Что именно?
Я улыбнулась. То, что Ник переменил тему, было хорошим знаком. Я могла бы побиться об заклад, что больше он не станет поднимать при мне тему расовых различий, опасаясь, что я вновь начну донимать его теорией суперамеб.
— В Барселоне произошло два убийства, — объяснила я. — Не исключено, что ключ к их разгадке удастся отыскать в Кейптауне.
За окнами замелькали окраины раскинувшегося у подножия Столовой горы города. Миллендорф свернул на узкую улочку.
— Я покажу тебе Кейптаун, — сказал он.
Мы миновали ботанический сад с высокими пальмами и пылающими фиолетовым огнем бугенвиллеями, обогнули высокий округлый холм с романтическим названием “Львиный зад”, пронеслись вдоль подножия Сигнального холма и наконец въехали на территорию расположенного у порта старого города.
На его мощенных булыжником мостовых почти не было негров. Причудливая смесь викторианского и эдуардианского стилей со староголландской архитектурой чем-то напоминала небольшие городки севера Европы, в то время как буйная тропическая растительность с пылающими на фоне зелени вызывающе яркими цветами навевала ассоциации с югом Италии или Испании.
Дом Ника, в нижней части которого располагалось детективное агентство, был двухэтажным. Верхний этаж опоясывала по периметру широкая терраса с увенчанными капителями белыми колоннами.
— Шикарный дом, — восхитилась я. — Ты неплохо устроился. Наверное, приятно и жить и работать в одном месте.
— Нельзя сказать, чтобы я чересчур убивал себя работой, — усмехнулся Миллендорф. — К счастью, мой дорогой дед обеспечил меня приличным наследством, так что детективное агентство для меня скорее развлечение, чем источник доходов. Иногда таких историй от клиентов наслушаешься — в кино ходить не надо.
По широкой деревянной лестнице мы поднялись наверх, и Ник проводил меня в комнату для гостей, значительную часть которой занимала также доставшаяся ему от деда огромная старинная кровать под балдахином.
— Я хотела поговорить с тобой об убийствах, — напомнила я.
— Прямо сейчас? — удивился Ник. — Даже не распаковав чемоданы?
— Мне нужен адрес одной женщины, живущей в Кейптауне. Я знаю только номер ее телефона.
— Может, обсудим дела за ужином? Ты имеешь представление о южноафриканской кухне?
— Чисто теоретическое. Я слышала, что это некая причудливая смесь индонезийской, малайской, французской, немецкой, голландской и датской кухонь.
— Нечто вроде этого, — кивнул Миллендорф. — Зимой в Кейптауне особенно популярно барбекю из дичи. Как ты относишься к запеченной на гриле вырезке шпрингбока — антилопы-прыгуна? Кстати, на африкаанс барбекю называется “брааис”.
— С восторженным энтузиазмом, — сообщила я. — Честно говоря, я здорово проголодалась.
— Вот и отлично. Если хочешь, можешь принять душ и переодеться. Я буду ждать тебя внизу, в агентстве. Дай мне телефонный номер. Пока ты будешь собираться, я постараюсь узнать адрес.
— Здорово! Вот это оперативность! — восхитилась я. — Это тебе не испанское “таёапа mismo”.
— Знакомое выражение, — ухмыльнулся Миллендорф. — В Иностранном легионе мы частенько его употребляли. Завтра, которое почти никогда не наступает.
— Надеюсь, что в Южной Африке все будет по-другому, — вздохнула я.
* * *
Окно ресторана “Золотые копи”, у которого располагался наш столик, выходило на густую сочную зелень парка Де Вааль. Толстые негритянки в тюрбанах и ярких цветастых юбках, разложив у чугунной ограды парка свои товары, лениво зазывали покупателей. Желающих приобрести африканские сувениры не находилось, и сидящие на асфальте женщины, чтобы не тратить время впустую, нанизывали на нитки бусины и бисер, что-то плели, готовя новые поделки на продажу.
Запеченная вырезка антилопы-прыгуна, приправленная соусом “боерворс”, оказалась просто великолепной. Запивая ее знаменитым красным вином “Бишопкорт” из виноградников Яна ван Рибеека, я излагала расисту Миллендорфу сложную и запутанную историю двух убийств, ограбления старика в Вальпинеде и давно исчезнувшей ман-далы Бесконечного Света, непонятно каким образом оказавшейся в руках у Джейн Уирри.
Устойчивостью к алкогольным напиткам я не обладала, так что пары бокалов “Бишопкорта” мне оказалось вполне достаточно, чтобы захмелеть. По этой причине рассказ получался не слишком внятным, но зато изобиловал массой живописных подробностей, включающих ужасную смертельную тайну Ренн-ле-Шато, упоительные свиные уши, которыми тетка Примитиве сражала мужчин наповал, а также похищенный неизвестными злоумышленниками мумифицированный труп шестиногого поросенка, которого Дидье Лермит считал инопланетным сыном Христа.
Потрясенный размахом событий Ник слушал меня с вдохновляющим интересом. Поскольку пил он гораздо больше меня, то тоже был слегка под хмельком, так что мы вполне стоили друг друга.
— Пришельцы, говоришь? — сатанински прищурился Миллендорф. — Значит, эти твари шастают среди нас и пакостят землянам.
— Это не я говорю, — возразила я. — Так считают сайентологи.
— Ублюдки инопланетные, — хлопнул кулаком по столу Ник. — Попадись они мне…
— А как, интересно, расисты относятся к инопланетянам? — неожиданно заинтересовалась я. — Как к цветным? Гуманоиды ведь обычно бывают серого или зеленого цвета.
— Если серые — значит, цветные, — убежденно заявил Миллендорф. — Так и вьются вокруг Земли, москиты космические. Как подумаю, что эти зеленые инопланетные глисты похищают и насилуют наших белых женщин, прямо выть от злости хочется. Свои каракатицы с антеннами им небось уже давно надоели.
— А разве черных женщин пришельцы не насилуют? — удивилась я.
— Подумаешь, черных, — махнул рукой Ник. — Черных насилуют все, кому не лень. Как насчет порции скального лобстера? Здесь его готовят так, что пальчики оближешь.
— Нет, — запротестовала я. — Лобстера я уже не выдержу.
— Выдержишь, — заверил меня Миллендорф. — Вы, русские, сильные. В проруби зимой купаетесь. И что мы все пьем ван Рибеека? Ты ведь еще не пробовала вино Симона ван дер Стила с виноградников Константине.
— Только не это, — ужаснулась я. — Я и так уже пьяна.
— Ерунда! — отмахнулся Ник. — Не прикидывайся. Вы, русские, водку ведрами глушите, сам по телевизору видел. Подумаешь, пара бокалов вина! Тебе это как слону дробина. Сейчас мы… возьмем бутылочку ван дер Стила, быстренько уговорим по скальному лобстеру, а после этого отправимся допрашивать Эсмеральду ван Аахен.
— Эсмеральду ван Аахен? Кто это? — не сразу сообразила я.
— Как кто? — удивился экс-легионер. — Ты же сама просила меня достать ее адрес.
— И ты уже достал? Так быстро?
— А что там доставать? Я же все-таки частный детектив. Один звонок — и дело в шляпе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Я улыбнулась. То, что Ник переменил тему, было хорошим знаком. Я могла бы побиться об заклад, что больше он не станет поднимать при мне тему расовых различий, опасаясь, что я вновь начну донимать его теорией суперамеб.
— В Барселоне произошло два убийства, — объяснила я. — Не исключено, что ключ к их разгадке удастся отыскать в Кейптауне.
За окнами замелькали окраины раскинувшегося у подножия Столовой горы города. Миллендорф свернул на узкую улочку.
— Я покажу тебе Кейптаун, — сказал он.
Мы миновали ботанический сад с высокими пальмами и пылающими фиолетовым огнем бугенвиллеями, обогнули высокий округлый холм с романтическим названием “Львиный зад”, пронеслись вдоль подножия Сигнального холма и наконец въехали на территорию расположенного у порта старого города.
На его мощенных булыжником мостовых почти не было негров. Причудливая смесь викторианского и эдуардианского стилей со староголландской архитектурой чем-то напоминала небольшие городки севера Европы, в то время как буйная тропическая растительность с пылающими на фоне зелени вызывающе яркими цветами навевала ассоциации с югом Италии или Испании.
Дом Ника, в нижней части которого располагалось детективное агентство, был двухэтажным. Верхний этаж опоясывала по периметру широкая терраса с увенчанными капителями белыми колоннами.
— Шикарный дом, — восхитилась я. — Ты неплохо устроился. Наверное, приятно и жить и работать в одном месте.
— Нельзя сказать, чтобы я чересчур убивал себя работой, — усмехнулся Миллендорф. — К счастью, мой дорогой дед обеспечил меня приличным наследством, так что детективное агентство для меня скорее развлечение, чем источник доходов. Иногда таких историй от клиентов наслушаешься — в кино ходить не надо.
По широкой деревянной лестнице мы поднялись наверх, и Ник проводил меня в комнату для гостей, значительную часть которой занимала также доставшаяся ему от деда огромная старинная кровать под балдахином.
— Я хотела поговорить с тобой об убийствах, — напомнила я.
— Прямо сейчас? — удивился Ник. — Даже не распаковав чемоданы?
— Мне нужен адрес одной женщины, живущей в Кейптауне. Я знаю только номер ее телефона.
— Может, обсудим дела за ужином? Ты имеешь представление о южноафриканской кухне?
— Чисто теоретическое. Я слышала, что это некая причудливая смесь индонезийской, малайской, французской, немецкой, голландской и датской кухонь.
— Нечто вроде этого, — кивнул Миллендорф. — Зимой в Кейптауне особенно популярно барбекю из дичи. Как ты относишься к запеченной на гриле вырезке шпрингбока — антилопы-прыгуна? Кстати, на африкаанс барбекю называется “брааис”.
— С восторженным энтузиазмом, — сообщила я. — Честно говоря, я здорово проголодалась.
— Вот и отлично. Если хочешь, можешь принять душ и переодеться. Я буду ждать тебя внизу, в агентстве. Дай мне телефонный номер. Пока ты будешь собираться, я постараюсь узнать адрес.
— Здорово! Вот это оперативность! — восхитилась я. — Это тебе не испанское “таёапа mismo”.
— Знакомое выражение, — ухмыльнулся Миллендорф. — В Иностранном легионе мы частенько его употребляли. Завтра, которое почти никогда не наступает.
— Надеюсь, что в Южной Африке все будет по-другому, — вздохнула я.
* * *
Окно ресторана “Золотые копи”, у которого располагался наш столик, выходило на густую сочную зелень парка Де Вааль. Толстые негритянки в тюрбанах и ярких цветастых юбках, разложив у чугунной ограды парка свои товары, лениво зазывали покупателей. Желающих приобрести африканские сувениры не находилось, и сидящие на асфальте женщины, чтобы не тратить время впустую, нанизывали на нитки бусины и бисер, что-то плели, готовя новые поделки на продажу.
Запеченная вырезка антилопы-прыгуна, приправленная соусом “боерворс”, оказалась просто великолепной. Запивая ее знаменитым красным вином “Бишопкорт” из виноградников Яна ван Рибеека, я излагала расисту Миллендорфу сложную и запутанную историю двух убийств, ограбления старика в Вальпинеде и давно исчезнувшей ман-далы Бесконечного Света, непонятно каким образом оказавшейся в руках у Джейн Уирри.
Устойчивостью к алкогольным напиткам я не обладала, так что пары бокалов “Бишопкорта” мне оказалось вполне достаточно, чтобы захмелеть. По этой причине рассказ получался не слишком внятным, но зато изобиловал массой живописных подробностей, включающих ужасную смертельную тайну Ренн-ле-Шато, упоительные свиные уши, которыми тетка Примитиве сражала мужчин наповал, а также похищенный неизвестными злоумышленниками мумифицированный труп шестиногого поросенка, которого Дидье Лермит считал инопланетным сыном Христа.
Потрясенный размахом событий Ник слушал меня с вдохновляющим интересом. Поскольку пил он гораздо больше меня, то тоже был слегка под хмельком, так что мы вполне стоили друг друга.
— Пришельцы, говоришь? — сатанински прищурился Миллендорф. — Значит, эти твари шастают среди нас и пакостят землянам.
— Это не я говорю, — возразила я. — Так считают сайентологи.
— Ублюдки инопланетные, — хлопнул кулаком по столу Ник. — Попадись они мне…
— А как, интересно, расисты относятся к инопланетянам? — неожиданно заинтересовалась я. — Как к цветным? Гуманоиды ведь обычно бывают серого или зеленого цвета.
— Если серые — значит, цветные, — убежденно заявил Миллендорф. — Так и вьются вокруг Земли, москиты космические. Как подумаю, что эти зеленые инопланетные глисты похищают и насилуют наших белых женщин, прямо выть от злости хочется. Свои каракатицы с антеннами им небось уже давно надоели.
— А разве черных женщин пришельцы не насилуют? — удивилась я.
— Подумаешь, черных, — махнул рукой Ник. — Черных насилуют все, кому не лень. Как насчет порции скального лобстера? Здесь его готовят так, что пальчики оближешь.
— Нет, — запротестовала я. — Лобстера я уже не выдержу.
— Выдержишь, — заверил меня Миллендорф. — Вы, русские, сильные. В проруби зимой купаетесь. И что мы все пьем ван Рибеека? Ты ведь еще не пробовала вино Симона ван дер Стила с виноградников Константине.
— Только не это, — ужаснулась я. — Я и так уже пьяна.
— Ерунда! — отмахнулся Ник. — Не прикидывайся. Вы, русские, водку ведрами глушите, сам по телевизору видел. Подумаешь, пара бокалов вина! Тебе это как слону дробина. Сейчас мы… возьмем бутылочку ван дер Стила, быстренько уговорим по скальному лобстеру, а после этого отправимся допрашивать Эсмеральду ван Аахен.
— Эсмеральду ван Аахен? Кто это? — не сразу сообразила я.
— Как кто? — удивился экс-легионер. — Ты же сама просила меня достать ее адрес.
— И ты уже достал? Так быстро?
— А что там доставать? Я же все-таки частный детектив. Один звонок — и дело в шляпе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73