Длину мне подогнали с той же невероятной скоростью. В длинном галстучном ряду я выбрал шесть шелковых галстуков, а также воротнички своего размера. Не могу даже предположить, сколько человек работало на меня в этот поздний час. Пиджаки вернулись буквально через несколько секунд, и их снова пришлось примерить. Тем временем уже несли толстую шинель мягкой шерсти – гвардейского покроя, длиной чуть не до земли. Наконец, я получил и сапоги из мягкой кожи, сшитые в русском стиле.
Это поразило меня больше всего, и я поинтересовался у закройщика, откуда они взялись. Тот лишь улыбнулся:
– У нас на складах есть все что угодно, сэр. Наши клиенты обладают самыми разнообразными вкусами, и мы всегда готовы пойти им навстречу.
Вы не поверите, но через каких-нибудь четверть часа я уже выходил из универмага, полностью экипированный и к тому же не подписав никакого счета! Автомобиль покатил по Пикадилли, а я тем временем размышлял, что ни адмирал Битти, ни сам Джеллико не смогли бы добиться от универмага «Гивз» такой оперативности.
У входа в отель «Рассел» нас тоже ждали. Едва «даймлер» приблизился к тротуару, человек бросился к автомобилю и передал мне мой чемоданчик с туалетными принадлежностями.
– Остальное побудет у нас, сэр, до вашего возвращения. Может быть, мы что-то забыли?
– Как быть со счетом? – поинтересовался я.
– Об этом позаботились, не беспокойтесь.
Служащий показал мне квитанцию, и я увидел, что за мое проживание в отеле действительно заплачено. Напоследок человек вручил мне корзинку с провизией, сказав:
– Это на тот случай, если вам в поезде захочется перекусить, сэр.
Надо сказать, что я и в самом деле умирал с голоду. Стотт оставил меня без ужина, а в последовавшей затем горячке мне было не до притязаний желудка. Зато теперь я был голоден как волк.
«Даймлер» снова отправился в путь, не соблюдая ограничений скорости. Мы покатили по Гилфорд-стрит, затем по Грейвз-Инн-роуд и выехали к вокзалу Кингс-Кросс.
На вокзале было сущее столпотворение, да и мой поезд брали чуть ли не штурмом, однако нас встретил наряд военной полиции, который расчистил путь для меня и моего багажа. Повсюду толпились солдаты и моряки всех званий, прощавшиеся с женами, возлюбленными и детьми. Каждый, кому доводилось путешествовать в военное время по железной дороге, наверняка помнит, что творилось в те годы на станциях. Шагая по платформе, я увидел сквозь окна вагонов, что даже в тамбурах толпятся люди.
– Сюда, сэр, – сказал шофер, беря меня за руку.
Мы остановились возле вагона первого класса – третьего по счету от паровоза. Распахнулась дверь, и я оказался в салоне, похожем на настоящую каюту люкс: постель, два роскошных кресла, туалет и маленькая ванная. Шофер задвинул жалюзи на окнах.
– Никто не побеспокоит вас здесь.
– Но это несправедливо! – запротестовал я. В этом поезде было множество офицеров, моих товарищей по оружию, направлявшихся к театру военных действий, навстречу тяготам и опасностям. Этим людям предстояло провести целые сутки в переполненных вагонах, пока я тут наслаждаюсь комфортом.
– Вы должны быть один, сэр, – покачал головой шофер. – Таков приказ.
– Чей? Мистера Захарова?
Шофер не ответил. Он уже выходил из салона.
– Благополучного путешествия, сэр, – сказал он, откозыряв, и исчез.
Буквально через минуту раздался свисток, паровоз запыхтел и колеса заскрежетали по рельсам. Поезд тронулся в путь. Я снял шляпу и пальто, повесил их в гардероб и опустился в одно из кресел. За короткий срок со мной произошло столько удивительных событий, что мысли совершенно перемешались. Мне хотелось лишь одного – спокойно посидеть и разобраться в произошедшем со мной поразительном превращении: за один вечер из офицера-отпускника, предвкушавшего день отдыха на берегу, я стал эмиссаром короля, отправленным к самому кровожадному из революционеров всего мира, и мало того, мне еще предстояло спасти некогда всемогущего самодержца огромной империи! Тщетно пытаясь разобраться в пестром калейдоскопе мыслей и фантазий, я сунул руку в карман за сигаретами и выругался, ибо карман оказался пуст. Пачка так и осталась на столе в клубе Джеймсона, когда меня вызвали к Стотту. Я затосковал: предстояла ночь без табака, который очень бы мне понадобился – ведь так о многом предстояло подумать".
* * *
Фраза о табаке напомнила Хорейсу Мэлори, что его собственная сигара давно погасла. Сэр Хорейс тоже выругался – очень тихо, вполголоса. Он терпеть не мог расточительства, но зажигать потухшие сигары тоже не любил, поэтому раздраженно ткнул незадачливую «Ромео № 3» в большую серебряную пепельницу. Пепельница была напоминанием о победе его первого жеребца, Сэра Бэзила, на скачках в Ньюбери, много лет назад. Мэлори извлек из алюминиевого футляра еще одну сигару, зажег ее, минуту просидел с закрытыми глазами, чтобы дать им отдохнуть, и возобновил чтение.
* * *
"Не знаю, каким образом они предвосхитили мою проблему, но когда я открыл корзинку, на которой красовалась эмблема королевских поставщиков Фортрама и Мейсона, внутри оказался изрядный запас моих любимых сигарет «Нэви Кат», а также несколько коробков спичек. С огромным облегчением я закурил и развернул один из свертков, где нашел холодные цыплячьи ножки. Весьма аппетитно выглядели и две бутылки лучшего мозельского. Я решил, что сначала поужинаю, а о сложившейся ситуации буду думать потом.
Через двадцать минут, покончив с изысканным клубничным десертом (интересно, где они взяли свежую клубнику в марте?), я закурил еще одну сигарету и углубился в изучение выданных мне документов. В руках у меня оказался первый в моей жизни заграничный паспорт (напомню, что до начала первой мировой войны путешествующие англичане не нуждались в подобных глупостях). В паспорте была моя фотография. Интересно, откуда они ее взяли? Наверное, из Адмиралтейства, хоть, сколько мне помнится, я уже несколько лет не фотографировался, не считая случайных любительских снимков. Тем не менее фотокарточку они где-то нашли. «Мы, Артур Бальфур, министр иностранных дел в Кабинете Его Величества, сим свидетельствуем, что...» Вряд ли свидетельство Бальфура могло многого стоить в России, где охотились друг на друга белые, красные, чешские легионы, да еще и немецкие войска! Письма я отложил в сторону, поскольку, согласно инструкции, должен был вручить их нераспечатанными. Уже тогда мне казалось маловероятным, что эти бумажки могут спасти семью кузена Георга V. Но я рассудил, что жалкому капитан-лейтенанту не пристало умничать в столь важных государственных вопросах.
Я сосредоточился на бумаге, которую Захаров назвал «моим маршрутом». Ничего особенно неожиданного я там не обнаружил, за исключением разве что последней фразы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Это поразило меня больше всего, и я поинтересовался у закройщика, откуда они взялись. Тот лишь улыбнулся:
– У нас на складах есть все что угодно, сэр. Наши клиенты обладают самыми разнообразными вкусами, и мы всегда готовы пойти им навстречу.
Вы не поверите, но через каких-нибудь четверть часа я уже выходил из универмага, полностью экипированный и к тому же не подписав никакого счета! Автомобиль покатил по Пикадилли, а я тем временем размышлял, что ни адмирал Битти, ни сам Джеллико не смогли бы добиться от универмага «Гивз» такой оперативности.
У входа в отель «Рассел» нас тоже ждали. Едва «даймлер» приблизился к тротуару, человек бросился к автомобилю и передал мне мой чемоданчик с туалетными принадлежностями.
– Остальное побудет у нас, сэр, до вашего возвращения. Может быть, мы что-то забыли?
– Как быть со счетом? – поинтересовался я.
– Об этом позаботились, не беспокойтесь.
Служащий показал мне квитанцию, и я увидел, что за мое проживание в отеле действительно заплачено. Напоследок человек вручил мне корзинку с провизией, сказав:
– Это на тот случай, если вам в поезде захочется перекусить, сэр.
Надо сказать, что я и в самом деле умирал с голоду. Стотт оставил меня без ужина, а в последовавшей затем горячке мне было не до притязаний желудка. Зато теперь я был голоден как волк.
«Даймлер» снова отправился в путь, не соблюдая ограничений скорости. Мы покатили по Гилфорд-стрит, затем по Грейвз-Инн-роуд и выехали к вокзалу Кингс-Кросс.
На вокзале было сущее столпотворение, да и мой поезд брали чуть ли не штурмом, однако нас встретил наряд военной полиции, который расчистил путь для меня и моего багажа. Повсюду толпились солдаты и моряки всех званий, прощавшиеся с женами, возлюбленными и детьми. Каждый, кому доводилось путешествовать в военное время по железной дороге, наверняка помнит, что творилось в те годы на станциях. Шагая по платформе, я увидел сквозь окна вагонов, что даже в тамбурах толпятся люди.
– Сюда, сэр, – сказал шофер, беря меня за руку.
Мы остановились возле вагона первого класса – третьего по счету от паровоза. Распахнулась дверь, и я оказался в салоне, похожем на настоящую каюту люкс: постель, два роскошных кресла, туалет и маленькая ванная. Шофер задвинул жалюзи на окнах.
– Никто не побеспокоит вас здесь.
– Но это несправедливо! – запротестовал я. В этом поезде было множество офицеров, моих товарищей по оружию, направлявшихся к театру военных действий, навстречу тяготам и опасностям. Этим людям предстояло провести целые сутки в переполненных вагонах, пока я тут наслаждаюсь комфортом.
– Вы должны быть один, сэр, – покачал головой шофер. – Таков приказ.
– Чей? Мистера Захарова?
Шофер не ответил. Он уже выходил из салона.
– Благополучного путешествия, сэр, – сказал он, откозыряв, и исчез.
Буквально через минуту раздался свисток, паровоз запыхтел и колеса заскрежетали по рельсам. Поезд тронулся в путь. Я снял шляпу и пальто, повесил их в гардероб и опустился в одно из кресел. За короткий срок со мной произошло столько удивительных событий, что мысли совершенно перемешались. Мне хотелось лишь одного – спокойно посидеть и разобраться в произошедшем со мной поразительном превращении: за один вечер из офицера-отпускника, предвкушавшего день отдыха на берегу, я стал эмиссаром короля, отправленным к самому кровожадному из революционеров всего мира, и мало того, мне еще предстояло спасти некогда всемогущего самодержца огромной империи! Тщетно пытаясь разобраться в пестром калейдоскопе мыслей и фантазий, я сунул руку в карман за сигаретами и выругался, ибо карман оказался пуст. Пачка так и осталась на столе в клубе Джеймсона, когда меня вызвали к Стотту. Я затосковал: предстояла ночь без табака, который очень бы мне понадобился – ведь так о многом предстояло подумать".
* * *
Фраза о табаке напомнила Хорейсу Мэлори, что его собственная сигара давно погасла. Сэр Хорейс тоже выругался – очень тихо, вполголоса. Он терпеть не мог расточительства, но зажигать потухшие сигары тоже не любил, поэтому раздраженно ткнул незадачливую «Ромео № 3» в большую серебряную пепельницу. Пепельница была напоминанием о победе его первого жеребца, Сэра Бэзила, на скачках в Ньюбери, много лет назад. Мэлори извлек из алюминиевого футляра еще одну сигару, зажег ее, минуту просидел с закрытыми глазами, чтобы дать им отдохнуть, и возобновил чтение.
* * *
"Не знаю, каким образом они предвосхитили мою проблему, но когда я открыл корзинку, на которой красовалась эмблема королевских поставщиков Фортрама и Мейсона, внутри оказался изрядный запас моих любимых сигарет «Нэви Кат», а также несколько коробков спичек. С огромным облегчением я закурил и развернул один из свертков, где нашел холодные цыплячьи ножки. Весьма аппетитно выглядели и две бутылки лучшего мозельского. Я решил, что сначала поужинаю, а о сложившейся ситуации буду думать потом.
Через двадцать минут, покончив с изысканным клубничным десертом (интересно, где они взяли свежую клубнику в марте?), я закурил еще одну сигарету и углубился в изучение выданных мне документов. В руках у меня оказался первый в моей жизни заграничный паспорт (напомню, что до начала первой мировой войны путешествующие англичане не нуждались в подобных глупостях). В паспорте была моя фотография. Интересно, откуда они ее взяли? Наверное, из Адмиралтейства, хоть, сколько мне помнится, я уже несколько лет не фотографировался, не считая случайных любительских снимков. Тем не менее фотокарточку они где-то нашли. «Мы, Артур Бальфур, министр иностранных дел в Кабинете Его Величества, сим свидетельствуем, что...» Вряд ли свидетельство Бальфура могло многого стоить в России, где охотились друг на друга белые, красные, чешские легионы, да еще и немецкие войска! Письма я отложил в сторону, поскольку, согласно инструкции, должен был вручить их нераспечатанными. Уже тогда мне казалось маловероятным, что эти бумажки могут спасти семью кузена Георга V. Но я рассудил, что жалкому капитан-лейтенанту не пристало умничать в столь важных государственных вопросах.
Я сосредоточился на бумаге, которую Захаров назвал «моим маршрутом». Ничего особенно неожиданного я там не обнаружил, за исключением разве что последней фразы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75