— Джентльмены! — Брасс снял перчатки; казалось, он был готов на все ради мистера Уизердена и его друзей. — Если вы проявите ко мне сострадание, в чем избави меня бог усомниться, вам не придется об этом пожалеть. И будьте уверены: теперь, когда все открыто, я рассчитываю только на вас и, чтобы не проиграть по сравнению с моими сообщниками, чистосердечно во всем признаюсь. Мистер Уизерден, сэр, я что-то ослабел духом… если вы будете любезны позвонить и потребовать стаканчик чего-нибудь согревающего и ароматного, я не откажу себе в удовольствии, хоть и горьком, выпить за ваше здоровье, несмотря на то, что произошло между нами. Как я надеялся, джентльмены, — воскликнул Брасс, с грустной улыбкой озираясь по сторонам, — что в один прекрасный день мне выпадет честь угощать вас троих обедом в моей скромной комнатке на улице Бевис-Маркс! Но надежды недолговечны! О боже, боже!
Тут мистер Брасс совершенно раскис и не мог ни двинуться с места, ни выговорить ни слова до тех пор, пока ему не подали подкрепляющего напитка. Выпив целый стакан, что не совсем вязалось с его взволнованностью, он сел к столу и взялся за перо.
Самсон писал, а его сестра тем временем ходила по кофейне, то скрестив руки на груди, то заложив их за спину; изредка она останавливалась, вынимала из кармана табакерку и прикусывала крышку зубами. Это хождение из угла в угол продолжалось довольно долго, но, наконец, очаровательная Сара совсем выбилась из сил и, сев на стул около двери, заснула.
Впоследствии некоторые лица высказывали предположение (и, надо признать, вполне обоснованное), что сон этот был не настоящий, а притворный, ибо в сумерках мисс Салли ухитрилась незаметно выскользнуть из кофейни. Был. ли ее уход намеренным, удалилась ли она в бодрствующем состоянии, или же, как лунатик, двигалась во сне, об этом можно спорить и спорить. Так или иначе, но спорщики сходились между собой в одном пункте (по сути дела самом главном), а именно: в каком бы состоянии мисс Брасс ни покинула кофейню, обратно она во всяком случае не вернулась.
Мы упомянули о сумерках, а отсюда следует вывести, сколько времени понадобилось мистеру Брассу, чтобы справиться со своей задачей. Она была выполнена лишь к вечеру, и тогда эта достойнейшая личность и трое друзей отправились в кэбе к судье. Судья оказал теплый прием стряпчему и упрятал его в надежное место, чтобы не лишить себя удовольствия встретиться с ним на следующее утро, а остальных джентльменов отпустил, заверив их, что приказ об аресте мистера Квилпа будет дан завтра же и что петиция на имя министра (он, к счастью, был в городе) с изложением всех обстоятельств дела обеспечит Киту немедленное оправдание и свободу.
Итак, преступная деятельность Квилпа, казалось, близилась к концу. Возмездие, которое подчас ступает медленно, — и обычно тем медленнее, чем оно тяжелее, — наконец-то учуяло его и по верному следу пустилось за ним в погоню. Не слыша у себя за спиной осторожных шагов, его жертва как ни в чем не бывало идет все той же дорожкой и радуется своему мнимому торжеству. А возмездие крадется за ней по пятам и, раз став на этот путь, уже не свернет с него.
Покончив с Самсоном Брассом, трое джентльменов поспешили на квартиру к мистеру Свивеллеру, у которого дела так быстро пошли на поправку, что он мог целых полчаса просидеть в постели и притом вести оживленный разговор со своими гостями. Миссис Гарленд уже успела уехать домой, но мистер Авель был все еще здесь. Рассказав мистеру Свивеллеру о своих успехах, оба Гарленда удалились вместе с одиноким джентльменом — как это, видимо, было между ними условлено — и оставили больного в обществе нотариуса и маленькой служанки.
— Вы настолько окрепли, — сказал мистер Уизерден, садясь на стул возле его кровати, — что я рискну передать вам одно известие, которое дошло до моего сведения официальным путем.
Перспектива услышать какое-то известие от джентльмена, прикосновенного по роду своей деятельности к юридическому сословию, показалась Ричарду не столь заманчивой. Весьма возможно, что в голове у него пронеслась мысль о двух-трех очень уж просроченных долгах, относительно которых ему не раз напоминали в угрожающих письмах.
Физиономия у Ричарда вытянулась, но он все же сказал: — Пожалуйста, сэр. Надеюсь, впрочем, что это будет не так уж огорчительно.
— Неужто я бы не выбрал более подходящего времени, чтобы сообщить вам огорчительные известия! возразил ему нотариус. — Но прежде всего запомните: мои друзья, которые только что вышли отсюда, ни о чем таком даже не подозревают и, следовательно, заботятся о нас совершенно бескорыстно, не рассчитывая, что вы вернете им истраченные деньги. Легкомысленному, беспечному человеку полезно это знать.
Дик поблагодарил мистера Уизердена, вполне согласившись с ним.
— Я наводил о вас справки, — продолжал нотариус, — по правде говоря, не думая, что мы с вами встретимся при таких обстоятельствах. Вы приходитесь племянником покойной девице Ребекке Свивеллер из Чизелборна, в графстве Дорсетшир?
— Покойной?! — воскликнул Дик.
— Да, покойной. Более благонравный племянник получил бы после своей тетушки двадцать пять тысяч фунтов стерлингов (так сказано в завещании, и я не вижу причин сомневаться в этом), но поскольку вы такой, какой есть, вам придется удовольствоваться ежегодной рентой в сто пятьдесят фунтов. Впрочем, я считаю, что с этим вас тоже можно поздравить.
— Можно! — не то плача, не то смеясь, проговорил Дик. — Можно, сэр! Потому что, видит бог, мы отдадим бедную маркизу в школу, и она у нас будет ученая! Ей суждено ходить в шелках и серебром сорить, или не подняться мне никогда с одра болезни!
Глава LXVII
Не ведая о событиях, правдиво описанных в предыдущей главе, не подозревая о пропасти, разверзшейся у него под ногами (ибо наши друзья, опасаясь, как бы он не пронюхал, что ему грозит, окружали каждый свой шаг строжайшей тайной), мистер Квилп по-прежнему сидел у себя в конторе и в полной безмятежности наслаждался плодами своих козней. Углубившись в подведение кое-каких счетов — занятие, которому тишина и одиночество только благоприятствуют, — он не показывал носа из своей берлоги уже вторые сутки. Наступил третий день, а карлик все еще был погружен в работу и не собирался никуда выходить с пристани.
Мистер Брасс покаялся накануне, а следовательно, в этот день мистера Квилпа могли лишить свободы и сообщить ему некоторые весьма неприятные и досадные для него факты. Не чувствуя, какая туча нависла над ним, карлик пребывал в отличном расположении духа, и лишь только ему начинало казаться, что усиленные труды могут нежелательным образом повлиять на его здоровье и самочувствие, разнообразил свои занятия визгом, воем и другими столь же невинными развлечениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173