Как это удалось, хан не стал доискиваться. Бывший советник просил исполнения правила «Можно отрубить голову, но нельзя отрезать язык». И еще якобы сказал Оспан-ходжа: «Я знаю, что сгнию под землей. Но перед смертью мне хочется оказать последнюю услугу своему повелителю-хану. Пусть призовет меня и не откажется выслушать!»
Хан Абулхаир не мог отказать в такой законной просьбе человеку, который верой и правдой служил ему столько лет. К тому же его заинтересовало, что может сообщить ему бывший советник. Он приказал привести его, а сам начал невольно вспоминать, сколько раз этот самый Оспан-ходжа выручал его в трудную минуту…
Один из таких случаев произошел давно, при взятии Самарканда. Оспан-ходжа, служивший самаркандскому эмиру, не мог забыть о том, что некогда Тимур разгромил их дом и взял в плен его деда. И когда лазутчики Абулхаира проникли в Самарканд, Оспан-ходжа быстро нашел с ними общий язык.
Однажды, когда Абулхаир со своим войском пировал в Орда-Базаре после победы над своим предшественником, прискакал гонец из Самарканда от Оспан-ходжи с известием, что город остался без войск, так как мирза Улугбек — внук Тимура, увел их в Хорасан. Несмотря на усталость, огромное войско Абулхаира тут же выступило из Орда-Базара. Как только подошло оно к Самарканду, правитель города сам вышел к Абулхаиру навстречу и встал на колени, положив руки на голову в знак покорности.
Войска без кровопролития вошли в город, Абулхаир получил богатый выкуп и договорился о ежегодной дани.
А вскоре еще одну неоценимую услугу оказал Оспан-ходжа хану. Когда убили Улугбека, осталась сиротой его дочь Рабиа-султан-бегим. Неземной красоты была его четырнадцатилетняя девочка. К тому же, вопреки установившимся законам в отношении женщины, великий Улугбек-мирза отдал свою дочь семи лет в медресе, учил ее персидскому, турецкому и арабскому языкам, сам занимался ее воспитанием. Это была одна из самых образованных женщин Востока в то время.
Оспан-ходжа сказал Абулхаиру о ней: «Если уж ты хочешь увезти из Самарканда золото, то самым ценным самородком здесь является Рабиа-султан-бегим!..» Когда Абулхаир увидел ее, то впервые в жизни оробел. Днем и ночью мерещился ему взгляд девушки, и в конце концов он взял ее себе четвертой женой.
С превеликим торжеством провожала его тогда самаркандская знать, прекрасно понимая, что сближение степного могущественного владыки с ними рано или поздно приведет его в их лагерь. В числе приданного за Рабиа-султан-бегим были сорок молодых рабов и сорок прекрасных рабынь, а впереди вышагивал огромный белый слон, на котором под шелковым балдахином сидела невеста. Вместе с нею ехал на постоянную службу к хану новый советник Оспан-ходжа…
Немало лет прошло с тех пор, и не было случая, чтобы Оспан-ходжа каким-либо образом слукавил или не выполнил ханского приказа. Опасность, угрожающую ханскому трону, он угадывал раньше самого хана и всегда вовремя предупреждал о ней. Словно добрый ангел-хранитель, незримо сидящий на ханском правом плече, удерживал он Абулхаира от неверных шагов. Смело можно сказать, что многими успехами в этот период хан Абулхаир обязан был Оспан-ходже.
Что же касается Рабиа-султан-бегим, то она родила хану двух здоровых сыновей и благодаря уму, благовоспитанности и красоте сделалась его любимой женой.
Вошел главный везир Бахты-ходжа, склонился:
— Мой повелитель-хан, привели этого предателя Оспан-ходжу.
Абулхаир нахмурился… «Предатель!.. Откуда ему известно, что Оспан-ходжа предал кого-нибудь? Наверно, смотрит на него моими глазами, а я ведь так и думаю… Но правильно ли мое решение? Стоило ли из-за бегства какого-то ничтожного батыра заточать в зиндан такого слугу? О изменчивый мир!.. А что, если такое случится когда-нибудь со мной? Сейчас, пока их жизнь в моих руках, они сгибаются в три погибели. А попробуй хоть на минуту обессилеть среди людей. Как от прокаженного, побегут тогда от тебя, и самый последний из них тут же переломает тебе спину! Такова жизнь и изменить ничего нельзя…»
Хан Абулхаир кивнул головой:
— Введите его!
Два охранника ввели арестанта, поддерживая его под руки. Оспан-ходжа и раньше был как скелет, за что люди называли его стрекозой. Но как ни привыкли глаза хана к его худобе в течение нескольких лет, он невольно вздрогнул, увидев его сейчас. Это был не живой человек, а только тень. Сухая кожа была натянута на голые кости, и глаза запали так глубоко, что их не было видно.
Оспан-ходжа заговорил хриплым, едва слышным голосом:
— Мой повелитель-хан!.. Если бы ты даже освободил меня сейчас, я уже не жилец на этом свете. Волю Аллаха не нарушить ни одному из земных владык, а жить мне осталось не более недели. Так что не прошу у тебя жизни, хоть ты и хан над людьми… Даже на минуту не в силах продлить ты мое дыхание. Ну а если пожелаешь сократить, то я тоже не боюсь. Совсем о другом хотел я поговорить с тобой, мой повелитель-хан!..
— О чем же хочешь просить меня?
— Чтобы ты выслушал меня до конца…
— Говори!
— Прежде всего тебе надо знать, почему я служил тебе все эти годы верой и правдой. Только сумасшедший променял бы чистого и благородного Улугбека-мирзу на такое чудовище в облике человеческом, как ты, мой повелитель-хан. Так что услышь подлинную причину и не думай ничего другого.
— Ладно… послушаем!
— Всем известны десять поколений твоих предков… И у меня были десять поколений предков. И хоть не сохранились их имена в памяти людей, мне знать их нужно, как каждому человеку… Я далек от того, чтобы сравнивать своих предков с твоими, хан. Вы властители, а мы — рабы. Мне хочется рассказать о другом. Все вы — чингизиды, но и среди вас иногда попадались люди. Таким человеком, достойным этого высокого слова, был твой прадед в седьмом поколении султан Иис-Буги. Не достиг он в свое время ханства, но был большим батыром и отважным полководцем. А рабом его был мой прадед в седьмом поколении — Кара-Нар.
Даже от супа остается на дне котла накипь. Так и Кара-Нар хоть и был простолюдином, но тоже славился как батыр. В одном из сражений с калмыками, пытаясь спасти султана Иис-Буги, он с несколькими другими батырами был сбит с коня и попал в плен. Когда закончилось сражение, начался обмен пленными. Калмыки брали выкуп за них — по сто голов лошадей за султана и по десять голов за простого джигита. Были, правда, среди пленных батыры, за которых калмыки требовали столько лошадей, сколько за трех султанов сразу. Слишком большой урон нанесли они им в бою. Одним из таких троих батыров, оцененных в триста лошадей каждый, был и мой прадед Кара-Нар…
Двух батыров, происходивших из знатных казахских родов, сразу же выкупили богатые родственники, а кому было дело до простого ханского раба-туленгута?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Хан Абулхаир не мог отказать в такой законной просьбе человеку, который верой и правдой служил ему столько лет. К тому же его заинтересовало, что может сообщить ему бывший советник. Он приказал привести его, а сам начал невольно вспоминать, сколько раз этот самый Оспан-ходжа выручал его в трудную минуту…
Один из таких случаев произошел давно, при взятии Самарканда. Оспан-ходжа, служивший самаркандскому эмиру, не мог забыть о том, что некогда Тимур разгромил их дом и взял в плен его деда. И когда лазутчики Абулхаира проникли в Самарканд, Оспан-ходжа быстро нашел с ними общий язык.
Однажды, когда Абулхаир со своим войском пировал в Орда-Базаре после победы над своим предшественником, прискакал гонец из Самарканда от Оспан-ходжи с известием, что город остался без войск, так как мирза Улугбек — внук Тимура, увел их в Хорасан. Несмотря на усталость, огромное войско Абулхаира тут же выступило из Орда-Базара. Как только подошло оно к Самарканду, правитель города сам вышел к Абулхаиру навстречу и встал на колени, положив руки на голову в знак покорности.
Войска без кровопролития вошли в город, Абулхаир получил богатый выкуп и договорился о ежегодной дани.
А вскоре еще одну неоценимую услугу оказал Оспан-ходжа хану. Когда убили Улугбека, осталась сиротой его дочь Рабиа-султан-бегим. Неземной красоты была его четырнадцатилетняя девочка. К тому же, вопреки установившимся законам в отношении женщины, великий Улугбек-мирза отдал свою дочь семи лет в медресе, учил ее персидскому, турецкому и арабскому языкам, сам занимался ее воспитанием. Это была одна из самых образованных женщин Востока в то время.
Оспан-ходжа сказал Абулхаиру о ней: «Если уж ты хочешь увезти из Самарканда золото, то самым ценным самородком здесь является Рабиа-султан-бегим!..» Когда Абулхаир увидел ее, то впервые в жизни оробел. Днем и ночью мерещился ему взгляд девушки, и в конце концов он взял ее себе четвертой женой.
С превеликим торжеством провожала его тогда самаркандская знать, прекрасно понимая, что сближение степного могущественного владыки с ними рано или поздно приведет его в их лагерь. В числе приданного за Рабиа-султан-бегим были сорок молодых рабов и сорок прекрасных рабынь, а впереди вышагивал огромный белый слон, на котором под шелковым балдахином сидела невеста. Вместе с нею ехал на постоянную службу к хану новый советник Оспан-ходжа…
Немало лет прошло с тех пор, и не было случая, чтобы Оспан-ходжа каким-либо образом слукавил или не выполнил ханского приказа. Опасность, угрожающую ханскому трону, он угадывал раньше самого хана и всегда вовремя предупреждал о ней. Словно добрый ангел-хранитель, незримо сидящий на ханском правом плече, удерживал он Абулхаира от неверных шагов. Смело можно сказать, что многими успехами в этот период хан Абулхаир обязан был Оспан-ходже.
Что же касается Рабиа-султан-бегим, то она родила хану двух здоровых сыновей и благодаря уму, благовоспитанности и красоте сделалась его любимой женой.
Вошел главный везир Бахты-ходжа, склонился:
— Мой повелитель-хан, привели этого предателя Оспан-ходжу.
Абулхаир нахмурился… «Предатель!.. Откуда ему известно, что Оспан-ходжа предал кого-нибудь? Наверно, смотрит на него моими глазами, а я ведь так и думаю… Но правильно ли мое решение? Стоило ли из-за бегства какого-то ничтожного батыра заточать в зиндан такого слугу? О изменчивый мир!.. А что, если такое случится когда-нибудь со мной? Сейчас, пока их жизнь в моих руках, они сгибаются в три погибели. А попробуй хоть на минуту обессилеть среди людей. Как от прокаженного, побегут тогда от тебя, и самый последний из них тут же переломает тебе спину! Такова жизнь и изменить ничего нельзя…»
Хан Абулхаир кивнул головой:
— Введите его!
Два охранника ввели арестанта, поддерживая его под руки. Оспан-ходжа и раньше был как скелет, за что люди называли его стрекозой. Но как ни привыкли глаза хана к его худобе в течение нескольких лет, он невольно вздрогнул, увидев его сейчас. Это был не живой человек, а только тень. Сухая кожа была натянута на голые кости, и глаза запали так глубоко, что их не было видно.
Оспан-ходжа заговорил хриплым, едва слышным голосом:
— Мой повелитель-хан!.. Если бы ты даже освободил меня сейчас, я уже не жилец на этом свете. Волю Аллаха не нарушить ни одному из земных владык, а жить мне осталось не более недели. Так что не прошу у тебя жизни, хоть ты и хан над людьми… Даже на минуту не в силах продлить ты мое дыхание. Ну а если пожелаешь сократить, то я тоже не боюсь. Совсем о другом хотел я поговорить с тобой, мой повелитель-хан!..
— О чем же хочешь просить меня?
— Чтобы ты выслушал меня до конца…
— Говори!
— Прежде всего тебе надо знать, почему я служил тебе все эти годы верой и правдой. Только сумасшедший променял бы чистого и благородного Улугбека-мирзу на такое чудовище в облике человеческом, как ты, мой повелитель-хан. Так что услышь подлинную причину и не думай ничего другого.
— Ладно… послушаем!
— Всем известны десять поколений твоих предков… И у меня были десять поколений предков. И хоть не сохранились их имена в памяти людей, мне знать их нужно, как каждому человеку… Я далек от того, чтобы сравнивать своих предков с твоими, хан. Вы властители, а мы — рабы. Мне хочется рассказать о другом. Все вы — чингизиды, но и среди вас иногда попадались люди. Таким человеком, достойным этого высокого слова, был твой прадед в седьмом поколении султан Иис-Буги. Не достиг он в свое время ханства, но был большим батыром и отважным полководцем. А рабом его был мой прадед в седьмом поколении — Кара-Нар.
Даже от супа остается на дне котла накипь. Так и Кара-Нар хоть и был простолюдином, но тоже славился как батыр. В одном из сражений с калмыками, пытаясь спасти султана Иис-Буги, он с несколькими другими батырами был сбит с коня и попал в плен. Когда закончилось сражение, начался обмен пленными. Калмыки брали выкуп за них — по сто голов лошадей за султана и по десять голов за простого джигита. Были, правда, среди пленных батыры, за которых калмыки требовали столько лошадей, сколько за трех султанов сразу. Слишком большой урон нанесли они им в бою. Одним из таких троих батыров, оцененных в триста лошадей каждый, был и мой прадед Кара-Нар…
Двух батыров, происходивших из знатных казахских родов, сразу же выкупили богатые родственники, а кому было дело до простого ханского раба-туленгута?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85