У меня двухлетний ребенок, да и работа ждет.
— Чем ты занимаешься?
— Я работаю у кожевенника.
— И речи быть не может, чтобы ты уехал посреди ночи. Ты ел?
Молодой человек смущенно отмахнулся.
— Да-да. Ты должен поесть. До Куэнки путь неблизкий. И отдохнуть немного тебе тоже не помешает. Тереза!
Послышались шаги. В дверном проеме появилась служанка. Полненькая, в фартуке, черные как смоль волосы закручены в узел, круглолицая. Лет сорока.
— Тереза, покорми-ка этого мальчика. Он проделал долгий путь. И подготовь ему постель. Он переночует здесь.
Женщина, кивнув, жестом пригласила Дана следовать за ней.
Оставшись один, Эзра неуверенно уставился на этот «подробный план, сделанный в виде подсказок», завещанный ему почившим другом. Откуда у него такое неприятное ощущение, эдакая смесь острейшего любопытства и страха?
Глубоко вздохнув, он приступил к изучению документа.
***
Сколько времени продолжалось чтение? Эзра этого не знал. Когда он выпрямился, свечи уже догорали. Воск, сперва потекший, а потом застывший, полностью покрыл восковыми сталактитами рожки канделябра. Фитили скорчились, и не составляло труда предсказать, что они вот-вот потухнут. Сквозь полуприкрытые ставни пробивалась заря.
Эзра сидел неподвижно, сраженный усталостью и растерянностью. Он едва расслышал сонный голос Дана Баруэля, спрашивающий:
— Ребе… Вы бодрствовали всю ночь? Вам нехорошо?
— Да! — рявкнул Эзра. — Мне нехорошо!
— Это из-за письма моего отца?
— Причина вовсе не в нем. — Он постучал по страницам скрюченным пальцем. — Рукопись неполная…
Юноша приблизился, несколько растерянный.
— Что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, мальчик, что по какой-то неведомой мне причине твой отец решил поразвлечься за мой счет. — Не давая юноше времени ответить, Эзра пояснил: — Слушай меня внимательно. Вот текст. Это что-то вроде книжечки, разрезанной на восемь неравных частей. В каждой части в заголовке есть слово «чертог». Не спрашивай у меня объяснения этому, ни причины, по каким твой отец счел нужным использовать это слово. Тебе достаточно знать, что можно заменить слово «чертог» словом «глава». Ты понимаешь, что я говорю?
Молодой человек кивнул.
— На первый взгляд запись кажется непонятной, сумбурной, недоступной пониманию. Представь себе пейзаж, где цвета и формы размыты. Перемешанную картинку. Или, еще лучше, вообрази портрет, где каждая черта заменена символом, в котором нет ничего человеческого. И при этом, я смело это утверждаю, данный тест чрезвычайно точный.
— На самом деле мой отец составил то, что обычно называют криптограммой.
— Совершенно верно. Однако — и это меня обезоруживает — большинство фраз, из которых составлен текст, не закончены. Посмотри.
Дан, наклонившись через плечо раввина, прочитал:
ПЕРВЫЙ ГЛАВНЫЙ ЧЕРТОГ
Да славится И. Е. В. Е. в царствии его.
Имя есть 6.
И в этот миг вопросил я Князя Божественного Присутствия. Я сказал ему: Как имя твое? И ответил он мне… был ли он одним из?.. Я, встретившийся с ним, сначала подумал назвать его Азазел. Я ошибался. Ошибка его была лишь в том, что повстречал он… и Ахмедая, и что жил в час, когда пишу я на вершине холма с пологими спусками, на пепле Гадеса.
У подножия этого холма спит сын Иавана, и сон его шепчет, вливаясь в море: верую, что нет… уверовали дети Израиля. Я из тех…
Молодому человеку пришлось перечитать дважды, прежде чем он осмелился высказать свое заключение.
— Полная белиберда!
— Я тебя предупреждал. Но я утверждаю: смысл есть. Зашифрованный, но есть. Конечно, не каждому дано расшифровать этот набор символов, и отец твой, кстати говоря, на это и рассчитывал. Только каббалист, да еще и необычайно эрудированный, имеет шанс в этом разобраться. И этим каббалистом, в чем Абен не сомневался, являюсь я.
— Но вы же буквально только что говорили, что это издевательство какое-то!
— Верно. Но я также сказал, что издевательство не в содержании записи, а в незавершенности ее. Вот… Прочти вслух этот отрывок.
Дан собрался было подчиниться, как снова начался орудийный гром. Молодой человек невольно с тревогой поглядел на улицу.
— Не бойся. Они дерутся возле Касбы. Это в другом конце города. Давай читай.
— И в этот миг вопросил я Князя Божественного Присутствия. Я сказал ему: Как имя твое? И ответил он мне…
— Теперь понимаешь?
— Простите, ребе Эзра. Это так невнятно…
— Медленно повтори последнюю фразу.
— Я сказал ему: Как имя твое? И ответил он мне…
— И ответил он мне… что? Не видишь, что тут не хватает концовки? И дальше: был ли он одним из?.. Чего? Три вопроса и продолжение, которое никак не вяжется. И повторяющиеся многоточия.
Эзра снова указал на следующую страницу:
— Ошибка его была лишь в том, что повстречал он… Повстречал кого? И вот еще тут: верую, что нет… И, наконец, уверовали дети Израиля. Я из тех… Из кого?
Голос раввина слегка повысился.
— Если бы лишь одна фраза была не дописана, то можно было бы подумать, что писавший просто на мгновение отвлекся. Но в данном случае это не так, поскольку такое повторяется! Возникает вопрос: почему? Почему Абен устроил подобную мистификацию? В сопроводительном письме нет даже намека на это.
— Возможно, тому есть объяснение.
— Слушаю.
Молодой человек внезапно смутился.
— Может быть, недостающие слова находятся в другом месте.
— В другом месте?
— Да. Может быть, они в том пакете, что я отдал вчера вечером, прежде чем прийти к вам.
— Ты хочешь сказать, что было еще одно письмо?
— Да. Почти такое же, как это. — Раввин пришел в ужас:
— Твой отец написал дубликат? Кому ты его отдал?
— Некоему… — Дан с трудом вспомнил имя, — шейху ибн Саррагу. Шахиру ибн Саррагу.
Эзра едва не задохнулся.
— Язычник?!
— Ну, во всяком случае, мусульманин, это точно.
— Да кто он такой, этот субъект? Дан сокрушенно покачал головой:
— Не сердитесь на меня, ребе. Я ничего о нем не знаю. Мне известно лишь, что отец настоятельно потребовал, чтобы в первую очередь я пошел к нему.
Нет, это уже точно слишком! Мало того шока, что Эзра испытал при известии о смерти друга, этой сумасшедшей истории о разговоре с Всесильным, так теперь еще араб!.. Закрыв лицо ладонями, он пробормотал несколько слов, которые, буде произнесены более разборчиво, можно было бы счесть размышлением вслух.
— Чего-то я не улавливаю, и мне это не нравится.
— Я хотел бы вам помочь, но…
Эзра неожиданно резво вскочил со стула. И лишь сейчас Дан оценил его рост. Раввин был очень высок, намного выше среднего, и чрезвычайная худоба вовсе не портила его, а наоборот, придавала некую утонченность.
— Ты немедленно отведешь меня к этому человеку.
— Это невозможно, ребе! Я должен вернуться в Куэнку! Не говоря уже о том, что выходить сейчас на улицу — сущее безумие!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
— Чем ты занимаешься?
— Я работаю у кожевенника.
— И речи быть не может, чтобы ты уехал посреди ночи. Ты ел?
Молодой человек смущенно отмахнулся.
— Да-да. Ты должен поесть. До Куэнки путь неблизкий. И отдохнуть немного тебе тоже не помешает. Тереза!
Послышались шаги. В дверном проеме появилась служанка. Полненькая, в фартуке, черные как смоль волосы закручены в узел, круглолицая. Лет сорока.
— Тереза, покорми-ка этого мальчика. Он проделал долгий путь. И подготовь ему постель. Он переночует здесь.
Женщина, кивнув, жестом пригласила Дана следовать за ней.
Оставшись один, Эзра неуверенно уставился на этот «подробный план, сделанный в виде подсказок», завещанный ему почившим другом. Откуда у него такое неприятное ощущение, эдакая смесь острейшего любопытства и страха?
Глубоко вздохнув, он приступил к изучению документа.
***
Сколько времени продолжалось чтение? Эзра этого не знал. Когда он выпрямился, свечи уже догорали. Воск, сперва потекший, а потом застывший, полностью покрыл восковыми сталактитами рожки канделябра. Фитили скорчились, и не составляло труда предсказать, что они вот-вот потухнут. Сквозь полуприкрытые ставни пробивалась заря.
Эзра сидел неподвижно, сраженный усталостью и растерянностью. Он едва расслышал сонный голос Дана Баруэля, спрашивающий:
— Ребе… Вы бодрствовали всю ночь? Вам нехорошо?
— Да! — рявкнул Эзра. — Мне нехорошо!
— Это из-за письма моего отца?
— Причина вовсе не в нем. — Он постучал по страницам скрюченным пальцем. — Рукопись неполная…
Юноша приблизился, несколько растерянный.
— Что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, мальчик, что по какой-то неведомой мне причине твой отец решил поразвлечься за мой счет. — Не давая юноше времени ответить, Эзра пояснил: — Слушай меня внимательно. Вот текст. Это что-то вроде книжечки, разрезанной на восемь неравных частей. В каждой части в заголовке есть слово «чертог». Не спрашивай у меня объяснения этому, ни причины, по каким твой отец счел нужным использовать это слово. Тебе достаточно знать, что можно заменить слово «чертог» словом «глава». Ты понимаешь, что я говорю?
Молодой человек кивнул.
— На первый взгляд запись кажется непонятной, сумбурной, недоступной пониманию. Представь себе пейзаж, где цвета и формы размыты. Перемешанную картинку. Или, еще лучше, вообрази портрет, где каждая черта заменена символом, в котором нет ничего человеческого. И при этом, я смело это утверждаю, данный тест чрезвычайно точный.
— На самом деле мой отец составил то, что обычно называют криптограммой.
— Совершенно верно. Однако — и это меня обезоруживает — большинство фраз, из которых составлен текст, не закончены. Посмотри.
Дан, наклонившись через плечо раввина, прочитал:
ПЕРВЫЙ ГЛАВНЫЙ ЧЕРТОГ
Да славится И. Е. В. Е. в царствии его.
Имя есть 6.
И в этот миг вопросил я Князя Божественного Присутствия. Я сказал ему: Как имя твое? И ответил он мне… был ли он одним из?.. Я, встретившийся с ним, сначала подумал назвать его Азазел. Я ошибался. Ошибка его была лишь в том, что повстречал он… и Ахмедая, и что жил в час, когда пишу я на вершине холма с пологими спусками, на пепле Гадеса.
У подножия этого холма спит сын Иавана, и сон его шепчет, вливаясь в море: верую, что нет… уверовали дети Израиля. Я из тех…
Молодому человеку пришлось перечитать дважды, прежде чем он осмелился высказать свое заключение.
— Полная белиберда!
— Я тебя предупреждал. Но я утверждаю: смысл есть. Зашифрованный, но есть. Конечно, не каждому дано расшифровать этот набор символов, и отец твой, кстати говоря, на это и рассчитывал. Только каббалист, да еще и необычайно эрудированный, имеет шанс в этом разобраться. И этим каббалистом, в чем Абен не сомневался, являюсь я.
— Но вы же буквально только что говорили, что это издевательство какое-то!
— Верно. Но я также сказал, что издевательство не в содержании записи, а в незавершенности ее. Вот… Прочти вслух этот отрывок.
Дан собрался было подчиниться, как снова начался орудийный гром. Молодой человек невольно с тревогой поглядел на улицу.
— Не бойся. Они дерутся возле Касбы. Это в другом конце города. Давай читай.
— И в этот миг вопросил я Князя Божественного Присутствия. Я сказал ему: Как имя твое? И ответил он мне…
— Теперь понимаешь?
— Простите, ребе Эзра. Это так невнятно…
— Медленно повтори последнюю фразу.
— Я сказал ему: Как имя твое? И ответил он мне…
— И ответил он мне… что? Не видишь, что тут не хватает концовки? И дальше: был ли он одним из?.. Чего? Три вопроса и продолжение, которое никак не вяжется. И повторяющиеся многоточия.
Эзра снова указал на следующую страницу:
— Ошибка его была лишь в том, что повстречал он… Повстречал кого? И вот еще тут: верую, что нет… И, наконец, уверовали дети Израиля. Я из тех… Из кого?
Голос раввина слегка повысился.
— Если бы лишь одна фраза была не дописана, то можно было бы подумать, что писавший просто на мгновение отвлекся. Но в данном случае это не так, поскольку такое повторяется! Возникает вопрос: почему? Почему Абен устроил подобную мистификацию? В сопроводительном письме нет даже намека на это.
— Возможно, тому есть объяснение.
— Слушаю.
Молодой человек внезапно смутился.
— Может быть, недостающие слова находятся в другом месте.
— В другом месте?
— Да. Может быть, они в том пакете, что я отдал вчера вечером, прежде чем прийти к вам.
— Ты хочешь сказать, что было еще одно письмо?
— Да. Почти такое же, как это. — Раввин пришел в ужас:
— Твой отец написал дубликат? Кому ты его отдал?
— Некоему… — Дан с трудом вспомнил имя, — шейху ибн Саррагу. Шахиру ибн Саррагу.
Эзра едва не задохнулся.
— Язычник?!
— Ну, во всяком случае, мусульманин, это точно.
— Да кто он такой, этот субъект? Дан сокрушенно покачал головой:
— Не сердитесь на меня, ребе. Я ничего о нем не знаю. Мне известно лишь, что отец настоятельно потребовал, чтобы в первую очередь я пошел к нему.
Нет, это уже точно слишком! Мало того шока, что Эзра испытал при известии о смерти друга, этой сумасшедшей истории о разговоре с Всесильным, так теперь еще араб!.. Закрыв лицо ладонями, он пробормотал несколько слов, которые, буде произнесены более разборчиво, можно было бы счесть размышлением вслух.
— Чего-то я не улавливаю, и мне это не нравится.
— Я хотел бы вам помочь, но…
Эзра неожиданно резво вскочил со стула. И лишь сейчас Дан оценил его рост. Раввин был очень высок, намного выше среднего, и чрезвычайная худоба вовсе не портила его, а наоборот, придавала некую утонченность.
— Ты немедленно отведешь меня к этому человеку.
— Это невозможно, ребе! Я должен вернуться в Куэнку! Не говоря уже о том, что выходить сейчас на улицу — сущее безумие!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115