— Черт побери, Сандерс, не могла же эта стерва раствориться в воздухе! Ты что, полагаешь, она улетела из города на ковре-самолете? — Календри нетерпеливо щелкнул пальцами. — Она мне нужна!
— Я делаю все, что возможно, босс, — раздался разочарованный вздох Аллена Сандерса.
— Твое «все, что возможно» совершенно недостаточно!
— Нет никаких зацепок. Ее последний след — аннулированный счет в банке. И с тех пор — ни черта. Никаких документов. Она не использует пластиковую карточку.
— Но должна же была воспользоваться каким-нибудь транспортом. Ты проверял автобусные станции? Женщину с ребенком засечь нетрудно.
— Босс, мы проверяли все, а потом возвращались обратно и перепроверяли опять. Каждый аэропорт, каждую автобусную станцию. И поезда тоже. Думаю, что она купила подержанную машину у частного владельца и записала ее на другое имя. А заплатила скорее всего наличными. Ужасно хитрая, я вам говорил, и скользкая, как угорь.
Раздраженный, Глен ущипнул себя за мочку уха.
— Хитрая? Да только вместо совести у нее яичники.
— Ну и что? Это не значит, что не хватает мозгов. Очень сообразительная, я вам говорил.
— Должно повезти. Ты найдешь се, Сандерс. Понял? И никаких оправданий. Пять недель прошло, с каждым днем след остывает.
Хозяин кабинета встал и ударом пальца по кнопке оборвал разговор. Сердито обошел стол, и его взгляд упал на висящий над каминной полкой в резной золоченой раме живописный портрет сына.
Его мальчик.
Стараясь не наступить на спящих у очага доберманов, он вгляделся в изображение Дэна. Глен никогда не вспоминал, каким было лицо сына в морге, на опознании. Автомобильная авария. Короткий миг — и жизнь Дэна оборвалась.
Глен до сих пор не мог в это поверить. Он и сейчас ожидал, что вот-вот откроется дверь и сын, живой и невредимый, войдет в комнату. А прошедшие месяцы горя останутся дурным кошмаром.
Теперь единственной родственницей Глена осталась внучка Тамара. И он хотел вернуть ребенка назад. Девочка была из рода Календри и, по Божьей воле, единственная наследница его огромного состояния. Девочку должен воспитывать Календри, а не глупая бабенка, на которой женился сын.
Глен об этом позаботится. Если же стерва сама устранится от воспитания — что ж, тем лучше.
Сэмми стояла на кухонном табурете и опустила обе ручонки в раковину с мыльной водой. А Мередит сзади наблюдала, как дочь возила губкой по тарелке.
— Вон то место. — Она указала на прилипшие буковки лапши. — Прекрасно. Теперь смывай.
Девочка окунула тарелку в чистую воду и поднялась на цыпочки поставить ее в сушилку, а Мередит придержала ее за талию.
— Мамочка, у меня не хуже тебя получается. Правда?
Мередит радовало, что дочь так увлеклась своим занятием. Ужин был сплошной пыткой: Сэмми вздрагивала и оборачивалась на каждый звук.
Мередит поцеловала дочь в макушку.
— Ты самая лучшая четырехлетняя посудомойка.
Сэмми выдернула затычку и наблюдала, как неспешным водоворотом исчезала в трубе мыльная спираль. Медленный сток беспокоил Мередит: видимо, забились трубы, хотя в этом доме все, что могло выйти из строя, уже вышло. Но районы с высокой арендной платой для них остались в прошлом. По крайней мере до тех пор, пока Сэмми не поступит в школу. Тогда Мередит сможет ходить на работу и вернуться к своей специальности — компьютерному программированию.
Арендуя жилье, Мередит собиралась потихоньку заниматься ремонтом этого дома, но встреча с шерифом показала, что ее выбор был очень неудачным. Хотя теперь отступать некуда. По крайней мере в ближайшие шесть месяцев.
— Вытерев Сэмми руки, она опустила девочку на пол, поставила табурет на прежнее место у допотопного холодильника и обвела взглядом чистую кухню.
— Ну вот, мы все и сделали!
— Угу. — Девочка ссутулилась и насупленно смотрела на мать.
— Пойдем смотреть телевизор?
Сэмми наморщила носик.
— Тогда поиграем в карты?
— Не-е.
Вечер получится нескончаемым, если не найти, чем занять Сэмми, и не отвлечь ее от воспоминаний о собаке.
— Знаешь, что мне кажется интересным?
Девочка подняла голову, и ее голубые глаза заблестели от радости.
— Будем делать сахарное печенье, — театрально прошептала Мередит и, опершись ладонями о колени, наклонилась вперед. — Самой разной формы, а потом украшать.
Личико девочки разгладилось.
— Сладости Санта-Клауса?
Мередит не видела причины, чтобы возражать.
— И рождественские деревца? У меня есть блестящая зеленая пудра и кондитерское конфетти.
Сэмми бросилась к буфету за поваренной книгой.
— Я сама замешаю, мамочка!
Припомнив, что творилось в прошлый раз, когда Сэмми замешивала сладкое тесто, Мередит улыбнулась.
— Конечно, милая! Ты лучшая повариха на свете.
Не прошло и нескольких минут, как Мередит уже наблюдала за дочерью, пересыпавшей муку из коробки в мерный стакан, и подсказала:
— Еще один.
Девочка зачерпнула совком, а потом перевернула коробку прямо в мерный стакан.
— Потрясти?
Мередит прищурилась, глядя на красные отметки на прозрачном стекле.
— Не слишком сильно.
Сэмми принялась трясти, но не удержала стакан. Он ударился о край стола, ухнул вниз и разбился на дюжину кусков, а мука белым облаком взметнулась вверх.
— Ой! Мамочка, я не хотела.
Мередит отряхнула ей джинсы.
— Ничего, милая, бывает.
Она помогла дочери слезть с табурета и отправилась за шваброй и мусорным совком. А когда вернулась, увидела, что девочка вытащила из-под раковины ведро для мусора.
— Смотри, оно совсем полное. Я забыла выкинуть.
— Не страшно, сейчас выброшу. Только сначала соберу муку, чтобы не растащить по всему дому.
— Давай лучше я! Это моя работа. — Девочка схватила ведро. — Извини, мамочка, что я разбила твой месильный стакан. Я нечаянно.
— Мерный, — машинально поправила Мередит, хотя слово «месиво» больше подходило к данному случаю. — Не расстраивайся, у меня есть другой.
С ведром в руке Сэмми на цыпочках кругами заскользила к задней двери.
— Не наступай на гнилые доски! — крикнула ей вслед мать.
— Не буду, — отозвалась Сэмми.
Мередит прислушивалась, ожидая, когда хлопнет старая дверь. Ничего. Прошла еще минута. Она отставила швабру и совок и пошла к дочери.
— Сэмми!
Девочка, сжимая ручку, стояла перед закрытой дверью. Мередит захотелось себя выстегать. Собака! Они так увлеклись приготовлением печенья, что на несколько минут забыли о ротвейлере.
Обойдя прогнившее место, женщина присела перед дочерью и заметила в ее глазах страх.
— Сэмми!
— Он может быть там. — Голос девочки дрогнул. — В темноте сожрет — ты даже не узнаешь. Проглотит — и все.
У Мередит к горлу подкатила тошнота: Сэмми по-прежнему смотрела на закрытую дверь, ее личико смертельно побледнело. Бог знает, что творилось у нее в голове, но уж точно ничего хорошего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96