Мог ли я хоть на миг
пренебречь сиянием лунным,
путь лучам преградив?
Оттого не открылись ставни,
что у старца сон слишком крепок…
* * *
Я провела здесь семь дней, а когда собралась уходить, спросила — где находится бухта Футами, которая некогда пришлась по сердцу богине? «Хорошо, мы вас туда проводим», — гласил ответ, и мне любезно дали в провожатые младшего жреца Мунэнобу.
Мы пошли вместе, и я увидела все прославленные места — Чистое Взморье, где совершают очищение паломники, знаменитые сосны Макиэ на берегу бухты Футами, огромную скалу, которую бог Грома расколол пополам одним пинком ноги, увидела храм на побережье, посвященный богам-супругам Саби — здесь они приветствовали богиню Ямато-химэ. Дальнейший путь мы продолжили по воде, в лодке, по дороге осмотрели острова Тоси, Госэн и Тоору. У острова Госэн во множестве добывают съедобные водоросли, жрецы храмов Исэ приезжают сюда собирать эти водоросли, которые подносят затем как ритуальное угощение великой богине Аматэрасу… Отсюда произошло и название острова — Госэн, «подношение». А остров Тоору — «Проезжай!» — получил свое название оттого, что представляет собой гигантскую скалу, часть которой размыло море, так что посреди острова образовался как бы пролив. Лодка плывет по этому проливу, а сверху, наподобие огромной кровли, нависает скала. Безбрежное море простирается вдаль, вид чудесный!
В храме Коасакума, одном из двадцати четырех, подведомственных храмам Исэ, хранилось священное зеркало, изготовленное богом Литейщиком для великой богини Аматэрасу, дабы богиня видела в нем свой отраженный облик, но злоумышленники похитили зеркало и погрузили его на дно пучины. Но зеркало отыскали и снова вернули в храм. Тогда богиня возвестила через оракула: «Даю обет спасти все живущее в этом мире, вплоть до существ, одетых в чешую!» Как только она это сказала, зеркало само вышло из храма и явилось на вершине скалы. На этой скале растет одинокое дерево — дерево сакуры. Когда волны прилива вздымаются чересчур высоко, зеркало переходит с земли на верхушку дерева, в остальное же время пребывает на скале. Мне стало отрадно на сердце, когда я услышала о клятве богини спасти все живые существа в нашем мире, захотелось остаться здесь на день-другой, помолиться в тишине и покое, и я осталась в местечке Сиоай, найдя приют в доме главного жреца храма.
Ко мне отнеслись очень приветливо, на душе у меня было хорошо и спокойно, я провела здесь несколько дней. Мне сказали, что бухта Футами особенно прекрасна при лунном свете, и вместе с несколькими женщинами я отправилась на морской берег. Поистине, слова бессильны передать прекрасное зрелище, исполненное очарования! Мы провели на побережье всю ночь и вернулись только с рассветом.
Не забыть мне вовек
этой ночи в бухте Футами -
предрассветной порой
неизбывной луны сиянье
озаряет берег и волны…
Я никак не ожидала, что о моем пребывании в этих местах стало известно во дворце государя. Очевидно, это случилось потому, что одна из придворных дам, Тэрудзуки, служившая при трапезной, доводилась родственницей главному жрецу храма Исэ. И вот я неожиданно получила от нее письмо. Удивленная, я развернула послание — оказалось, что эта Тэрудзуки подробно передает мне чувства и слова государя: «Пристрастившись к луне, сияющей над бухтой Футами, ты, конечно, совсем забыла о дворце… Мне хотелось бы вновь побеседовать с тобой, как в прошлый раз…» Волнение переполнило мою душу, я была сама не своя.
Как могу я забыть
лик луны, что мне воссияла
там в покоях дворца!
В чужедальних краях повсюду
предо мною твой светлый образ… -
ответила я.
Оставаться здесь бесконечно было нельзя, я вернулась во Внешний храм и решила возвратиться оттуда в храм Ацута, чтобы продолжить мой труд — переписку сутры, ибо суматоха, вызванная пожаром, там, конечно, давно уже улеглась. Мне было грустно расставаться с храмами Исэ, и я сложила:
На божественный путь
направь меня, храм Вата рай, -
до конца моих дней,
буду я к тебе обращаться
в жизни суетной, многотрудной…
В день, когда я уже собралась в путь, рано утром мне принесли из Внутреннего храма письмо от главного жреца Хисаёси: «Я глубоко сожалею о Вашем отъезде. Непременно снова посетите нас на праздниках в девятой луне!» Тронутая его вниманием, я ответила:
Я надеюсь, что вас
смогу в долголетье счастливом
с государем сравнить -
и когда— нибудь снова мы будем
любоваться полной луною…
Поздним вечером мне опять принесли от него письмо. «Не знаю, о чем ваши заветные думы и мольбы, другим это знать не дано, но не могу не ответить на ваше стихотворение, в котором, прославляя государя, вы желаете счастья также и мне», — писал он. К письму были приложены подарок: два куска шелка, которым славится местность Исэ, и стихотворение:
Новых встреч под луной
буду ждать я, терпенья исполнясь,
ваши строки храня -
вместе с соснами вековыми
за священной оградой храма…
Чтобы поспеть к первой лодке, отплывающей ранним утром, я еще накануне пришла в селение, именуемое Ооминато — Большая Гавань. Я прилегла ненадолго вздремнуть в убогой хижине солевара, и мне невольно вспомнились слова древней песни:
Пусть меня ожидает
Простор морской
Или кручи, где гнезда бакланы вьют,
Только бы быть с тобой!,
Острова, куда кит заплывает порой,
Или степи,
Где тигры свирепые ждут,
Только бы быть с тобой!
А я?… Сколько бы я ни ждала, не будет мне утешения, в какую бы даль ни забрела — нет надежды на встречу…
Еще не рассвело, когда я покинула хижину, и тут мне принесли письмо от жреца Цунэёси. «Посылаю письмо, которое написал еще тогда, когда вы пребывали во Внутреннем святилище, но вовремя не отправил…
О, как горько теперь
даже слышать про бухту Наруми!
Ведь туда по волнам
вы отправитесь, нас покинув, -
я рукав слезой орошаю…»
Я ответила:
Пусть мы знали давно,
что нас ожидает разлука,
но настал этот час -
и теперь на пути к Наруми
не от волн рукава промокли…
* * *
В храме Ацута полным ходом шла постройка — восстанавливали сгоревший храм, кругом все были поглощены работой, но мне не хотелось опять откладывать переписку сутры, и я все-таки добилась, чтобы мне отвели помещение, где завершила, наконец, переписку последних тридцати свитков сутры Кэгон. Эти свитки я поднесла в дар храму. Церемонией подношения руководил неприметный провинциальный монах, похоже было, что он сам толком не понимает смысл того, что совершает, но я позаботилась, чтобы все обряды были соблюдены, в том числе — исполнение музыки для утехи богов-хранителей сутры. Затем я вернулась в столицу.
После неожиданной встречи с государем на Горе Мужей, Отокояма, — встречи, которую я не забуду даже в грядущем потустороннем мире, — государь через близкого мне человека то и дело снова звал меня, приглашал к себе;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72