– Но такое скопление народу привлечет внимание, друг мой.
– Нет. Там нет фонарей. К тому же мы не будем топтаться на месте.
Генерал поднял бокал.
– Надеетесь на удачу?
– Хочу попробовать.
Невзирая на ранний час, фон Клебер приказал подать коньяку. Поднял рюмку и официальным тоном произнес:
– Пью за ваш успех, дружище. И за их свободу.
Мы выпили до дна, и я удалился.
* * *
В полдень по моей просьбе Белобородов лично отправился в Дом особого назначения – на разведку.
Вернулся он бледный и испуганный. Я ждал его в гостинице «Американа». Первые его слова были такими:
– Фронт совсем близко. Эти окна, – он показал на двойные рамы, – приглушают шум. На улице все гудит от канонады.
– Что с Юровским? – спросил я.
Я уже достаточно знал Белобородова и прекрасно понимал: накануне падения города председатель хотел только одного – побыстрее избавиться от Романовых. Он не слышал моего вопроса: все его внимание было приковано к карте боевых действий.
– Так что Юровский? – повторил я.
Белобородов поднял голову.
– Упрямится. Там все по-прежнему, разве что караул стал еще строже.
Мне трудно было себе представить, что пленников можно сторожить строже, чем раньше, поэтому я спросил:
– В чем это выражается?
– Я хотел подняться по лестнице на второй этаж, чтобы навестить арестованных. Он не пустил меня.
Я нахмурился.
– Кто дал ему такие полномочия?
– Полномочие у него было в руке. Оно называется «револьвер», – угрюмо улыбнулся Белобородов. – Конечно, мне не угрожала никакая опасность. Но если бы я стал настаивать, думаю, Юровский ни перед чем бы не остановился. Он твердо решил собственноручно истребить Романовых. Никого постороннего он к ним не подпускает.
– Почему же он до сих пор их не убил?
Белобородов пожал плечами:
– Естественно, я спросил его об этом. Он сказал: «Я стерегу их от имени народа до того момента, пока к городу вплотную не приблизится враг. Когда станет очевидно, что я не могу более охранять пленных, тогда, в качестве комиссара юстиции, я вынесу приговор и приведу его в исполнение».
– Для Юровского я враг, – сказал я. – Несмотря на вашу поддержку, несмотря на поддержку Свердлова и самого Ленина.
Белобородов снова кисло улыбнулся:
– Стало быть, вам надо действовать осторожно и с умом.
У меня был еще один вопрос, и я его задал, не обращая внимания на явное нетерпение председателя:
– Изменилось ли что-нибудь в доме?
– Что вы имеете в виду? – взглянул он на меня искоса.
– Все что угодно.
Белобородов слегка кивнул:
– Да, я совсем забыл. Сверху, с этажа, где живут Романовы, раздавался стук молотков.
– Вы спросили у Юровского, что там происходит?
Белобородов снова кивнул:
– Юровский сказал, что укрепляет тюрьму. Я же говорил вам: он совсем помешался! Он закрывает щитами окна, выходящие в сад.
– Что?! – Я был сражен этой новостью.
– Закрывает окна щитами, – повторил Белобородов. – Говорит, опасается нападения.
– Он что, догадывается о нашем плане?
Белобородов покачал головой:
– Нет, он боится, что белые совершат рейд и нападут на город.
Мой план рухнул. Я собирался отвлечь внимание часовых у южных ворот, а сам, во главе швабов фон Клебера подняться по лестнице из сада на террасу. Проникнув в дом, со своими двенадцатью солдатами, я смогу защитить царскую семью от людей Юровского. Пока немцы будут держать оборону, я спущу Романовых по лестнице в сад, а оттуда в Вознесенский переулок, где будет ждать Рузский с грузовиком.
Гневно я сказал Белобородову, что теперь спасти Романовых невозможно.
– Вы хотите сказать, что невозможно спасти их по вашему плану, – парировал он.
– Да.
– Придумайте другой план!
И я разработал новый план, хоть это и кажется невозможным. Первоначальный был построен по чисто военной методе: я разработал диспозицию, намеревался сочетать внезапность с применением силы. Новый же план больше полагался на хитрость. И в значительной степени зависел от Бронара..."
Глава 13
Из глубины времен...
Злые языки в лондонском Сити говорили, что проще опрокинуть в море Гибралтарскую скалу, чем вывести из равновесия сэра Хорейса Мэлори. И тем не менее старый банкир временами выходил из себя, просто он хорошо владел своими чувствами, и окружающие не догадывались о буре, бушевавшей в его душе. А между тем безошибочная примета была: Мэлори начинал брюзжать и раздражаться по любому поводу.
Леди Мэлори после пятидесяти пяти лет совместной жизни знала своего мужа в доскональности, а потому за завтраком резко сказала:
– Что происходит, Хорейс? Ты шипишь все время, как гремучая змея!
Мэлори пробурчал что-то неразборчивое. Что-то про небольшую проблему в банке, ничего особенного.
Однако от леди Мэлори отвязаться было не так-то просто. Сэр Хорейс изучал колонку траурных сообщений газеты «Таймс». Когда супруга вновь обратилась к нему, банкир сделал вид, что не слышит. Леди Мэлори позвала его еще раз, уже громче.
– Да, дорогая?
– Тебе нужно поскорее с этим покончить, Хорейс.
– Ты имеешь в виду газету «Таймс»?
– Я имею в виду твои проблемы в банке. Если ты не покончишь с ними, то они покончат с тобой. Ты понял, дорогой? – произнесла леди Мэлори повелительным тоном.
– Хорошо, дорогая.
* * *
Однако это легче было обещать, чем исполнить. С тем же успехом можно сражаться с подагрой, подумал Мэлори, много лет страдавший от этого недуга. Шофер Хорсфолл ловко вел «бентли», лавируя в потоке утреннего движения. В последнее время сибирские приключения Генри Джорджа Дайкстона не давали старому банкиру покоя ни днем, ни ночью. Он не мог спокойно есть, гулять, спать – Дайкстон и его несимпатичная, опасная история постоянно стучали молоточком в мозгу сэра Хорейса. Поэтому он и шипел, как гремучая змея.
Накануне Мэлори решил взяться за дело всерьез и пригласил из Оксфорда Феликса Астона. Целый день они провели за «историческим анализом» – так назвал это занятие историк. Астон притащил с собой три здоровенных чемодана, набитых книгами. Сэр Хорейс был полон решимости задать несколько прямых вопросов и получить на них прямые ответы.
– Скажите, Романовых расстреляли в Екатеринбурге? – сразу взял он быка за рога.
– Видите ли, сэр Хорейс... Преобладает мнение, что, в общем, да... Однако существуют и сомнения, особенно в последние годы. Вот, например, Мэнголд и Саммерс...
– Это еще кто такие?
– Два репортера Би-би-си. Они написали книгу «Досье царя»...
– Да, я читал. Они считают, что Николая расстреляли, а остальные члены семьи спаслись, правильно?
– Вряд ли авторы согласились бы со столь категоричным резюме. Но они всесторонне исследовали все имеющиеся доказательства.
– Значит, никто ничего толком не знает?
– Да, сэр Хорейс.
– Почему же дело окутано такой тайной?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75