– Так и есть. – Это не было абсолютной правдой, но не было и такой вещью, которую станешь сразу же отрицать.
– Сожалею по поводу Эдди О'Хары, – произнес он равнодушно.
– Я тоже, – промолвил я, не в состоянии понять его выражения. Эстелл сказала:
– Сонни, Нат – мой старый друг. Я не видела его много лет, даже не упомнить, сколько. Я хочу подняться с ним наверх на некоторое время.
– Два ближних номера заняты.
– Хорошо.
– Вы надолго, Эстелл? Сегодня же субботний вечер, не забудь.
– Мы просто поболтаем полчасика.
– Некоторые приходят сюда, чтобы увидеть тебя, ты же знаешь.
Эстелл погладила его по щеке, как будто он был ребенком, который обиделся на невнимание к нему.
– Люди приходят сюда, чтобы выбрасывать деньги и забыть о своих заботах. А я – лишь украшение витрины. Я уверена, что ты сможешь последить за кассиром некоторое время.
– Желаю приятно провести время, – произнес он равнодушно с таким выражением, что его слова можно было истолковать, как «пока», или «отвяжись».
Мы снова прошли через казино к выходу. Там мы завернули за угол и увидели дверь с табличкой: «Не входить», что означало, что дверь заперта. Эстелл отперла ее, и мы оказались в небольшом коридорчике, в котором было несколько дверей и лифт без лифтера.
Мы поехали в лифте.
На третьем этаже, похоже, были служебные помещения, конференц-залы и, как и было обещано, номера.
Наш номер был не очень богатым: он напоминал комнату в типичном отеле в Лупе, может, чуточку больше, с голубыми занавесками, маленьким баром, кроватью и ванной. Кровать – вот на что она уселась, сбросив туфли и вытянув свои ножки на миллион долларов, чтобы они отдохнули и чтобы я полюбовался ими.
– Хочешь выпить, Нат?
– Когда мы встречались, ты не пила.
– Я и сейчас не пью, – заявила она, снова тряхнув кудрями. – И еще я не курю. Но когда мы встречались, ты точно это делал. Пил, я имею в виду. Ром, насколько я помню. Что-нибудь изменилось?
– Нет, я все еще не курю.
– Ты говоришь, как типичный американец.
– А ты – как типичная американка. Горацио Алгер в юбке.
Она нахмурилась – слегка.
– Почему ты рассердился?
– Я?
Эстелл похлопала по кровати рукой.
– Садись.
Я вздохнул и сел.
– Ты сердишься, потому что я такая везучая.
– Нет. Думаю, это замечательно, что ты достигла успеха. Ведь ты этого хотела.
– Именно этого. А ты получил то, чего добивался все эти годы. Свое дело. Свое детективное агентство.
Я пожал плечами.
– Мы растем, – сказал я, чувствуя, что не в силах не похвастаться слегка. Я рассказал ей, как нанял двух сыщиков и увеличил вдвое помещение своего офиса, что у меня есть своя секретарша, и поэтому больше не надо искать машинистку и тратить на нее деньги.
Эстелл улыбнулась, отчего на ее щеках появились ямочки.
– Бьюсь об заклад, что она чертовски привлекательна, и ее босс сильно увлечен ею. Тебе уже удалось заарканить ее, Нат?
– На этот раз твоя взбучка не удалась, Эстелл. Мне очень жаль, что прежде я часто был брюзгливым.
Она дотронулась до моего плеча.
– Я понимаю. Все тот же старый аргумент, не так ли?
– Кажется, так.
– Нам не стоит больше так разговаривать.
– Не стоит.
– Мы не можем больше быть парой, поэтому мы должны отстать друг от друга, хорошо? У нас нет причин не быть в приятельских отношениях.
– Ни одной.
А потом я поцеловал ее, и ее язык оказался у меня во рту, ее платье с блестками развязалось, и мои губы стали ласкать ее груди; я пытался схватить то одну, то другую, но не мог поймать ни одной. Ее соски стали упругими, сладкими и твердыми, а руками я прижимал к себе ее мягкие, большие ягодицы, и мои брюки упали на пол с тихим шелестом. А потом я вошел в нее, ненавидя себя, ненавидя ее, любя ее...
Старый аргумент – спор. Он погубил нас в те дни, разумеется, когда она еще работала официанткой. Мы тогда быстро полюбили друг друга, во всяком случае, я ее полюбил, и когда я не был на работе, мы почти все время проводили в постели. Эстелл была моей третьей женщиной и первой, с которой меня связывали какие-то отношения. И я любил ее до умопомрачения.
Она всегда просила у меня деньги. Но не как проститутка. Не сразу после того как мы занимались любовью. Но перед тем как я уходил от нее, она всегда говорила, что ей не хватает нескольких долларов. Ей нужно было платить ренту. Ее мать была больна. Ее отчим который был машинистом, остался без работы. Если бы только я мог ей помочь...
И я помогал.
Но я был не один у нее. Однажды у нас на работе изменилось расписание, и у меня неожиданно оказался свободный вечер. Я хотел сделать ей сюрприз и поехал в ее маленькую квартирку в Норт-Сайде. Я постучал, она подошла к двери и отворила ее. Эстелл смотрела меня своими зелеными глазами, улыбаясь широкой улыбкой, и сказала:
– Нат, боюсь, у меня тут уже есть компания.
Я как дурак, простоял под этим чертовым дождем полночи, прежде чем уйти. Кем бы он ни был, он остался у нее до утра, черт его дери!
На следующий день между нами произошла сцена в «Рикетте». Она стояла за сверкающим белым прилавком и чуть не потеряла из-за меня работу.
– Как его зовут? Эстелл тихо сказала:
– Я встречаюсь с другими людьми, Нат. Я тебе никогда не говорила, что я это делаю. У меня есть другая жизнь, в которой нет тебя.
– Ты хочешь сказать, что встречаешься с другими мужчинами?
– Да, с другими мужчинами. А может, и с женщинами. И как тебе нравится, что они стали причиной нашего раздора?
Я схватил ее за руку.
– И они все дают тебе деньги?
Она улыбнулась мне ненавистной, самодовольной улыбкой, показав крупные зубы.
– Только когда я прошу их об этом.
Теперь, десятью годами позже, я вновь был с ней в постели, точнее, на застеленной кровати. Это было неистовое сумасшедшее соитие. Я был без брюк, но в ботинках, рубашке и галстуке. Ее платье скрутилось и вертелось у нее на талии, а ее трусики болтались у нее на ноге. Я себе представляю, на кого мы были похожи.
Я отодвинулся в сторону, испытывая смущение и чувство стыда. Я не мог смотреть на нее. Я не мог смотреть на себя.
– Извини, – сказал я. – Извини.
Эстелл трогала мое плечо. Я хотел стряхнуть ее руку, но не смог. Я хотел попросить, чтобы она вообще не трогала меня, но не смог.
– Все в порядке, Нат. Я этого хотела.
– Но ты же девушка Ники Дина.
– Я – своя собственная девушка, дорогой. О Ники не стоит даже и говорить. Он в Голливуде и обманывает нас обоих.
Я посмотрел на нее.
– Что ты имеешь в виду, говоря «нас обоих»? Она пожала плечами, мимолетно улыбнувшись мне.
– Меня и свою жену.
– Я и не знал, что он женат.
– Он и сам про это забывает время от времени. Она – маленькая, хорошенькая танцовщица из кордебалета; он женился на ней в начале двадцатых. Она все еще очень мила, хотя, конечно, постарела. И немного болезненна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90