– Вы предупредили его о возможных последствиях?
– Весьма красноречиво, сэр.
– Пожалуй, я все-таки добавлю кое-какие разъяснения. – Уиллс говорил ровно, тихим тоном; глаза смотрели невозмутимо из-за очков в дешевой оправе. – Не думайте, что у нас здесь действуют какие-либо законы. Мы можем поступить с вами любым образом, каким сочтем нужным. При этом мы не испытываем ни малейших сомнений, ни малейших угрызений совести. Как только мы почувствуем, что вы сотрудничаете с нами не на все сто процентов, немедленно последуют санкции. Это понятно?
Чего уж яснее, подумал Конуэй, и по спине у него пробежали мурашки.
– Раш в Дублине, – быстро сказал он и тут же испытал неимоверное облегчение.
Глаза Колвина удивленно расширились, глаза второго сохранили прежнее выражение.
– Адрес?
Конуэй сообщил. Магнитофон работал, но Уиллс тем не менее достал карандаш и записал что-то в блокнот.
– Он вас ждет?
– Да.
– Когда?
– Когда я закончу... работу.
– Иными словами, когда операция по шантажу будет закончена и вы вернетесь с деньгами.
– Да.
– Назначен ли конкретный день?
– Нет. Только...
– Стало быть, конкретный день не назначен. Но тем не менее он ожидает вас в ближайшее время?
– Думаю, что да.
Уиллс взял отпечатанные листки, коротко взглянул на них и сказал:
– У вас взяли двадцать тысяч фунтов. Это все деньги?
Конуэй колебался не более секунды. Он не был уверен, что деньги, спрятанные в дублинском банке, находятся в безопасности, но все-таки надеялся, что когда-нибудь в будущем их можно будет забрать. Но даже этого короткого промедления оказалось достаточно, чтобы Колвин размахнулся и открытой ладонью врезал репортеру по уху.
От острой боли Конуэй свистнул и схватился за ухо.
Колвин сказал:
– Если я ударю обеими руками, у вас лопнут барабанные перепонки.
– У меня есть еще десять тысяч, – пролепетал Конуэй.
– Где?
– В Дублине. В депозитном сейфе.
– Каким образом вы можете забрать эти деньги?
– Я должен явиться туда лично.
Эти слова Конуэй произнес с вызовом. Пусть только они дадут ему добраться до Дублина, там им его не достать. Руки коротки.
– Список там же, где деньги? – скрипучим голосом спросил Уиллс.
– Нет, они... – Конуэй запнулся и тут же втянул голову в плечи, ожидая удара.
Удара не последовало.
– Не трусьте, – сказал Колвин. – Я понемногу начинаю разбираться в вашем характере. Во всяком случае, я уже могу определить, когда вы собираетесь солгать, а когда просто выбираете слова. – Список у Раша?
– Да.
– Почему же вы тогда заколебались с ответом?
– Я хотел...
– Осторожно, – процедил Колвин.
Конуэй передернулся.
– Дело в том, что там есть еще один документ. Так вот он находится в банке, где и деньги.
– Что за документ?
– Вы ничего мне не сказали про второй документ, – рявкнул Колвин.
– Я и сам не знаю, что он собой представляет, – сказал Конуэй.
– Вы ведь знаете немецкий?
– Да.
– Документ на немецком языке?
– Да.
– Чего же вы в нем не поняли?
– Там цифры, – объяснил Конуэй. – Какая-то финансовая отчетность. Я не смог в ней разобраться.
– И этот документ в Стокгольм тоже привез Раш?
– Да.
– Итак, у Раша было два документа. Первый – список имен. Назовем его «белый список», потому что, в отличие от «черного списка», туда занесены лучшие из лучших. – В глазах Уиллса мелькнула ироническая искорка. – Раш работает на Шелленберга, который руководит всей внешней разведкой СД. Наш парень отправляется в Стокгольм, чтобы передать документы советским властям. Я правильно все излагаю?
– Да.
– Довольно странное поведение, – пожал плечами Уиллс и после паузы продолжил: – Как вы думаете, какую это преследует цель? Еще один вопрос: вы сказали мистеру Колвину, что Раш внезапно проникся ненавистью к фашистской Германии, к той самой Германии, которой он так доблестно служил. Почему?
– Его подставили, вот почему, – ответил Конуэй.
– Очень может быть. – Уиллс посмотрел на Колвина: – Вы правы. От этого человека тянется ниточка наверх, но мы пока не располагаем достаточно полной информацией.
– Так точно, сэр.
– Нужно узнать все, что возможно.
Колвин и Уиллс вышли. Затем первый вернулся с термосом в руке.
– Хотите чаю?
Конуэй кивнул, и Колвин налил ему из термоса коричневатой жидкости.
– Пейте.
Конуэй поблагодарил и выпил. Чай был едва теплым, но у ирландца пересохло во рту, и он жадно сделал несколько глотков. Тем временем Колвин взял металлическую корзинку для мусора и передал ирландцу. Десять минут спустя Конуэя вырвало – прямо в корзинку. Приступ тошноты продолжался долго.
Колвин наблюдал за этой сценой с совершенно бесстрастным видом. Потом сказал:
– Если будешь врать или говорить не всю правду, я заставлю тебя блевать не переставая.
* * *
Когда тошнота прошла и многочасовой допрос закончился, Конуэй получил подробные инструкции. Ему уже и в голову не приходило изворачиваться и хитрить. Да и прежней уверенности, что в Ирландии британская секретная служба до него не доберется, у Конуэя не было. Вперемежку с инструкциями репортера накачивали угрозами: он наслушался и про длинную руку, и про недреманное око, и про неистощимое терпение британской службы безопасности.
Тем же самым транспортным самолетом Конуэя доставили в Белфаст. Сидеть в кабине по-прежнему было негде, но, по крайней мере, хоть без наручников обошлось. Рядом на полу лежала посылка с деньгами – настоящими, не фальшивыми.
Конуэй по-прежнему дрожал от страха. Забыть о потрясении ему не давал слабый, но вполне ощутимый запах рвоты, исходивший от его одежды.
Из телефонной будки, находившейся неподалеку от автовокзала, репортер позвонил миссис Монаган и сказал ей, что не совсем здоров – съел что-то несвежее и долго маялся желудком.
– Вам теперь лучше?
– Немного лучше, – ответил Конуэй. Стоявший рядом Колвин слегка улыбнулся. – Сяду на поезд и отправлюсь в Дублин.
– Зачем так рисковать? – сказала пожилая леди. – Если у вас с собой что-нибудь опасное, лучше просто пересечь границу в каком-нибудь тихом месте.
– Ничего, со мной все в порядке.
– Ну, смотрите, – с сомнением молвила миссис Монаган.
Конуэй повесил трубку.
– Рад, что вы не поддались искушению, – заметил Колвин. – Было бы очень скверно, если бы вы предупредили Раша.
– Ничего, – с неожиданным вызовом процедил Конуэй. – Вы увидите, что он куда более крепкий орешек, чем я.
Колвин усмехнулся:
– Это меня не пугает. Люблю решать сложные задачи. А то противно, когда допрашиваемый раскалывается так быстро. – И добавил: – Вроде вас.
* * *
В кармане у Конуэя лежал заряженный пистолет. Ирландец шагал к дому миссис Монаган и держал руку в кармане плаща. Черный и плоский автоматический пистолет лежал в пиджаке, и под плащом его видно не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78