Необходимо было придумать предлог, так как последний раз я разговаривал с ними много лет назад. Я объяснил, что заехал в Олбани по делу на один-два дня и что у меня заключено пари. Это был самый верный способ возбудить интерес австралийца к моей персоне. Один приятель в Перте, сказал я, поспорил, что я ни за что не сумею найти дверь, на которой написано «тяни», тогда как в действительности надо открывать ее, толкая от себя, при этом я обязательно буду проходить мимо этой двери. Кто-нибудь слышал что-нибудь о таком чуде?
Им понравилось. «Забавная штучка. Но прости. Позвоню, если придумаю, где это. Приятно было поговорить...»
Когда вошла Джейн, я сказал:
— Все мои звонки закончились неудачно. Придется искать по всему городу. Единственный способ.
Она глубоко вздохнула:
— Что ж, ладно. Нам нужна система.
— Лучше бы удача. Ведь существуют магазины, универмаги, пабы, отели, туалеты, площадки для игры в гольф, больницы. Дверь с указанием «к себе» и «от себя» может быть везде, в любом из этих мест.
— Или во всех, — подытожила Джейн. — Как мы узнаем? Справедливо предположить, что Питеркин подумал об этом и подстроил все так, чтобы мы, когда увидим, догадались.
— Или догадаешься ты, — сказал я.
Она нахмурилась.
— Я, может быть, не сумею. Это предназначалось для тебя.
Несколько минут мы пребывали в унынии. Потом Джейн выпрямилась:
— Питеркин знал, что ты родом из Олбани?
— Не думаю. Своим клиентам обычно я ничего не рассказываю. Во всяком случае, о себе. Все, что им известно, так это то, что я стряпчий из Перта.
— Но он мог знать?
— Возможно, но сомневаюсь.
— Ты навещал его в тюрьме?
— Нет. Здесь — нет, только во Фримантле. Что тебе пришло в голову?
— Представь себя на месте Питеркина. Ты оставляешь закодированное послание на глиняном предмете. В нем говорится: «Олбани», «тяни», «толкай». Предназначается такому-то стряпчему из Перта. Если тот знает Олбани хорошо, ему ничего не удастся найти по всем тем причинам, которые мы только что рассмотрели. Если же он не знает города, если он турист, то сможет познакомиться как следует с городом. — Она оживилась. — Джон, так куда ходят туристы?
— Ну, те, кто любит гольф, идут играть. В округе семь площадок. Тысячи мест для рыбной ловли.
Она нетерпеливо перебила меня:
— А куда все ходят?
Теперь до меня дошло.
— В бухту, покататься на лодке. В Гэп, Джимми-Ньюэл, краеведческий музей, бриг «Амити», «Мир китов», конечно.
— О Гэпе ты мне рассказывал, да? Это где смыло мальчика?
— Да, Брюса Росса.
— Что такое бриг «Амити»?
— Модель корабля. Местная достопримечательность. Интересно для любителей истории.
— А Джимми-Ньюэл?
— Маленькая бухточка. Бедняга Джим неожиданно попал в бурю в океане, и его случайно занесло туда. Ему здорово повезло, поверь. Не то погиб бы.
— Так, что осталось? Музей — хороший?
— Да, вполне приличный. Маленький, но...
— Ты еще сказал «Мир китов» — это что?
Я ответил:
— Это, Джейн, главное чудо. Ничего подобного нет нигде в мире. Старая китобойная база на Чейниз-Бич. Помнишь, я ее тебе показывал сегодня утром?
Джейн нетерпеливо кивнула.
— А слово «мир»?
— Это китобойный музей: они переоборудовали его из когда-то действующей китобойной базы. Там можно увидеть весь процесс. Китобойную шхуну, палубы, где свежуют туши, разделочные камеры, гарпуны. Весь комплекс.
— И туда все ходят?
— Единожды, — сказал я. — Любитель острых ощущений, возможно, зайдет еще раз, а для слабонервных одного раза достаточно посмотреть на гильотину.
* * *
Майор Страт не из тех, кто падает в обморок, отводит глаза или пользуется нюхательными солями. Во всяком случае, она производит такое впечатление. У нее ясные глаза, твердый подбородок, открытый взгляд и ни тени стеснительности.
И все-таки мы начали не с «Мира китов».
— Я думаю, нам лучше вести себя как все туристы, — заметила майор Страт, повернув сверкающий автомобиль доктора на Принсесс Ройал-Драйв и остановившись у брига «Амити». Я заплатил за вход из денег Питеркина, и мы взошли на борт. Это было маленькое судно, копия доставившего сюда первых поселенцев. Тогда, в 1826 году, на судне прибыли сорок пять человек. А сегодня, когда на борту находились лишь мы с Джейн да пожилая дама, корабль показался ужасно тесным, одному Богу известно, как они все поместились. И конечно, глиняный лист был спрятан не на нем, там просто не было места, куда можно было бы хоть что-нибудь спрятать.
— Куда теперь? — коротко спросила Джейн.
* * *
Мы отправились в восстановленную старую тюрьму. Я вспомнил, как мой отец, бывало, грозился запрятать меня туда. Он никогда этого не сделал бы, но в детстве эти гранитные стены всегда удерживали меня на праведном пути.
После тюрьмы мы отправились в краеведческий музей — филиал замечательного регионального музея. Листа там не было, во всяком случае насколько мы с Джейн могли заметить. А мы смотрели внимательно. Когда показываешь кому-нибудь места своего детства, охватывает странное ощущение. Даже самые знакомые места в присутствии Джейн смотрелись иначе, я видел их если не другими глазами, то в новом ракурсе. Теперь я понимал, что Олбани, который больше половины моей жизни казался целой вселенной, на самом деле просто маленький городок. Оживленный, гордый и богатый историей, природными красотами, но маленький. И от сознания этого стало очень обидно. Я уже видел Лондон и Рим. Рядом с ними даже клокочущий Перт всего-навсего провинциальный городишко. Но такой же красивый, как Олбани.
Мы не увидели никаких листьев и ничего, что бы открывалось «к себе» или «от себя» до тех пор, пока не оказались на бывшей почте, а ныне ресторанчике, на полированных дверях которого красовались медные таблички с этими самыми словами. Мы их заметили, подтолкнули друг друга, тщательно обыскали зал, но нашли только по чашке кофе. Подкрепившись, отправились в Ванкуверский центр искусств. Олбани был очередным открытием капитана Джорджа Ванкувера, учившего навигации самого капитана Кука, чье имя осталось в названиях специализированных магазинов по всему свету, даже вдали от места, где он родился.
Мы осмотрели все туристские достопримечательности и остались довольны как всем увиденным, так и, чему я был особенно рад, обществом друг друга.
— Куда теперь? — бодро спросила Джейн.
— Пожалуй, познакомлю тебя с Гэпом, — сказал я.
— Ладно. Куда идти?
Я показал.
Она спросила, правда довольно спокойно:
— Не там ли находится...
— "Мир китов"? Точно.
Я почувствовал, что Джейн никуда не хочется идти, и я решил, что ей пошел бы на пользу морской воздух. Поэтому, отложив поездку на Чейниз-Бич, мы отправились на морскую прогулку по заливу, то есть вдоль гавани Принсесс Ройал. Естественно, ничего похожего на самодельные глиняные листья мы не обнаружили, хотя я хорошенько осмотрел лодку, в то время как Джейн всматривалась в берег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Им понравилось. «Забавная штучка. Но прости. Позвоню, если придумаю, где это. Приятно было поговорить...»
Когда вошла Джейн, я сказал:
— Все мои звонки закончились неудачно. Придется искать по всему городу. Единственный способ.
Она глубоко вздохнула:
— Что ж, ладно. Нам нужна система.
— Лучше бы удача. Ведь существуют магазины, универмаги, пабы, отели, туалеты, площадки для игры в гольф, больницы. Дверь с указанием «к себе» и «от себя» может быть везде, в любом из этих мест.
— Или во всех, — подытожила Джейн. — Как мы узнаем? Справедливо предположить, что Питеркин подумал об этом и подстроил все так, чтобы мы, когда увидим, догадались.
— Или догадаешься ты, — сказал я.
Она нахмурилась.
— Я, может быть, не сумею. Это предназначалось для тебя.
Несколько минут мы пребывали в унынии. Потом Джейн выпрямилась:
— Питеркин знал, что ты родом из Олбани?
— Не думаю. Своим клиентам обычно я ничего не рассказываю. Во всяком случае, о себе. Все, что им известно, так это то, что я стряпчий из Перта.
— Но он мог знать?
— Возможно, но сомневаюсь.
— Ты навещал его в тюрьме?
— Нет. Здесь — нет, только во Фримантле. Что тебе пришло в голову?
— Представь себя на месте Питеркина. Ты оставляешь закодированное послание на глиняном предмете. В нем говорится: «Олбани», «тяни», «толкай». Предназначается такому-то стряпчему из Перта. Если тот знает Олбани хорошо, ему ничего не удастся найти по всем тем причинам, которые мы только что рассмотрели. Если же он не знает города, если он турист, то сможет познакомиться как следует с городом. — Она оживилась. — Джон, так куда ходят туристы?
— Ну, те, кто любит гольф, идут играть. В округе семь площадок. Тысячи мест для рыбной ловли.
Она нетерпеливо перебила меня:
— А куда все ходят?
Теперь до меня дошло.
— В бухту, покататься на лодке. В Гэп, Джимми-Ньюэл, краеведческий музей, бриг «Амити», «Мир китов», конечно.
— О Гэпе ты мне рассказывал, да? Это где смыло мальчика?
— Да, Брюса Росса.
— Что такое бриг «Амити»?
— Модель корабля. Местная достопримечательность. Интересно для любителей истории.
— А Джимми-Ньюэл?
— Маленькая бухточка. Бедняга Джим неожиданно попал в бурю в океане, и его случайно занесло туда. Ему здорово повезло, поверь. Не то погиб бы.
— Так, что осталось? Музей — хороший?
— Да, вполне приличный. Маленький, но...
— Ты еще сказал «Мир китов» — это что?
Я ответил:
— Это, Джейн, главное чудо. Ничего подобного нет нигде в мире. Старая китобойная база на Чейниз-Бич. Помнишь, я ее тебе показывал сегодня утром?
Джейн нетерпеливо кивнула.
— А слово «мир»?
— Это китобойный музей: они переоборудовали его из когда-то действующей китобойной базы. Там можно увидеть весь процесс. Китобойную шхуну, палубы, где свежуют туши, разделочные камеры, гарпуны. Весь комплекс.
— И туда все ходят?
— Единожды, — сказал я. — Любитель острых ощущений, возможно, зайдет еще раз, а для слабонервных одного раза достаточно посмотреть на гильотину.
* * *
Майор Страт не из тех, кто падает в обморок, отводит глаза или пользуется нюхательными солями. Во всяком случае, она производит такое впечатление. У нее ясные глаза, твердый подбородок, открытый взгляд и ни тени стеснительности.
И все-таки мы начали не с «Мира китов».
— Я думаю, нам лучше вести себя как все туристы, — заметила майор Страт, повернув сверкающий автомобиль доктора на Принсесс Ройал-Драйв и остановившись у брига «Амити». Я заплатил за вход из денег Питеркина, и мы взошли на борт. Это было маленькое судно, копия доставившего сюда первых поселенцев. Тогда, в 1826 году, на судне прибыли сорок пять человек. А сегодня, когда на борту находились лишь мы с Джейн да пожилая дама, корабль показался ужасно тесным, одному Богу известно, как они все поместились. И конечно, глиняный лист был спрятан не на нем, там просто не было места, куда можно было бы хоть что-нибудь спрятать.
— Куда теперь? — коротко спросила Джейн.
* * *
Мы отправились в восстановленную старую тюрьму. Я вспомнил, как мой отец, бывало, грозился запрятать меня туда. Он никогда этого не сделал бы, но в детстве эти гранитные стены всегда удерживали меня на праведном пути.
После тюрьмы мы отправились в краеведческий музей — филиал замечательного регионального музея. Листа там не было, во всяком случае насколько мы с Джейн могли заметить. А мы смотрели внимательно. Когда показываешь кому-нибудь места своего детства, охватывает странное ощущение. Даже самые знакомые места в присутствии Джейн смотрелись иначе, я видел их если не другими глазами, то в новом ракурсе. Теперь я понимал, что Олбани, который больше половины моей жизни казался целой вселенной, на самом деле просто маленький городок. Оживленный, гордый и богатый историей, природными красотами, но маленький. И от сознания этого стало очень обидно. Я уже видел Лондон и Рим. Рядом с ними даже клокочущий Перт всего-навсего провинциальный городишко. Но такой же красивый, как Олбани.
Мы не увидели никаких листьев и ничего, что бы открывалось «к себе» или «от себя» до тех пор, пока не оказались на бывшей почте, а ныне ресторанчике, на полированных дверях которого красовались медные таблички с этими самыми словами. Мы их заметили, подтолкнули друг друга, тщательно обыскали зал, но нашли только по чашке кофе. Подкрепившись, отправились в Ванкуверский центр искусств. Олбани был очередным открытием капитана Джорджа Ванкувера, учившего навигации самого капитана Кука, чье имя осталось в названиях специализированных магазинов по всему свету, даже вдали от места, где он родился.
Мы осмотрели все туристские достопримечательности и остались довольны как всем увиденным, так и, чему я был особенно рад, обществом друг друга.
— Куда теперь? — бодро спросила Джейн.
— Пожалуй, познакомлю тебя с Гэпом, — сказал я.
— Ладно. Куда идти?
Я показал.
Она спросила, правда довольно спокойно:
— Не там ли находится...
— "Мир китов"? Точно.
Я почувствовал, что Джейн никуда не хочется идти, и я решил, что ей пошел бы на пользу морской воздух. Поэтому, отложив поездку на Чейниз-Бич, мы отправились на морскую прогулку по заливу, то есть вдоль гавани Принсесс Ройал. Естественно, ничего похожего на самодельные глиняные листья мы не обнаружили, хотя я хорошенько осмотрел лодку, в то время как Джейн всматривалась в берег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59