С ростом же народного образования русский язык приобретает права гражданства и появляется возможность не только свободно говорить, но и учиться по-русски - на литературном русском языке, правда с незначительными диалектическими отклонениями.
Ни о каком “украинстве” до самого конца 19-го столетия Буковина не знала, пока на нее не обратили внимание “украинствующие” галичане и не начали, при самой энергичной поддержке Правительства, “украинизировать”, считавших себя “рускими” (с одним “с”), буковинцев.
До этого немногочисленная буковинская интеллигенция состояла, главным образом, из священников и учителей и называла и считала себя “руской” - таково было и официальное наименование языка населения: не “украинский”, а “руский”.
Подавляющее ее большинство (как и населения) были православные. Униаты были только в городах, но и они, и считали, и называли себя “рускими”. В столице Буковины - Черновицах была униатская церковь, но население ее называло “руской церковью”, а улица, на которой она находилась, называлась “Русской Улицей” (по-немецки - “Руссише тассе”).
Православная церковь Буковины была очень богата обширными земельными угодьями, завещанными благочестивыми православными “боярами” и благодаря этому могла содержать православные “бурсы” (общежития для учащихся), в которых господствовал “руский” дух, переносившийся после в народные массы, когда бывшие воспитанники “бурс” становились священниками и народными учителями.
Язык интеллигенции, если он и имел некоторые диалектические отклонения от литературного русского языка, всемерно стремился к их устранению и полному слиянию с русским литературным языком. Широкие народные массы, разумеется, имели свой диалект, отличный от русского литературного языка, который они считали “настоящим руским языком”, выражая эту мысль словами: “там (т.е. в России) говорят твердо по-руски”.
Таково было положение до конца 19-го века, и русский литературный язык в Буковине употреблялся, даже в официальных случаях, наравне с языками немецким и румынским. Лучшим доказательством этого служат мраморные доски на здании Городской Думы (Ратуши) Черновиц, водруженные в ознаменование 25-тилетия (в 1873 г.) и 40-летия (в 1888 г.), царствования Австрийского императора Франца-Иосифа 2-го. Надписи на них сделаны на трех языках: немецком, румынском и литературном русском. Но уже на третьей доске (водруженной в 1898 г. в память 50-летия царствования) надпись на литературном русском языке заменена надписью на украинском языке - фонетическим правописанием. Фонетическое правописание было принудительно введено в школах Буковины в конце 19-го века, несмотря на то, что при проведении среди всех учителей анкеты по этому вопросу, только два учителя во всей Буковине высказались за фонетическое правописание, в то время как все остальные категорически и обоснованно против этого возражали. Введение этого правописания, было в соответствии с общей политикой Австрии, направленной к внедрению в сознание широких народных масс сознания их отчужденности от общерусской истории и культуры и созданию русоненавистнических шовинистических “украинских” настроений.
Любопытный документ, характеризующий методам внедрения этих, желательных Австрии, настроений попал в руки русских оккупационных властей, когда в 1914 г. Буковина была занята русскими войсками. В австрийском архиве была найдена собственноручная подписка-обязательство “профессора” (преподавателя) “руского” языка Смаль-Стоцкого, которой он обязывается, если ему будет предоставлено место, преподавать “руский” язык и историю в духе их отдельности и полной отчужденности от общерусской истории, культуры и языка. Смаль-Стоцкий не был исключением. Все учителя в Буковине, начиная с конца 19-го века, если хотели удержаться на службе или получить таковую, должны были быть и активными пропагандистами политики Австрии, направленной к отчуждению населения земель Западной Руси от общерусской культуры и от России.
Соответствующее давление шло и по линии православной церкви. Получение лучших приходов и вообще священнических мест зависело от, если не взглядов, то высказываний, о единстве всей Руси, ее истории, культуры, языка.
Параллельно с этим шла и интенсивная экономическая помощь Правительства всем культурным и хозяйственным организациям Буковины, стоящим на позициях “украинства” и всяческое ущемление их противников.
С привлечением широких народных масс к участию в политической жизни и выборах в Парламент, появились в Буковине и политические лидеры, выступавшие, как представители народа и выразители его настроений и воли, разумеется, в духе австрийского патриотизма и “украинского” шовинизма и руссоненавистничества.
Всякое проявление симпатий к идее единства русской истории и культуры рассматривалось, как нелояльность по отношению к Австрии, со всеми отсюда вытекающими последствиями. Заподозренные в таких симпатиях подвергались всякого рода ограничениям и притеснениям и не могли рассчитывать не только на карьеру на государственной службе, но даже и в свободных профессиях. Находясь под постоянной угрозой обвинения чуть не в государственной измене, которые приводили даже к судебным процессам, особенно в предвоенные годы, сторонники единства Руси бороться с активными, имевшими поддержку Правительства, “украинцами” не могли. А потому им не оставалось ничего другого, как затаиться, скрывать свои настроения и симпатии и молчать в надежде на лучшие времена. Некоторая же часть, потерявши эту надежду, желая лучше устроиться, пополняла ряды “украинствующих”, хотя и не разделяла их взглядов, кое-кто - наиболее активные и непримиримые - эмигрировали в Россию.
“В результате, от имени всего “руского” населения Буковины выступали лидеры его “украинствующей” части, каковыми в годы, предшествовавшие первой Мировой Войне были румын-помещик, фон Василько, даже не говоривший на языке тех, от имени которых он выступал, но зато имевший большие связи в аристократических кругах Вены, и, уже упомянутый “профессор” Смаль-Стоцкий, верный исполнитель всех пожеланий главного лидера - фон Василько и Правительства. Они и возглавляли небольшую группу (5 чел.) депутатов Парламента, выступавших, как представители “руского” населения Буковины и действовавших в полном согласии и контакте с депутатами - “украинцами” из Галичины.
Во время Мировой Войны они всемерно поддерживали Правительство, а в 1918 году, после распада Австрии, совместно с Галичиной, пытались создать Западно-Украинскую Народную Республику.
Но Румыния, претендовавшая на всю Молдавию, включая и русскую часть Буковины, не стала ждать, пока в Буковине будет образован административный аппарат ЗУНР и быстро ее захватила, объявивши ее присоединенной к королевству Румынии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
Ни о каком “украинстве” до самого конца 19-го столетия Буковина не знала, пока на нее не обратили внимание “украинствующие” галичане и не начали, при самой энергичной поддержке Правительства, “украинизировать”, считавших себя “рускими” (с одним “с”), буковинцев.
До этого немногочисленная буковинская интеллигенция состояла, главным образом, из священников и учителей и называла и считала себя “руской” - таково было и официальное наименование языка населения: не “украинский”, а “руский”.
Подавляющее ее большинство (как и населения) были православные. Униаты были только в городах, но и они, и считали, и называли себя “рускими”. В столице Буковины - Черновицах была униатская церковь, но население ее называло “руской церковью”, а улица, на которой она находилась, называлась “Русской Улицей” (по-немецки - “Руссише тассе”).
Православная церковь Буковины была очень богата обширными земельными угодьями, завещанными благочестивыми православными “боярами” и благодаря этому могла содержать православные “бурсы” (общежития для учащихся), в которых господствовал “руский” дух, переносившийся после в народные массы, когда бывшие воспитанники “бурс” становились священниками и народными учителями.
Язык интеллигенции, если он и имел некоторые диалектические отклонения от литературного русского языка, всемерно стремился к их устранению и полному слиянию с русским литературным языком. Широкие народные массы, разумеется, имели свой диалект, отличный от русского литературного языка, который они считали “настоящим руским языком”, выражая эту мысль словами: “там (т.е. в России) говорят твердо по-руски”.
Таково было положение до конца 19-го века, и русский литературный язык в Буковине употреблялся, даже в официальных случаях, наравне с языками немецким и румынским. Лучшим доказательством этого служат мраморные доски на здании Городской Думы (Ратуши) Черновиц, водруженные в ознаменование 25-тилетия (в 1873 г.) и 40-летия (в 1888 г.), царствования Австрийского императора Франца-Иосифа 2-го. Надписи на них сделаны на трех языках: немецком, румынском и литературном русском. Но уже на третьей доске (водруженной в 1898 г. в память 50-летия царствования) надпись на литературном русском языке заменена надписью на украинском языке - фонетическим правописанием. Фонетическое правописание было принудительно введено в школах Буковины в конце 19-го века, несмотря на то, что при проведении среди всех учителей анкеты по этому вопросу, только два учителя во всей Буковине высказались за фонетическое правописание, в то время как все остальные категорически и обоснованно против этого возражали. Введение этого правописания, было в соответствии с общей политикой Австрии, направленной к внедрению в сознание широких народных масс сознания их отчужденности от общерусской истории и культуры и созданию русоненавистнических шовинистических “украинских” настроений.
Любопытный документ, характеризующий методам внедрения этих, желательных Австрии, настроений попал в руки русских оккупационных властей, когда в 1914 г. Буковина была занята русскими войсками. В австрийском архиве была найдена собственноручная подписка-обязательство “профессора” (преподавателя) “руского” языка Смаль-Стоцкого, которой он обязывается, если ему будет предоставлено место, преподавать “руский” язык и историю в духе их отдельности и полной отчужденности от общерусской истории, культуры и языка. Смаль-Стоцкий не был исключением. Все учителя в Буковине, начиная с конца 19-го века, если хотели удержаться на службе или получить таковую, должны были быть и активными пропагандистами политики Австрии, направленной к отчуждению населения земель Западной Руси от общерусской культуры и от России.
Соответствующее давление шло и по линии православной церкви. Получение лучших приходов и вообще священнических мест зависело от, если не взглядов, то высказываний, о единстве всей Руси, ее истории, культуры, языка.
Параллельно с этим шла и интенсивная экономическая помощь Правительства всем культурным и хозяйственным организациям Буковины, стоящим на позициях “украинства” и всяческое ущемление их противников.
С привлечением широких народных масс к участию в политической жизни и выборах в Парламент, появились в Буковине и политические лидеры, выступавшие, как представители народа и выразители его настроений и воли, разумеется, в духе австрийского патриотизма и “украинского” шовинизма и руссоненавистничества.
Всякое проявление симпатий к идее единства русской истории и культуры рассматривалось, как нелояльность по отношению к Австрии, со всеми отсюда вытекающими последствиями. Заподозренные в таких симпатиях подвергались всякого рода ограничениям и притеснениям и не могли рассчитывать не только на карьеру на государственной службе, но даже и в свободных профессиях. Находясь под постоянной угрозой обвинения чуть не в государственной измене, которые приводили даже к судебным процессам, особенно в предвоенные годы, сторонники единства Руси бороться с активными, имевшими поддержку Правительства, “украинцами” не могли. А потому им не оставалось ничего другого, как затаиться, скрывать свои настроения и симпатии и молчать в надежде на лучшие времена. Некоторая же часть, потерявши эту надежду, желая лучше устроиться, пополняла ряды “украинствующих”, хотя и не разделяла их взглядов, кое-кто - наиболее активные и непримиримые - эмигрировали в Россию.
“В результате, от имени всего “руского” населения Буковины выступали лидеры его “украинствующей” части, каковыми в годы, предшествовавшие первой Мировой Войне были румын-помещик, фон Василько, даже не говоривший на языке тех, от имени которых он выступал, но зато имевший большие связи в аристократических кругах Вены, и, уже упомянутый “профессор” Смаль-Стоцкий, верный исполнитель всех пожеланий главного лидера - фон Василько и Правительства. Они и возглавляли небольшую группу (5 чел.) депутатов Парламента, выступавших, как представители “руского” населения Буковины и действовавших в полном согласии и контакте с депутатами - “украинцами” из Галичины.
Во время Мировой Войны они всемерно поддерживали Правительство, а в 1918 году, после распада Австрии, совместно с Галичиной, пытались создать Западно-Украинскую Народную Республику.
Но Румыния, претендовавшая на всю Молдавию, включая и русскую часть Буковины, не стала ждать, пока в Буковине будет образован административный аппарат ЗУНР и быстро ее захватила, объявивши ее присоединенной к королевству Румынии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124