— Но тогда, брат Гийом, несколько странно выглядит ваше ходатайство на выборах за графа де Ридфора, человека менее всего способного действовать в границах наших высших замыслов. Граф де Торрож был в сравнении с ним человек благоразумный.
Брат Гийом в задумчивости задел своей тростью «морскую гладь» в районе Аскалона, создав в мгновение ока бурю, способную уничтожить флот самой воинственной в мире державы.
— Сейчас я подхожу к главному моменту в своих рассуждениях. Вы правы, брат Реми, на первый взгляд мое споспешествование этому безумному кавалеристу, чудом еще в юности не сломавшему себе шею, выглядит нелогичным, но только на первый взгляд. Ибо то, о чем я говорю вам, братья, мне стало понятно еще полтора года назад. Именно тогда я, взвесив все за и против, пришел к выводу, что обычными средствами начавшийся процесс не остановить. Пусть мы где-то отыщем разумнейшего во всех отношениях великого магистра и в помощь ему подберем таких же светочей тамплиерского рыцарства, для всех орденских областей. Даже если произойдет такое чудо, ничего не изменится, ибо каждому из магистров нужны, для полноценного управления, сенешали и маршалы, прецепторы и комтуры, капелланы и приоры, нужны рыцари, оруженосцы, писцы и кузнецы. Чтобы сделать жизнь такой, какой она была во времена Гуго де Пейна, нужно переродить все тело ордена.
— Это невозможно, как невозможно переменить время, — сказал брат Аммиан.
— Если не пытаться это сделать, то это не произойдет, — признал говоривший.
Указующая трость метнулась в ту сторону, где должна была бы на «карте» находиться Европа.
— Нужен новый крестовый поход.
— Крестовый поход?! — в один голос воскликнули слушатели.
— Да, он обновит и орден и весь христианский мир, внутри которого вынужден пока существовать Храм.
Воспоследовало довольно длительное молчание. Трость оратора упиралась в Аккру, словно указуя то место, где и следует высадиться новому латинскому воинству.
— Не представляю, есть ли более невыполнимая задача, чем эта, — сказал брат Аммиан.
— Не проще ли сразу взяться за организацию второго пришествия, — хмыкнул брат Кьеза.
— Я знал, что вы будете сомневаться. Я готов ваши сомнения опровергнуть. Знаю как это сделать, ибо совсем недавно эти сомнения были и моими.
Брат Аммиан опять припал руками к бороде, как будто набирался от нее какой-то силы.
— Мы слушаем. Не станем тратить время на бесполезные препирательства. Доведите до конца свою речь, возможно у нас и не возникнет желания выступать с сомнениями и возражениями. В конце концов, не для собственного самоутверждения мы здесь собрались.
Брат Гийом похлопал себя тростью по открытой ладони.
— Начну с конца. Нам необходимо потерять Иерусалим.
Вдалеке на востоке, над еле видимой горной грядой, уже давно шло сгущение облаков, они наливались лиловой тяжестью. Быть грозе. В ответ на заявление монаха с голубыми глазами, раздалось первое ворчание грома.
— Эта мысль столь необычна, что даже не вызывает возражений, — сказал брат Реми.
Брат Гийом продолжал.
— Из того, что было сегодня сказано, по-моему, совершенно ясно, что рано или поздно мы его все равно потеряем. Весь вопрос в том, сумеем ли мы из этого факта извлечь пользу.
— Н-да, — задумчиво пожевал губами горбоносый, косясь в сторону надвигающейся грозы.
— Надеюсь, никто не будет спорить, что событие это, потеря Иерусалима, тяжелым ударом отзовется во всех христианских сердцах, и удара этого будет достаточно, чтобы Европа очнулась от своей беспрестанной междоусобицы и все свои лучшие силы, брошенные на восток, назвала третьим крестовым походом. В конце концов, бесконечные драки Ричарда с отцом своим Генрихом и Филиппом-Августом, а Фридриха Барбароссы с ломбардской лигой, не есть ли это растранжиривание сил впустую в отсутствии цели настоящей. Кроме того, отбытие этих монархов из Европы даст возможность нашим тамошним братьям поглубже укорениться в соответственных странах, не вызывая серьезного противодействия. Кроме того, всем понятно, что для такого дела, как новый крестовый поход, нужно множество новых доспехов, лошадей, судов — все это стоит денег и денег. Не все же они попадут в карманы расторопных иудеев. Наоборот, из-за вспыхнувших вдруг религиозных чувств, их станут гнать и избивать, и единственным карманом, который останется открыт для всех, будет наш карман. Ричард публично, например, говорил, что если бы нашлось кому заложить Лондон, он бы давно это сделал.
Гроза вырисовывалась на быстро меркнувшем небе все отчетливее. Несколько извилистых огненных ниток хлестнули уже по ближайшим холмам, и тьма, как бы ими подстегиваемая, подавляла цветущие пространства нив, темные сочные рощи, погребала под собою мятущиеся стада.
Брат Аммиан заметил.
— Эта сторона дела не вызывает сомнений. То, что отвоевывание Иерусалима будет делом чрезвычайной выгодности, ясно. Но весь вопрос, как нам потерять Иерусалим. Даже исходя из ваших соображений на этот счет, даже если полностью согласиться с ними, надобно признать, что это может случиться не слишком скоро, и главное неизвестно когда именно.
Брат Гийом кивнул, показывая, что признает возражение существенным.
— Мы не должны строить расчет сообразуясь только с течением стихийных сил жизни. Есть много способов уклониться от их влияния, или поставить их себе на пользу. Взгляните на эту грозу. Когда она накроет своим ливнем вершину башни, мы будем уже внизу, у камина, но пока мы не в состоянии предотвратить ее возникновение, или наоборот инициировать его. Жизнь отдельных людей и даже отдельных народов в этом отношении нам доступнее. И уж коли нам нужна гроза над Палестиной, мы вызовем ее.
— Но с какой стороны? — спросил де Труа, — единственный достойный и разворотливый враг, Саладин, занят делами на восточных своих границах, и, насколько известно, в ближайшие годы он и не помышляет о нападении на земли королевства, равно как на земли Триполитанские и Эдесские. Эмиры Зейналя, Дамаска и Кирджаба неизменно предупредительны.
— Мы сделаем так, что эмиры сменят милость на гнев и султан Саладин изыщет силы для войны против нас. Сейчас нужно решить вопрос в корне. Убедили ли вас мои слова, и готовы ли вы поддержать меня? Вернее не так, готовы ли вы проникнуться этими мыслями, как своими собственными для совместного равноправного действия. Когда мы договоримся о главном, то и частности перестанут пугать нас своей неразрешимостью. Мы придумали в свое время, как использовать неукротимую свирепость графа де Торрожа и его желание править орденом самовластно, без нашего участия, в наших интересах. То же будет и с графом де Ридфором. Он уже невзлюбил нас. И вот думая, что он взял нас за глотку, что наносит нам удар за ударом, он будет лишь следовать по начертанному нами маршруту от одной предумышленной точки, до другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161