— Да, — кивнул Эрик. — Мы доставили их сюда еще с вечера. Они там, на полянке, за кипарисовой рощей.
Герцог обернулся и коротко свистнул. Тотчас из рощи появились двое мужчин с тяжелыми носилками, за ними еще двое. Майлз кивнул Оги, тот, в свою очередь, позвал помощников, и вскоре работа закипела.
— Пожалуй, часом тут не обойдется, — заметил Эрик Кросс, — у нас есть время, пойдем к нашему огоньку, поговорим.
В голосе отца звучала горечь. Время — понятие относительное. Что такое для людей, месяцами не видящих друг друга, какие-нибудь час или два?
— Я приготовил тебе сюрприз, — с грустной улыбкой добавил Эрик, — кое-кто ждет тебя в лагере.
Майлз нахмурился. Он лучше других сознавал опасность, которой подвергался лорд Кандлейский, взяв на себя организацию операции по доставке оружия. Одному Богу известно, чем он рисковал. Кого же мог герцог привести с собой?
Эрик Кросс, так же как и его сын, прекрасно понимал стремление американских колонистов обрести независимость от метрополии и, как человек прогрессивных взглядов, разделял их убеждения. Более того, он помогал повстанцам делом. Для непосвященных герцог и его сын оставались злейшими врагами. Спектакль с родительским проклятием разворачивался перед всей страной, и лишь очень немногие знали, что за этим стоит. Только отчаянная жажда увидеть сына вкупе с присущим герцогу авантюризмом в хорошем смысле этого слова могли подвигнуть его на столь рискованный шаг.
— Отец, кого ты привел с собой? — чуть дрогнувшим от волнения голосом спросил Майлз.
— Неужели вы действительно считаете, что сможете держать меня в стороне?
Майлз резко обернулся, услышав мелодичный женский голос. Голос, который мог принадлежать только самой красивой, самой лучшей для Майлза женщине на земле. Она шла к нему, ступая гордо и величественно, и плащ развевался за ней по ветру, и золотисто-каштановые волосы струились по ее плечам. Она была похожа на королеву из сказки — прекрасная и недоступная, достойная поклонения и обожания. Изумрудные глаза ее блестели от слез. Она подошла, раскинув руки, и Майлз упал в ее объятия, с трудом сдерживая рыдания. Она гладила его по голове и плакала от счастья и боли.
— Мама, Боже, это безумие! Знаешь ли ты, какой опасности подвергаешь себя?! Зачем ты пришла сюда?..
Майлз пытался говорить убедительно, но предательская дрожь в голосе заставила его замолчать.
— О, Майлз! — сквозь слезы воскликнула леди Кэтлин. — Риск ничто по сравнению с мукой, которую испытываешь, зная, что ты рядом, но увидеться с тобой невозможно.
Майлз осторожно поцеловал мать в высокий чистый лоб. Она нисколько не изменилась с годами. От нее по-прежнему приятно пахло фиалками, и этот запах напоминал ему счастливые годы, когда они были неразлучны.
— Не стоило бы тебе этого допускать, — обратился Майлз к отцу.
Эрик рассмеялся.
— Сын мой, — шутливо воздев руки к небу, сказал он, — если ты в самом деле веришь в то, что леди Кэт будет спрашивать у кого-то разрешения, должен тебя огорчить: ты до сих пор не знаешь собственную мать.
Майлз покачал головой.
— Я знаю свою мать, — возразил он, — и все же я не могу не волноваться: разоблачение грозит вам страшной бедой. Не хочу вас больше втягивать в эту опасную игру. Ты и так очень много сделал для нас, отец.
— Я делаю только то, что могу, Майлз, и буду так же поступать в дальнейшем.
— Будь по-моему, — вступила Кэтлин, с заметным раздражением в голосе, — мы бы могли делать больше. Сколько раз я пыталась убедить твоего отца в том, что нам надо вернуться в Америку, что мы должны помогать колонистам по-настоящему.
Майлз очень хорошо знал, на чьей стороне его мать. Знал он и то, что в ней говорит привязанность к дому, к своей Каролине, где родился Майлз; эта любовь к родине передалась и сыну.
— Нет, мама, отец прав, — возразил он. — Мы и так справимся. Англия — родина Глинни, не забывай об этом. Моя сестра совсем не помнит нашей усадьбы, наших «Белых дубов». Здесь ее родина, здесь и ее наследство. Если вы решите уехать в Америку, все состояние отца будет конфисковано, он лишится титула, и моя сестра останется без наследства.
— Твоя сестра скучает по тебе и любит тебя так же сильно, как и мы, Майлз, — продолжала настаивать на своем леди Кэтлин, — и она страдает и мучается от того фарса, в который мы превратили свою и ее жизнь.
— Глинни — ребенок, и она не может понять всего. Разве способна девочка оценить в полной мере, чего она лишится, если мы оставим Англию.
— Ты слишком долго пробыл вдали от дома, Майлз, — чуть насмешливо заметил Эрик, — твоя сестра уже не ребенок. Она здорово повзрослела.
Тень легла на лицо Майлза при воспоминании о своей красивой сестричке, так похожей на мать. Десятилетняя разница в возрасте не помешала им испытывать близость, ту особую близость, которая возникает между любящими братом и сестрой.
— Я скоро увижусь с Глинни, — медленно проговорил Майлз и, без улыбки заглянув матери в глаза, добавил: — Хочешь — верь, хочешь — не верь, но отец помогает нам сейчас больше, чем если бы он был в Чарлстоне. Его влияние при дворе… нам чертовски важно, — чуть запнувшись, закончил Майлз.
— Вот уж конечно! — вырвалось у Кэтлин.
Майлз, насупившись, посмотрел на отца. На его памяти мать ни разу не позволяла себе сказать ни одного худого слова об этом сильном и все еще красивом мужчине, которого она так беззаветно любила. Младший Кросс невольно задумался, не дал ли трещину этот столько лет продержавшийся счастливым брак. Эрик понял вопрос в глазах сына и поспешил успокоить его, покачав головой:
— Мы с Кэтлин устали от выходок, которые позволяет себе в последнее время Георг. Он отклоняет любые дельные предложения, прислушиваясь лишь к советам министров, которые думают только о содержимом своих кошельков, мечтая поживиться за счет колоний. Боюсь, мое влияние на короля гораздо меньше, чем принято считать. Быть может, твоя мать права, и нам надо вернуться домой.
— Нет, отец. Я продолжаю считать, что твое место здесь, в Англии. Пока Франция не поможет нам, мы нуждаемся в оружии, том самом, которое ты нам поставляешь. Я знаю, как трудно устраивать все через третьих лиц, но по-другому нельзя ради безопасности не только твоей, но и дела. Именно поэтому тебе лучше бы не появляться здесь собственной персоной.
Тут Майлз вспомнил о женщине, находившейся на борту его корабля, и той опасности, которую она собой представляет. Она знает его имя, и не дай Бог… Не хватало еще, чтобы из-за нее пострадали родители.
— Кстати, вас никто не видел по дороге? Никто не признал в вас герцога и герцогиню Кандлейских?
— К несчастью, видели, — со вздохом признался Эрик. — Контрабанда процветает на этих берегах, и солдаты стараются хоть как-то соблюсти законность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112