— Понимаю, — сказала Гвеннет и не посмела дальше задавать вопросы.
— Эта каморка, — сказала Кала и обвела руками помещение, — последнее и единственное место во всем замке, еще не пронизанное силой зла. Она удалена дальше всего от места мрачных действий, расположенного глубоко под фундаментом замка.
— Кто эти люди? — спросила Гвеннет.
— Братья рун, — ответила Кала презрительно. — Они почитают темных богов и совершают жестокие ритуалы. Нередко на их церемониях проливается человеческая кровь, если это служит их целям. Твой брат был настолько глуп, что поддался им.
— Теперь он один из них. Я видела, как они приняли его в свое братство. Он больше не тот, кем был раньше.
— Разумеется, не тот, — подхватила Кала. — Эти проклятые братья рун отравили его мысли. Теперь он один из них и больше никогда не послушает тебя. Мы ничего не можем больше сделать для него.
— Что это значит?
— То, что он покинул дорогу света, дитя мое. Он больше не твой брат. Тебе нужно это понять и смириться с этим.
— Этого я не могу сделать, — упрямо возразила Гвеннет. — У меня и Дункана общий отец. В наших жилах течет та же самая кровь, я люблю его. Я никогда не откажусь от него.
— Очень жаль, дитя мое, потому что он уже изгнал тебя из своего сердца.
— Это неправда.
— Это правда, и ты знаешь это. Уже достаточное время твой брат не слушает тебя, или это не так? Он не обращает на тебя внимания, не спрашивает твоего совета и не высказывает своей симпатии. Разве я не права?
Снова Гвенн упрямо покачала головой.
— Откуда ты знаешь?
— Это дел рук друида. Он отравил сердце Дункана словами и ослепил его для всех прекрасных дел. Для твоего брата больше нет надежды, это тебе нужно понять. Всякая попытка спасти его уничтожит тебя. И друид восторжествует.
— Кто он?
— Кто он? — Кала расплылась в горькой улыбке, обнажившей пеньки зубов. — У него длинное, слишком длинное имя, что бы ты запомнила его, дитя мое. Друид уже очень много лет ходит по земле, дольше, чем я или кто-то другой. Некоторые, правда, утверждают, что всегда кто-то новый носит серебряную маску. Но я думаю, что всегда один и тот же. Тот самый злой дух, который без устали бродит, по земле не один век и хочет перешагнуть и через это столетие.
— Столетие? — С ужасом Гвеннет плотнее закуталась в накидку на плечах. Но от страха она не могла защитить ее.
— Братству рун много лет, дитя мое, очень много. Оно существовало еще тогда, когда наш народ был молод и верил в великанов и богов, в духов, которые живут на земле, и в обманные огни в болотах и топях. Между тем наступило новое время, а с ним новый порядок. — Она указала на крест, который Гвеннет носила на груди. — В этом новом порядке нет больше места для существ из древнего мира. Руны утратили свое значение, и то, что осталось, должно погибнуть.
— И по этому поводу ты так печальна?
Кала едва улыбнулась.
— Так же и те, кто связан со светлыми рунами, чувствуют, что их время на земле пришло к концу. И без того от нас остались немногие, но мы иначе, чем друиды и братство, доверяем реке жизни и закону времени. Во вселенной ничто не исчезает бесследно. Работа, начатая нами когда-то, будет продолжена другими.
— Другими? О ком ты говоришь?
— О тех, кто посвятил свою жизнь служению новому порядку и новой вере.
— Ты имеешь в виду монастыри? Монахов и монахинь?
— Они продолжат дело света, — убежденно сказала Кала. — Их учение, может быть, и другое и их бог могущественнее нашей старой веры, но они уважают жизнь и пугаются тьмы так же сильно, как когда-то это делали мы. Но те, которые желают продолжать служить старой вере, враги. Они заключили союз с демонами и произносят жуткие заклятия, чтобы всеми средствами помешать своему падению. Они знают, что их время проходит, но они не хотят мириться с этим. Поэтому друид и поклявшиеся ему в верности люди принялись уничтожать новый порядок и пытаются возвратить древние силы. Для этого им нужны добровольные помощники, подобные твоему брату. Легковерные патриоты, верящие, что они делают все во благо Шотландии, ради ее чести и свободы. Для братства же речь идет о том, чтобы усилить свою власть и сферу влияния. Друид и его приспешники хотят править, дитя мое. Твой брат только средство для достижения их цели, и он еще не догадывается, как с ним разделаются.
— Тогда я должна рассказать ему обо всем. Он должен узнать об этом, прежде чем станет слишком поздно.
— Уже слишком поздно, дитя мое. Он не послушает тебя и не поверит тебе. Дункан уже связался с темными силами, принял их знак и одеяние. Он так решил, для него нет больше будущего.
— Тогда мы должны предупредить Уильяма Уоллеса. Он должен узнать, что замышляет братство. Он — единственный, у кого достаточно сил, чтобы противостоять им.
— Умно сказано, дитя мое, — похвалила старуха. — В конце концов, мы знаем, откуда грозит опасность и что замышляют наши враги. Но Уоллес известен не только своей храбростью, но и упрямством. Ты действительно веришь, что он поверит молодой девушке клана и старой колдунье?
— Тогда я поговорю с отцом Дугалом, — решила Гвенн. — Наши враги и его враги, и словам человека церкви Храброе Сердце поверит скорее.
Кала улыбнулась таинственно.
— Я вижу, — сказала она, — что я не ошиблась в тебе. Но мы должны быть осторожными. Под масками братьев скрываются лица влиятельных людей, рыцарей и старейшин кланов. Мы никому не можем больше доверять, и нам не следует…
Вдруг она оборвала себя на полуслове и уставилась с широко раскрытыми глазами на дверь комнаты. Гвенн обернулась и затаила дыхание, когда заметила темные тени, которые падали через узкие щели между полом и досками двери.
Кто-то стоял перед дверью….
Мэри Эгтон сжалась от страха, когда вдруг кто-то громко постучал в дверь башенной комнаты.
— Мэри? — раздался энергичный голос. — Дитя, ты здесь? — Мэри тут же вернулась в реальность. Голос принадлежал Элеоноре Ратвен.
Снова постучали, на этот раз сильнее, и снова раздался резкий, повелительно звучащий голос.
— Поговори со мной! Какой смысл запираться, как глупая упрямая девчонка? Ты веришь, что мы тебя не найдем, если ты спрячешься здесь?
Мэри и не заметила, что между тем наступил день. Солнце взошло и посылало бледные лучи в башенную комнату, и впервые Мэри увидела место добровольной ссылки при дневном свете. Пергамент с записками Гвеннет Ратвен все еще лежал у нее на коленях.
— Если ты не откроешь, тогда я позову плотника, и он сломает замок, — заявила Элеонора. Ты веришь, что сумеешь убежать от нас с помощью таких детских штучек?
Неприкрытая угроза звучала в этих словах. Мэри задрожала всем телом, не от холода, а от страха. Ужас прошлой ночи глубоко засел у нее в душе. Она видела, на что был готов ее будущий супруг, и что произойдет с ней, если она никогда больше не покинет эту башенную комнату, уже полтысячелетия назад служившую убежищем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140