Брался он за это дело и так, и этак, но ничего не выходило, и под конец люди, стоявшие у власти, стали относиться к нему с таким подозрением что он, разгневанный, вынужден был покинуть Флоренцию и возвратиться к папскому двору. Флоренция же осталась по-прежнему во власти смуты, да еще к тому же и под интердиктом. Раздирали город не только эти несогласия, но, кроме того, вражда между пополанами и грандами, гибеллинами и гвельфами, белыми и черными. Весь город находился при оружии, и повсюду возникали стычки, ибо отъезд легата пришелся не по вкусу всем, кто желал возвращения изгнанников. Первыми затеяли смуту Медичи и Джуньи, которые были заодно с легатом и требовали возвращения мятежников. Так что столкновения происходили почти во всех кварталах города.
К этим бедствиям прибавился еще и пожар. Сперва загорелось у Орто Сан Микеле, в доме Абати, затем огонь перекинулся в дома Капонсакки, каковые сгорели дотла вместе с домами Маччи, Амьери, Тоски, Чиприани, Ламберти, Кавальканти и всем Новым рынком. Затем огонь распространился до ворот Санта Мария, которые тоже тогда начисто сгорели, и, повернув к Старому мосту, пожрал дома Герардини, Пульчи, Амидеи и Лукардези и еще столько других, что сгоревших зданий насчитывалось более тысячи семисот. Самым распространенным мнени-. ем насчет этих пожаров было то, что они возникли случайно во время одной из стычек. Но кое-кто утверждал, что поджог совершил Нери Абати, приор Сан Пьетро Скераджо, человек развращенный и охочий до злодеяний: видя, что народ только и занят, что потасовками, он, мол, решил учинить такую гнусность, с какой люди, поглощенные совсем другим, никак не могут справиться. А чтоб это ему легче удалось, он совершил поджог в доме своих родичей, где его преступлению никто не подумал бы помешать. Так в июле 1304 года Флоренция и оказалась жертвой пламени. Среди всего этого беспорядка один лишь мессер Корсо Донати не брался за оружие, считая, что так ему гораздо легче будет стать посредником между обеими сторонами, когда утомившись, наконец, от своих боев, они пожелают замириться. Они действительно прекратили вооруженные схватки, но больше от пресыщенности содеянным злом, чем от стремления к миру и согласию. Кончилось все тем, что мятежников возвращать не стали, и поддерживающая их партия вышла из борьбы ослабевшей.
XXII
Папский легат, возвратившись в Рим и узнав о новых столкновениях во Флоренции, принялся убеждать папу, что, если он хочет объединить Флоренцию, ему необходимо вызвать к себе двенадцать наиболее видных граждан ее, ибо как только не станет пищи для всего этого зла, его нетрудно будет и совершенно изжить. Папа внял этому совету, и вызванные им граждане, в числе которых был и мессер Корсо Донати, повиновались его приказу. Едва они выехали из Флоренции, как легат сообщил изгнанникам, что главных вожаков в городе нет и настало как раз время возвращаться. Тогда изгнанники, объединившись, двинулись во Флоренцию, прорвались через еще недостроенные стены в город и достигли площади Сан Джованни. Достойно быть отмеченным, что те, кто только что боролся за возвращение изгнанников, когда они, безоружные, умоляли пустить их на родину, теперь обратили свое оружие против них, увидев, что изгнанники вооружились и силой хотят проникнуть в город. Ибо этим гражданам общее дело оказалось дороже их личных склонностей, и они, объединившись со всем народом, принудили мятежников вернуться откуда пришли. Мятежникам же не удалось достичь своей цели, потому что часть своих людей они оставили в Ластре и не стали дожидаться мессера Толозетто Уберти, который должен был подойти к ним из Пистойи с тремястами всадниками. Ибо они полагали, что победу им обеспечит не столько сила, сколько стремительность напора. В подобных предприятиях вообще нередко случается, что от промедления теряешь благоприятный момент, а от чрезмерной быстроты не успеваешь собраться с силами. После бегства мятежников Флоренция снова вернулась к прежним распрям. Дабы отнять власть у семейства Кавальканти, народ силой отобрал у них старинное владение их рода замок Стинке, стоявший в Валь-ди-Греве. Так как все захваченные в этом замке защитники его стали первыми узниками построенной недавно тюрьмы, этому новому зданию дали название замка, откуда их доставили, и это название — Стинке — сохранилось до наших дней. Затем люди, стоявшие у власти в республике, восстановили народные отряды и выдали этим отрядам, ранее собиравшимся под знаменами цехов, новые знамена. Начальники этих отрядов стали называться гонфалоньерами компаний и коллегами синьоров: им надлежало оказывать Синьории помощь в случае какой-либо смуты оружием, а в мирное время — советом. Двум прежним правителям придали еще экзекутора, каковой вместе с гонфалоньерами должен был сдерживать наглость грандов.
Тем временем скончался папа, и мессер Корсо вместе с другими гражданами вернулись в Рим, но жизнь продолжала бы течь мирно, если бы неугомонный дух мессера Корсо не вверг город в новые смуты. Стремясь к популярности, он всегда высказывал мнения, противоположные тем, которых держались стоящие у кормила правления, и дабы пользоваться все большим и большим доверием народа, неизменно бывал на той стороне, куда тянуло народ. Поэтому он оказывался главным лицом, когда возникали разногласия или затевались какие-либо выступления, и к нему обращались все, кто хотел добиться чего-либо необычного. Вследствие этого он был ненавистен многим из наиболее уважаемых граждан, и ненависть эта усилилась до того, что в партии черных начался раскол, ибо мессера Корсо поддерживали сила и влияние частных лиц, а противники его опирались на государство. Но сама личность его была окружена таким ореолом могущества, что все его боялись. И вот, чтобы лишить его симпатий народа, было применено наиболее подходящее для этого средство: распространили слух, что он замышляет установить тиранию, а убедить в этом кого угодно было нетрудно, настолько его образ жизни отличался от того, какой свойствен частному гражданину. Мнение это еще подкрепилось, когда он взял в жены одну из дочерей Угуччоне делла Фаджола, вождя гибеллинов и белых, человека весьма могущественного в Тоскане.
ХХIII
Этот брачный союз, едва о нем стало известно, придал мужества противникам мессера Корсо, каковые и подняли против него оружие. По той же причине народ не только не встал на его защиту, но в большей части своей примкнул к его врагам. Противников его возглавляли мессер Россо делла Тоза, мессер Паццино деи Пацци, мессер Джери Спини и мессер Берто Брунеллески. Они со своими сторонниками и большей частью народа собрались, вооруженные, у Дворца синьории, по постановлению коей мессеру Пьеро Бранка, капитану народа, вручен был документ, обвинявший мессера Корсо в том, что он с помощью Угуччоне намеревается установить тиранию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186
К этим бедствиям прибавился еще и пожар. Сперва загорелось у Орто Сан Микеле, в доме Абати, затем огонь перекинулся в дома Капонсакки, каковые сгорели дотла вместе с домами Маччи, Амьери, Тоски, Чиприани, Ламберти, Кавальканти и всем Новым рынком. Затем огонь распространился до ворот Санта Мария, которые тоже тогда начисто сгорели, и, повернув к Старому мосту, пожрал дома Герардини, Пульчи, Амидеи и Лукардези и еще столько других, что сгоревших зданий насчитывалось более тысячи семисот. Самым распространенным мнени-. ем насчет этих пожаров было то, что они возникли случайно во время одной из стычек. Но кое-кто утверждал, что поджог совершил Нери Абати, приор Сан Пьетро Скераджо, человек развращенный и охочий до злодеяний: видя, что народ только и занят, что потасовками, он, мол, решил учинить такую гнусность, с какой люди, поглощенные совсем другим, никак не могут справиться. А чтоб это ему легче удалось, он совершил поджог в доме своих родичей, где его преступлению никто не подумал бы помешать. Так в июле 1304 года Флоренция и оказалась жертвой пламени. Среди всего этого беспорядка один лишь мессер Корсо Донати не брался за оружие, считая, что так ему гораздо легче будет стать посредником между обеими сторонами, когда утомившись, наконец, от своих боев, они пожелают замириться. Они действительно прекратили вооруженные схватки, но больше от пресыщенности содеянным злом, чем от стремления к миру и согласию. Кончилось все тем, что мятежников возвращать не стали, и поддерживающая их партия вышла из борьбы ослабевшей.
XXII
Папский легат, возвратившись в Рим и узнав о новых столкновениях во Флоренции, принялся убеждать папу, что, если он хочет объединить Флоренцию, ему необходимо вызвать к себе двенадцать наиболее видных граждан ее, ибо как только не станет пищи для всего этого зла, его нетрудно будет и совершенно изжить. Папа внял этому совету, и вызванные им граждане, в числе которых был и мессер Корсо Донати, повиновались его приказу. Едва они выехали из Флоренции, как легат сообщил изгнанникам, что главных вожаков в городе нет и настало как раз время возвращаться. Тогда изгнанники, объединившись, двинулись во Флоренцию, прорвались через еще недостроенные стены в город и достигли площади Сан Джованни. Достойно быть отмеченным, что те, кто только что боролся за возвращение изгнанников, когда они, безоружные, умоляли пустить их на родину, теперь обратили свое оружие против них, увидев, что изгнанники вооружились и силой хотят проникнуть в город. Ибо этим гражданам общее дело оказалось дороже их личных склонностей, и они, объединившись со всем народом, принудили мятежников вернуться откуда пришли. Мятежникам же не удалось достичь своей цели, потому что часть своих людей они оставили в Ластре и не стали дожидаться мессера Толозетто Уберти, который должен был подойти к ним из Пистойи с тремястами всадниками. Ибо они полагали, что победу им обеспечит не столько сила, сколько стремительность напора. В подобных предприятиях вообще нередко случается, что от промедления теряешь благоприятный момент, а от чрезмерной быстроты не успеваешь собраться с силами. После бегства мятежников Флоренция снова вернулась к прежним распрям. Дабы отнять власть у семейства Кавальканти, народ силой отобрал у них старинное владение их рода замок Стинке, стоявший в Валь-ди-Греве. Так как все захваченные в этом замке защитники его стали первыми узниками построенной недавно тюрьмы, этому новому зданию дали название замка, откуда их доставили, и это название — Стинке — сохранилось до наших дней. Затем люди, стоявшие у власти в республике, восстановили народные отряды и выдали этим отрядам, ранее собиравшимся под знаменами цехов, новые знамена. Начальники этих отрядов стали называться гонфалоньерами компаний и коллегами синьоров: им надлежало оказывать Синьории помощь в случае какой-либо смуты оружием, а в мирное время — советом. Двум прежним правителям придали еще экзекутора, каковой вместе с гонфалоньерами должен был сдерживать наглость грандов.
Тем временем скончался папа, и мессер Корсо вместе с другими гражданами вернулись в Рим, но жизнь продолжала бы течь мирно, если бы неугомонный дух мессера Корсо не вверг город в новые смуты. Стремясь к популярности, он всегда высказывал мнения, противоположные тем, которых держались стоящие у кормила правления, и дабы пользоваться все большим и большим доверием народа, неизменно бывал на той стороне, куда тянуло народ. Поэтому он оказывался главным лицом, когда возникали разногласия или затевались какие-либо выступления, и к нему обращались все, кто хотел добиться чего-либо необычного. Вследствие этого он был ненавистен многим из наиболее уважаемых граждан, и ненависть эта усилилась до того, что в партии черных начался раскол, ибо мессера Корсо поддерживали сила и влияние частных лиц, а противники его опирались на государство. Но сама личность его была окружена таким ореолом могущества, что все его боялись. И вот, чтобы лишить его симпатий народа, было применено наиболее подходящее для этого средство: распространили слух, что он замышляет установить тиранию, а убедить в этом кого угодно было нетрудно, настолько его образ жизни отличался от того, какой свойствен частному гражданину. Мнение это еще подкрепилось, когда он взял в жены одну из дочерей Угуччоне делла Фаджола, вождя гибеллинов и белых, человека весьма могущественного в Тоскане.
ХХIII
Этот брачный союз, едва о нем стало известно, придал мужества противникам мессера Корсо, каковые и подняли против него оружие. По той же причине народ не только не встал на его защиту, но в большей части своей примкнул к его врагам. Противников его возглавляли мессер Россо делла Тоза, мессер Паццино деи Пацци, мессер Джери Спини и мессер Берто Брунеллески. Они со своими сторонниками и большей частью народа собрались, вооруженные, у Дворца синьории, по постановлению коей мессеру Пьеро Бранка, капитану народа, вручен был документ, обвинявший мессера Корсо в том, что он с помощью Угуччоне намеревается установить тиранию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186