не подведешь?
Мэгги не стала отвечать ему. Ее щеки пылали от гнева, но душу сковал настоящий страх. В животе урчало, и, подпрыгивая на сиденье на каждой кочке, она боялась, что сейчас ее вырвет жирным вяленым мясом и печеньем, которые она съела на обед.
Итак, ужасный миг все же наступил. Ей так и не удалось убедить Бена не оставлять ее здесь – как видно, в нем проснулось упрямство, унаследованное от отца. Для него данное обещание намного важнее, чем ее счастье. Или, думала Мэгги, стараясь быть справедливой к брату, пока фургон приближался к центру города, он и правда считает, что здесь ей будет лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Бен покачал головой и грустно улыбнулся. Мэгги не отрываясь смотрела в его умные, строгие глаза.
– Так и случилось бы, если бы папе повезло и он напал на настоящую, хорошую жилу, – сказала Мэгги, защищая отца.
– Если бы да кабы… – Бен посмотрел на нее, и его тон смягчился. – Хочешь знать план, болтушка Мэгги? – спросил он.
Мэгги кивнула и впервые за весь день расслабилась, услышав, что брат назвал ее так, как называл отец, когда был ею доволен.
– Для начала мы уберемся подальше от Гофер-Спрингс. Я о нем больше не хочу ни знать, ни слышать. Потом – и не спорь со мной! – я отвезу тебя в Эштон, в Канзас.
– Зачем?
– Затем, чтобы ты пожила у тети Виллоны и дяди Гарри, если они, конечно, согласятся.
– Мы будем жить с ними? В Канзасе? – Мэгги была явно озадачена. Они объездили всю Неваду, исколесили Колорадо и Монтану, переезжали из одного лагеря старателей в другой, не задерживаясь ни в одном из городков, порожденных золотой лихорадкой, двигаясь вслед за слухами и мечтами о залежах золота и серебра. Сколько она помнила, у них никогда не было дома, да они даже и не думали где-нибудь осесть.
– Не мы. – Бен поднялся и посмотрел на нее сверху вниз. – Ты. А я собираюсь найти эту проклятую жилу, которая все время ускользала от папы.
– Тогда я еду с тобой.
– Нет уж. Папа ясно распорядился насчет тебя. Я должен отвезти тебя к тете Виллоне и проследить за тем, чтобы у тебя был дом. И за тем, чтобы из тебя выросла настоящая леди.
– Не хочу я быть леди. И дом не хочу!
У Мэгги аж закружилась голова, пока она вглядывалась в лицо брата. Она не видела ни бледно-голубого неба, ни гор, теснившихся вокруг, ни трав и цветов, устилавших долину вдоль дороги. Только краем уха она услышала клекот орлов, высоко и свободно паривших в небе.
– Бен! – отчаянно воскликнула она. Ее подбородок дрожал. – Прошу тебя, пожалуйста, не вези меня в Эштон. Я хочу остаться с тобой!
– Все решено. Я дал слово папе. – Он отвернулся и направился к лошадям. Мэгги успела заметить, каким решительным стало его лицо – каменным, как скалы, окружавшие их. – Пора ехать. До ночи нам предстоит проделать долгий путь.
Мэгги вцепилась в сиденье и ехала, погруженная в молчаливое отчаяние. Час проходил за часом, и они все больше удалялись по извилистой горной дороге от Гофер-Спрингс. Ничего больше не будет как прежде. Папы нет, и Бен решил избавиться от нее. Оставить у чужих людей. Запереть в доме неизвестно на какой срок. На месяцы? А может, на годы?
– Бен, – сделала она робкую попытку начать разговор, когда на небе появились первые сумеречные тени. Но брат даже не посмотрел в ее сторону. Мэгги подавила рыдания и поморгала, чтобы остановить слезы, застилавшие глаза. Увы, с ней никогда не считались, ее мнения не спрашивали, не обращали внимания на ее желания. Она привыкла делать то, что прикажут. Но ведь теперь совсем другой случай, думала она, покачиваясь на сиденье и невидящим взором глядя на проплывающие мимо сосновые леса. Совсем другой случай, который может изменить всю жизнь. Она должна бороться.
«Почему папе в голову пришла эта сумасбродная идея?» – сердито спросила она себя, и ей тут же стало стыдно. Отец умер всего несколько часов назад. Как она может злиться на него? Но она все равно злилась. Ярость, не стихая, клокотала в душе, досада и отчаяние овладевали ею. Все вдруг изменилось, а она этого не хотела. Она хотела, чтобы все было как раньше…
Мэгги упрямо сжала губы. Впрочем, у нее еще есть время. Чтобы добраться до Канзаса, им потребуется несколько недель, и она успеет напомнить Бену, сколько от нее пользы и какая она помощница. Как хорошо умеет готовить, стирать, разбивать лагерь. Как здорово пришивает пуговицы, штопает носки, умеет лечить мозоли и ссадины. Она делала все это с тех пор, как ей исполнилось пять лет, и она намного больше знала о кочевьях из лагеря в лагерь, из города в другой такой же город, чем о том, как надо жить в доме и быть леди. Мэгги сдвинула шляпу пониже на глаза, чтобы Бен не заметил, как решительно они блестят. Она сумеет убедить его! Заставит его оставить ее у себя. Заставит забыть обещание, данное отцу. Она сделает это до приезда в Эштон!
Глава 2
Городок Эштон в штате Канзас показался Бену и Мэгги, приближавшимся к нему со стороны тополиной рощи, расплавленным от жары куском свинца. Забытая богом дыра, такой же серый и безликий, как само его название. Зажатый в маленькой зеленой долине на берегу речки Соломон в сорока милях к северу от Абилина, городок представлял собой дюжину приземистых деревянных домишек, несколько пивнушек и магазинчиков. Но самой его отличительной чертой была пыль. Путаясь лапками в траве и пища, бегали по дороге цыплята; в тени тополя возле кузницы дремала собака; несколько босоногих ребятишек играли за строением, на котором красовалась вывеска «Салун», и их голоса резко звенели в душном предвечернем июльском воздухе. При виде этой неприглядной картины Мэгги внутренне содрогалась. Ей приходилось проезжать через такие пограничные городишки, но никогда она не собиралась осесть в одном из них. Сама эта мысль ужасала ее. Ведь она не знала другой жизни, кроме постоянных разъездов, не знала, что значит пустить где-то корни, остаться, потерять свободу. При одном упоминании о том, что она хоть на какое-то время станет пленницей этого города, ей становилось трудно дышать.
– Я видела кладбища и повеселее, – пробормотала она, оглядываясь вокруг из-под обвисших полей шляпы, которая была великовата для нее. Несмотря на вызывающие слова, внутри у нее все дрожало.
Бен пробормотал в ответ что-то невразумительное.
– Надеюсь, ты не думаешь, что я здесь останусь? – начала она, наверное, уже в сотый раз после того, как они выехали за пределы Монтаны.
– Успокойся, Мэгги, – отмахнулся Бен. – Мы здесь, и это факт. Кроме того, все не так уж плохо, как ты думаешь. Через пару месяцев я вернусь, чтобы посмотреть, как ты тут поживаешь, – сворачивая на главную улицу городка, он усмехнулся, – и какая из тебя получилась леди. Надеюсь, ты меня не подведешь?
Мэгги не стала отвечать ему. Ее щеки пылали от гнева, но душу сковал настоящий страх. В животе урчало, и, подпрыгивая на сиденье на каждой кочке, она боялась, что сейчас ее вырвет жирным вяленым мясом и печеньем, которые она съела на обед.
Итак, ужасный миг все же наступил. Ей так и не удалось убедить Бена не оставлять ее здесь – как видно, в нем проснулось упрямство, унаследованное от отца. Для него данное обещание намного важнее, чем ее счастье. Или, думала Мэгги, стараясь быть справедливой к брату, пока фургон приближался к центру города, он и правда считает, что здесь ей будет лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100