– Нет, я только… я думала… Простите. Конечно, вы должны раздеться.
Он принялся раздеваться и поморщился.
– Вам необходима помощь, – заметила она, шагнув к нему.
– Возможно, – согласился он. – Я, пожалуй, пошлю за оруженосцем. Кровь в нескольких местах засохла, и мне трудно стащить тунику через голову.
Абриэль закусила губу, взвешивая, что хуже: раздеть Рейвена или рискнуть еще больше времени провести наедине с ним, потным и полуодетым, пока тот пошлет за оруженосцем.
– Не стоит, – отказалась она, решив, что лучше поспешить. – Поскольку я уже здесь, могу помочь не хуже оруженосца.
Она старалась не выдать владевших ею чувств: страха, дурного предчувствия и, нужно признаться самой себе, волнения. Она не хотела быть наедине с ним, помогать раздеваться, ощущая, как внутри все дрожит.
Абриэль придвинулась ровно настолько, чтобы коснуться его протянутой рукой, но он резко развернулся, сократив опасное расстояние вдвое, и поднял руки над головой. Абриэль вцепилась в подол туники и резко дернула.
Рейвен издал какой-то странный звук – то ли крик, то ли стон, и Абриэль немедленно застыла.
– Думаю, – пробормотала он, подбираясь настолько близко, что она ощутила его дыхание на своей шее, – что это лучше делать очень медленно.
При всей своей невинности Абриэль была женщиной достаточно мудрой, чтобы понять: не одна только боль причина его затрудненного дыхания. Его не меньше, чем Абриэль, тревожила их близость: она слышала это в его грубоватом выговоре и видела в блеске глаз.
– Да, это один способ, – согласилась она, еще крепче вцепившись в тунику. – Но я считаю, что лучше сорвать ее одним движением. Вот так.
Она немедленно подкрепила свои слова действиями.
– Кровь Господня, девушка, – пробормотал он.
– Простите, что причинила вам боль, но лучше как можно быстрее покончить с этим. Или я была слишком жестока? – встревожилась она.
Его попытка фыркнуть закончилась долгим приступом кашля.
– Немного, девушка. Совсем немного. И я благодарен за заботу, какой бы ни была цена. Вы настоящий ангел милосердия.
Наконец он остался в одной полотняной рубашке и шоссах. На рубашке виднелось темное пятно присохшей к ребрам крови. Он ослабил шнуровку и уже хотел сорвать с себя рубашку, но Абриэль остановила его, намочила тряпку в теплой воде и осторожно прижала к пятну, пока оно не увлажнилось. Теперь можно было легко снять рубашку, не опасаясь повредить рану.
– Встаньте, – велела она. Рейвен подчинился, и Абриэль взялась за края ворота. – Обещаю, на этот раз не будет больно.
Медленно-медленно и очень бережно она стянула рубашку, оставив его обнаженным до пояса. Пришлось закрыть глаза, пока она не вспомнила о необходимости дышать. Хотя через все ребра шла широкая царапина, из которой медленно сочилась кровь, она видела только его широкую грудь и бугры мускулов. Абриэль знала, что он смотрит на нее, но не смела поднять глаза.
И только когда капля крови со щеки разбилась о его грудь, она снова пришла в себя.
– Теперь садитесь, – приказала она, хотя сама едва стояла на подгибавшихся ногах. Пришлось поскорее сесть рядом, после чего Абриэль окунула чистую тряпку в нагретую воду и слегка прижала к его лицу. – Подержите, пока я посмотрю ваши ребра. Не думаю, что рана слишком глубока.
– Да, это удар копья. Скорее очень большая царапина, зато синяк будет огромным.
– Он уже огромный, – сухо сообщила Абриэль, решив делать вид, что он просто ее знакомый, один из многих, кого она лечила в прошлом. Но уловка не сработала. Прикосновение к нему вызвало чувства, которых не должна была испытывать порядочная девушка. Она слышала его дыхание так же отчетливо, как свое собственное, вдыхала запах пота и видела жилку, заманчиво бьющуюся во впадинке между ключицами.
Абриэль быстро отступила, открыла мешочек с травами и, растерев несколько стебельков в порошок, сделала пасту и наложила на рану, прежде чем перебинтовать его торс длинными полосами чистого полотна.
– Теперь можно надеть рубашку, – с облегчением сообщила она.
– А что делать с этим? – спросил он, показывая на окровавленный платок, прижатый к лицу.
Какая же она глупая! Лицо Абриэль загорелось.
– Прошу прощения. Я так устала, что сама не знаю, что говорю.
– Вот как! Значит, это усталость лишает меня способности связно мыслить, когда я рядом с вами? – тихо спросил он.
– Откуда мне знать, что вы испытываете? – отрезала она, и, хотя пыталась принять суровый вид, когда потянулась к платку, все же ее прикосновения были нежными. Она медленно отняла платок и промыла рану, с тревогой замечая, что кровь по-прежнему течет. – Боюсь, что ее придется зашить.
– Или прижечь, – деловито предложил он, пожав плечами, когда она с ужасом воззрилась на него. – Я уже делал это раньше.
– Но я никогда этого не делала и тем более не прижигала ран на лице.
– Боитесь испортить мою красоту?
– Вы льстите себе, – парировала Абриэль. – А может, я не хочу, чтобы вы пугали животных и маленьких детей?!
– В таком случае игла и нитка, – согласился он.
Абриэль обрадовалась, что напряжение между ними немного спало: может, он не заметит, какое воздействие производит на нее. Что-то изменилось в их отношениях, а может, что-то изменилось в ней самой. Придется хорошенько поразмыслить над происшедшим. Но сейчас не время: она слишком занята созерцанием его тела, а перед этим наблюдала подвиги на ристалище. Кроме того, его смуглое лицо выражало неприкрытый интерес. Как легко забыть все и поддаться очарованию момента… если бы не воспоминание о том времени, когда он не давал себе труда быть и вполовину столь дружелюбным. Что бы он ни говорил о своем обращении с ней в их первую встречу, об отказе ухаживать за ней, пока она еще не была помолвлена, женщина в ее положении должна быть уверена в мужчине. А она никогда не сможет быть до конца уверена в Рейвене. Не сможет забыть, что раньше он считал ее недостойной своего внимания.
– Будет больно, – предупредила она, поднося к его лицу иглу с ниткой.
– Ничего, справлюсь, девушка, – заверил он.
Для того чтобы как следует зашить рану, ей пришлось встать над ним. Но он был так велик ростом, что ей почти не приходилось нагибаться. Сначала она боялась воткнуть иглу в его плоть, но он и глазом не моргнул, так что она принялась аккуратно шить.
Его глаза были такими синими, а ресницы – длинными и густыми, что ей пришлось вынуждать себя думать о чем-то другом. И, чтобы отвлечься и завести разговор на посторонние темы, она заметила:
– Мой отчим говорит, что Терстан имел право напасть на вас после целого дня отдыха.
Рейвен подождал, пока она протянет нить в очередной раз, прежде чем ответить:
– Так оно и есть, хотя я знал, что нужно быть готовым к удару в спину, особенно с таким, как он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79