— Но речь идет об уэстонских арендаторах, и если миссис Фентон настроит нежелательным образом других фермерских жен…
— Сассекский охотничий клуб окажется в трудном положении, — закончила я за него.
Мы понимали друг друга. Охота — наша общая страсть. Кстати сказать, свора наших очень дорогих гончих живет в поместье сэра Мэтью
— Стэнхоуп-Мэнор. Стоимость охоты непомерно велика, и, разумеется, сэр Мэтью не мог бы взять расходы на себя. Вот почему наш клуб, как и многие другие, существует на взносы его членов.
Ежегодно каждый член клуба должен внести определенную сумму. Ему позволено приглашать на охоту гостей, которые, конечно, тоже должны платить. На содержание клуба нужны деньги. Однако абсолютно недопустимо, чтобы в охоте участвовали люди, не умеющие управлять лошадьми. Один досадный случай уже произошел в начале охотничьего сезона, в ноябре, когда лошадь одного из гостей лягнула гончую. Я опасалась, что сэра Мэтью хватит апоплексический удар прямо на поле.
Заручившись моим обещанием поговорить с Фентонами, сэр Мэтью сказал:
— Спасибо, дорогая. Могу заверить вас, что я пригрозил Уотсону исключением из клуба, если он еще раз выкинет такую дурацкую штуку.
Я кивнула.
Воцарилось молчание. Неожиданно серые тучи, затянувшие небо в это утро, разошлись, и яркое солнце осветило комнату. Казалось, разом зажгли все лампы.
Кабинет — единственное место в доме, принадлежащее мне одной. Как правило, каждый день я работаю здесь за большим письменным столом, записывая хозяйственные расходы, а также все, что потрачено на охоту.
Я подняла глаза на картину Джорджа Стаббса, висящую напротив письменного стола. Художник изобразил, как на ньюмаркетском ипподроме обучают чистокровок. Эта картина — подарок Джералда на мой двадцать первый день рождения — очень мне нравилась. У меня на глаза навернулись слезы.
— Как вы все это переносите, Аннабель? — спросил сэр Мэтью. — И как поживает юный Джайлз?
Я через силу улыбнулась:
— Стараемся держаться, сэр Мэтью. Удар был слишком неожиданным, и я до сих пор не осознала, что Джералда больше нет с нами.
Он покачал головой:
— Да, совсем молодой человек, полный жизни. Сколько ему было? Двадцать девять?
— Двадцать восемь.
— Ведь Джералд много раз целыми днями охотился под дождем, возвращался домой насквозь промокший — и ничего, даже насморка не было, — заметил сэр Мэтью. — Как же он схватил воспаление легких, и где — в Лондоне?
Я устало потерла глаза.
— Сама не знаю, как это случилось, сэр Мэтью.
— Вы уж простите меня, дорогая, что досаждаю вам нудными разговорами. Но если могу быть чем-нибудь полезен, я всегда к вашим услугам.
— Весьма признательна вам, сэр Мэтью. В тяжелые времена всем нужна поддержка друзей.
Он устремил на меня проницательный взгляд.
— Герцогиня все еще здесь?
Сэр Мэтью спрашивал о моей матери, герцогине Сайе. Через два года после смерти шестого графа Уэстона, отца Джералда, она вступила в третий брак с герцогом Сайе и просто обожала, когда ее называли «ваша светлость».
— Она уезжает сегодня днем, — ответила я.
— Хорошо.
Мы обменялись улыбками, прекрасно понимая друг друга.
— Я слышал от Адама, что Уэстон назначил Стивена опекуном Джайлза.
— Так и есть.
Он одобрительно кивнул.
Стивен однажды спас одну из призовых сук сэра Мэтью от рогов разъяренного быка, что навсегда сделало его героем в глазах баронета.
— Уэстон поступил очень разумно. Адам, конечно, хорошо знает свое дело, но слишком стар, чтобы заботиться о мальчике. — Сэр Мэтью запустил пальцы в свою короткую седеющую шевелюру и доверительно сказал:
— Знаете, Аннабель, я всегда полагал, что слух о том, будто Стивен занимался контрабандной торговлей, не лишен оснований.
— Возможно, — равнодушно отозвалась я, — однако по истечении пяти лет это едва ли имеет значение. А правда ли, что Дерхэм продает своих собак? — спросила я, чтобы сменить тему.
— Они уже проданы, Аннабель, — ответил сэр Мэтью и, сделав паузу, добавил:
— За две тысячи гиней.
— Неужели?
Сэр Мэтью торжественно кивнул, налил себе вина и рассказал все, что знал об этом.
***
На другое утро я решила посетить Фентонов, ферма которых находится неподалеку, и поехала через широкие лужайки уэстонского парка. Перед самым рассветом прошел дождь, и на аллее с деревьев капала вода. Обновленная природа дышала свежестью. Выгнутая шея моей ухоженной каштановой кобылы Феи лоснилась, пружинистый шаг свидетельствовал о силе и здоровье. Такое утро, как это, всегда вселяет радость жизни. Мне не хотелось думать о Джералде. Я слегка пришпорила лошадь, и она помчалась галопом к уэстонской дороге.
Ферма Фентонов выглядела вполне процветающей: два больших амбара, сарай для телег, зернохранилище и свинарник. Общий вид несколько портил лишь сильно потоптанный самшитовый кустарник по правую руку от дома. Сидя в седле, я мысленно рисовала себе картину происшедшего, воображая, как понесшая лошадь продиралась сквозь кусты.
При мысли, что под копытами мог оказаться играющий ребенок, кровь застыла у меня в жилах.
— Миледи! — Миссис Фентон стояла в дверях, вытирая руки о передник.
Улыбнувшись ей, я спешилась, привязала Фею к воротам и вошла во двор.
Сьюзен Фентон, дочь уэстонского фермера-арендатора и жена здешнего фермера, была несколькими годами старше меня. Я последовала за ней на кухню, и она, выразив мне сочувствие по поводу моей утраты, заварила чай. Потом, взяв чайник и чашки, мы перешли в небольшую прохладную гостиную. Сьюзен Фентон, поставив чайник на складной столик, пригласила меня сесть на дубовый стул с мягким бело-голубым сиденьем, украшенным вышивкой.
Оправив длинную юбку моего серого костюма для верховой езды, я сказала:
— Должна извиниться перед вами за то, что произошло с вашим кустарником.
Ее хорошенькое, свежее, как яблоневый цвет, лицо было невозмутимо спокойным.
— Не сомневаюсь, что вы полностью восстановите мой кустарник, миледи. Меня беспокоит другое. Мой Робби часто играет в этом укромном месте. — Она отпила чай. — По крайней мере оно казалось мне укромным.
— Я видела кустарник с дороги. Лошадь проскакала прямо сквозь него?
— Да. Я до смерти напугалась.
Ее страх ничуть не удивлял меня.
— Это был не член нашего клуба, Сьюзен, — заметила я. — Какой-то гость, сущий болван, не справился со своей лошадью.
— Мне безразлично, кто это сделал, миледи, — решительно возразила Сьюзен. — Я знаю, что это уэстонская земля, но Фентон взял ее в аренду, и пусть охотники не приближаются к моему дому.
В этот миг забили старинные часы, и мне пришлось подождать, пока бой стихнет.
— Обычно никто не приближается к домам, Сьюзен, — наконец ответила я. — По словам сэра Мэтью, они охотились за милю отсюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
— Сассекский охотничий клуб окажется в трудном положении, — закончила я за него.
Мы понимали друг друга. Охота — наша общая страсть. Кстати сказать, свора наших очень дорогих гончих живет в поместье сэра Мэтью
— Стэнхоуп-Мэнор. Стоимость охоты непомерно велика, и, разумеется, сэр Мэтью не мог бы взять расходы на себя. Вот почему наш клуб, как и многие другие, существует на взносы его членов.
Ежегодно каждый член клуба должен внести определенную сумму. Ему позволено приглашать на охоту гостей, которые, конечно, тоже должны платить. На содержание клуба нужны деньги. Однако абсолютно недопустимо, чтобы в охоте участвовали люди, не умеющие управлять лошадьми. Один досадный случай уже произошел в начале охотничьего сезона, в ноябре, когда лошадь одного из гостей лягнула гончую. Я опасалась, что сэра Мэтью хватит апоплексический удар прямо на поле.
Заручившись моим обещанием поговорить с Фентонами, сэр Мэтью сказал:
— Спасибо, дорогая. Могу заверить вас, что я пригрозил Уотсону исключением из клуба, если он еще раз выкинет такую дурацкую штуку.
Я кивнула.
Воцарилось молчание. Неожиданно серые тучи, затянувшие небо в это утро, разошлись, и яркое солнце осветило комнату. Казалось, разом зажгли все лампы.
Кабинет — единственное место в доме, принадлежащее мне одной. Как правило, каждый день я работаю здесь за большим письменным столом, записывая хозяйственные расходы, а также все, что потрачено на охоту.
Я подняла глаза на картину Джорджа Стаббса, висящую напротив письменного стола. Художник изобразил, как на ньюмаркетском ипподроме обучают чистокровок. Эта картина — подарок Джералда на мой двадцать первый день рождения — очень мне нравилась. У меня на глаза навернулись слезы.
— Как вы все это переносите, Аннабель? — спросил сэр Мэтью. — И как поживает юный Джайлз?
Я через силу улыбнулась:
— Стараемся держаться, сэр Мэтью. Удар был слишком неожиданным, и я до сих пор не осознала, что Джералда больше нет с нами.
Он покачал головой:
— Да, совсем молодой человек, полный жизни. Сколько ему было? Двадцать девять?
— Двадцать восемь.
— Ведь Джералд много раз целыми днями охотился под дождем, возвращался домой насквозь промокший — и ничего, даже насморка не было, — заметил сэр Мэтью. — Как же он схватил воспаление легких, и где — в Лондоне?
Я устало потерла глаза.
— Сама не знаю, как это случилось, сэр Мэтью.
— Вы уж простите меня, дорогая, что досаждаю вам нудными разговорами. Но если могу быть чем-нибудь полезен, я всегда к вашим услугам.
— Весьма признательна вам, сэр Мэтью. В тяжелые времена всем нужна поддержка друзей.
Он устремил на меня проницательный взгляд.
— Герцогиня все еще здесь?
Сэр Мэтью спрашивал о моей матери, герцогине Сайе. Через два года после смерти шестого графа Уэстона, отца Джералда, она вступила в третий брак с герцогом Сайе и просто обожала, когда ее называли «ваша светлость».
— Она уезжает сегодня днем, — ответила я.
— Хорошо.
Мы обменялись улыбками, прекрасно понимая друг друга.
— Я слышал от Адама, что Уэстон назначил Стивена опекуном Джайлза.
— Так и есть.
Он одобрительно кивнул.
Стивен однажды спас одну из призовых сук сэра Мэтью от рогов разъяренного быка, что навсегда сделало его героем в глазах баронета.
— Уэстон поступил очень разумно. Адам, конечно, хорошо знает свое дело, но слишком стар, чтобы заботиться о мальчике. — Сэр Мэтью запустил пальцы в свою короткую седеющую шевелюру и доверительно сказал:
— Знаете, Аннабель, я всегда полагал, что слух о том, будто Стивен занимался контрабандной торговлей, не лишен оснований.
— Возможно, — равнодушно отозвалась я, — однако по истечении пяти лет это едва ли имеет значение. А правда ли, что Дерхэм продает своих собак? — спросила я, чтобы сменить тему.
— Они уже проданы, Аннабель, — ответил сэр Мэтью и, сделав паузу, добавил:
— За две тысячи гиней.
— Неужели?
Сэр Мэтью торжественно кивнул, налил себе вина и рассказал все, что знал об этом.
***
На другое утро я решила посетить Фентонов, ферма которых находится неподалеку, и поехала через широкие лужайки уэстонского парка. Перед самым рассветом прошел дождь, и на аллее с деревьев капала вода. Обновленная природа дышала свежестью. Выгнутая шея моей ухоженной каштановой кобылы Феи лоснилась, пружинистый шаг свидетельствовал о силе и здоровье. Такое утро, как это, всегда вселяет радость жизни. Мне не хотелось думать о Джералде. Я слегка пришпорила лошадь, и она помчалась галопом к уэстонской дороге.
Ферма Фентонов выглядела вполне процветающей: два больших амбара, сарай для телег, зернохранилище и свинарник. Общий вид несколько портил лишь сильно потоптанный самшитовый кустарник по правую руку от дома. Сидя в седле, я мысленно рисовала себе картину происшедшего, воображая, как понесшая лошадь продиралась сквозь кусты.
При мысли, что под копытами мог оказаться играющий ребенок, кровь застыла у меня в жилах.
— Миледи! — Миссис Фентон стояла в дверях, вытирая руки о передник.
Улыбнувшись ей, я спешилась, привязала Фею к воротам и вошла во двор.
Сьюзен Фентон, дочь уэстонского фермера-арендатора и жена здешнего фермера, была несколькими годами старше меня. Я последовала за ней на кухню, и она, выразив мне сочувствие по поводу моей утраты, заварила чай. Потом, взяв чайник и чашки, мы перешли в небольшую прохладную гостиную. Сьюзен Фентон, поставив чайник на складной столик, пригласила меня сесть на дубовый стул с мягким бело-голубым сиденьем, украшенным вышивкой.
Оправив длинную юбку моего серого костюма для верховой езды, я сказала:
— Должна извиниться перед вами за то, что произошло с вашим кустарником.
Ее хорошенькое, свежее, как яблоневый цвет, лицо было невозмутимо спокойным.
— Не сомневаюсь, что вы полностью восстановите мой кустарник, миледи. Меня беспокоит другое. Мой Робби часто играет в этом укромном месте. — Она отпила чай. — По крайней мере оно казалось мне укромным.
— Я видела кустарник с дороги. Лошадь проскакала прямо сквозь него?
— Да. Я до смерти напугалась.
Ее страх ничуть не удивлял меня.
— Это был не член нашего клуба, Сьюзен, — заметила я. — Какой-то гость, сущий болван, не справился со своей лошадью.
— Мне безразлично, кто это сделал, миледи, — решительно возразила Сьюзен. — Я знаю, что это уэстонская земля, но Фентон взял ее в аренду, и пусть охотники не приближаются к моему дому.
В этот миг забили старинные часы, и мне пришлось подождать, пока бой стихнет.
— Обычно никто не приближается к домам, Сьюзен, — наконец ответила я. — По словам сэра Мэтью, они охотились за милю отсюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63