(Специально для обмана Антанты.)
Переговоры с французами продолжались, но ни к чему не привели, т.к. французы твердо стояли на своих требованиях, высказанных полк. Фрейдснбергом, а Украинское Правительство, соглашаясь на все требования французов, торговалось только за то, чтобы оставить у власти Петлюру и других, нежелательных им, лиц.
Пока тянулись переговоры, обстановка в Одессе сложилась так, что французы должны были ее эвакуировать, в следствии ненадежности своих войск и наступления большевистских атаманов.
Не лучше была обстановка и в Виннице, к которой подходило пламя большевистского пожара извне, а население самой Винницы было настроено против Директории и можно было ожидать восстания. Директории надо было бежать дальше, что она и сделала в начале марта, чтобы не попасть в руки большевиков. Винницкий период се жизни и деятельности закончился.
На естественный вопрос, почему же Директорию не защищали ее войска, исчерпывающий ответ дает отчет о совещании представителей партий и Правительства, на ст. Казатин 21 февраля 1919 г… Участник этого совещания, Исаак Мазепа (впоследствии Украинский Премьер, и “колесного” периода, и в эмиграции) пишет: “Почти все надднепровские формирования в это время таяли как снег от дезертирства, а те их солдат, которые остались в армии Директории, панически отступали перед совсем немногочисленным врагом. Представитель единственно боеспособной части - “Сечевых Стрельцов” - Е. Коновалец сказал: “нужно было ясно сказать себе и народу: или большевизм, или противобольшевнзм. Директория не имела ни того, ни другого. В результате, мы очутились в безвыходном положении. Не имеем сторонников ни тут, на Украине, ни там, в остальном мире… настроение населения обернулось теперь против Директории. Это - последствия большевистской агитации и своеволия некоторых, деморализованных фронтовыми неудачами, войсковых частей. Поэтому крестьяне, вместо того, чтобы помогать нам, нападают на наши обозы, не дают даже воды, гонят нас со словами: “чего вам тут нужно? Идите от нас! Мы сами дадим себе совет!” (“Украина в огне и буре революции” стр. 109-111). А дальше Мазепа сообщает о самовольном оставлении фронта “сечевыми стрельцами”: “наиболее дисциплинированная часть, не слушал приказов высшей команды, оставила фронт и ушла в тыл. Фактически, украинская армия, как целое, уже не существовала”. Пишет это украинский Премьер, который был, конечно, обо всем отлично осведомлен и ошибки сделать не мог. А срочное бегство Директории и “вождей” из Винницы, через несколько дней после совещания в Казатине, неопровержимо свидетельствует об отсутствии у Директории сил, даже для защиты собственной столицы - Винницы и ставит под вопрос утверждения сепаратистов об “антибольшевизме” всех украинцев и борьбе за “национальное освобождение” украинского народа.
Усложняло обстановку и то обстоятельство, что “между тогдашними украинскими большевиками и не большевиками, не взирая на глубокие политические расхождения между ними, все же продолжал существовать извечный контакт и далее взаимная помощь” - говорит Мазепа на стр. 134 своей книги (Украина в огне и буре революции) и сообщает, что лидер, активно сотрудничавших с большевиками, украинских “независимых” эсдеков, Ткаченко, “все время ездил с Украинским Правительством”, а Директория, по признанию ее членов (Швеца и Макаренка) поддерживала материально этих “независимых” эсдеков.
Явление, совершенно исключительное и, вероятно, единственное в истории. Только наши украинские социалистические вожди, ведя борьбу с большевиками, могли додуматься до того, чтобы возить с Правительством лидера партии, активно сотрудничавшей с большевиками и помогать этой партии материально Не доставало еще только приглашения его участвовать в заседаниях Правительства. А, возможно, что и участвовал. Зная то, что сообщил сам украинский премьер, можно допустить и это. Не удивительно, что Директория и окружающие ее “вожди” изо дня в день теряли свой авторитет не только в народе, но и среди тех, которые, волею судеб, бежали вместе с ними.
Бегство в Проскуров
Из Винницы Директория двинулась в Проскуров, но уже через несколько дней была вынуждена бежать и оттуда, т.к. большевистский повстанческий отряд захватил Жмеринку и Проскуров оказался под угрозой.
После взятия украинскими большевиками Жмеринки, вся, так называемая, “юго-западная часть фронта армии Директории”, была отрезана и вскоре перестала существовать.
Кое- какие силы еще оставались на севере, в районе Ровно, но и они по своим настроениям давали Директории основания сомневаться в их надежности.
Состав армии Директории
Надо иметь ввиду, что вся “армия Директории” была чрезвычайно пестрой, как по своему составу, так и по настроениям. Во время Гетмана, не мало офицеров русской армии вступили в кадры будущей Украинской армии просто как специалисты, не будучи вовсе сторонниками Украины вообще, а социалистическо-шовинистической, в особенности. Будучи разбросаны, как “кадры” будущих корпусов и дивизий, по разным городам Украины, они были захвачены восстанием врасплох и им ничего не оставалось делать, как “признать Директорию”, а в дальнейшем, не желая попадать в руки большевиков, делить ее судьбу. Все они стремились в Белую Армию и при первой возможности уходили туда. Часть пробралась к Деникину, а значительная часть летом 1919 г. оказалась в “Западной Добровольческой Армии Бермонта-Авалова, которая тогда формировалась в Прибалтике. Не мало было в “армии Директории” и остатков гетманских карательных отрядов и “Державной Варты”, попавших в эту армию и делавших ее судьбу по тем же самым причинам, что и упомянутая выше группа офицеров. Директорию и ее социалистическое направление они люто ненавидели, но обстоятельства заставляли итти с нею. Были еще группы антибольшевистски настроенной учащейся молодежи, которые, по своим настроениям были весьма далеки от настроений Директории, но все же ушла вслед за ней. С другой стороны, не мало было элементов определенно пробольшевистских, которые приняли участие в противогетманском восстании, а в дальнейшем, не успев разойтись по домам, были захвачены общим потоком поспешного бегства Директории и очутились в рядах ее “войска”.
Целеустремленной и боеспособной частью были только “сечевые стрельцы” - галичане, которых население Украины считало “чужими” и относилось к ним враждебно. Так называемых “национально-сознательных” украинцев, в армии было не так много вообще и, к тому же, они резко делились на определенных антисоциалистов, находившихся у Директории под сомнением, и на сторонников ее национально-социалистической программы, из рядов которых заполнялись разные высшие должности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
Переговоры с французами продолжались, но ни к чему не привели, т.к. французы твердо стояли на своих требованиях, высказанных полк. Фрейдснбергом, а Украинское Правительство, соглашаясь на все требования французов, торговалось только за то, чтобы оставить у власти Петлюру и других, нежелательных им, лиц.
Пока тянулись переговоры, обстановка в Одессе сложилась так, что французы должны были ее эвакуировать, в следствии ненадежности своих войск и наступления большевистских атаманов.
Не лучше была обстановка и в Виннице, к которой подходило пламя большевистского пожара извне, а население самой Винницы было настроено против Директории и можно было ожидать восстания. Директории надо было бежать дальше, что она и сделала в начале марта, чтобы не попасть в руки большевиков. Винницкий период се жизни и деятельности закончился.
На естественный вопрос, почему же Директорию не защищали ее войска, исчерпывающий ответ дает отчет о совещании представителей партий и Правительства, на ст. Казатин 21 февраля 1919 г… Участник этого совещания, Исаак Мазепа (впоследствии Украинский Премьер, и “колесного” периода, и в эмиграции) пишет: “Почти все надднепровские формирования в это время таяли как снег от дезертирства, а те их солдат, которые остались в армии Директории, панически отступали перед совсем немногочисленным врагом. Представитель единственно боеспособной части - “Сечевых Стрельцов” - Е. Коновалец сказал: “нужно было ясно сказать себе и народу: или большевизм, или противобольшевнзм. Директория не имела ни того, ни другого. В результате, мы очутились в безвыходном положении. Не имеем сторонников ни тут, на Украине, ни там, в остальном мире… настроение населения обернулось теперь против Директории. Это - последствия большевистской агитации и своеволия некоторых, деморализованных фронтовыми неудачами, войсковых частей. Поэтому крестьяне, вместо того, чтобы помогать нам, нападают на наши обозы, не дают даже воды, гонят нас со словами: “чего вам тут нужно? Идите от нас! Мы сами дадим себе совет!” (“Украина в огне и буре революции” стр. 109-111). А дальше Мазепа сообщает о самовольном оставлении фронта “сечевыми стрельцами”: “наиболее дисциплинированная часть, не слушал приказов высшей команды, оставила фронт и ушла в тыл. Фактически, украинская армия, как целое, уже не существовала”. Пишет это украинский Премьер, который был, конечно, обо всем отлично осведомлен и ошибки сделать не мог. А срочное бегство Директории и “вождей” из Винницы, через несколько дней после совещания в Казатине, неопровержимо свидетельствует об отсутствии у Директории сил, даже для защиты собственной столицы - Винницы и ставит под вопрос утверждения сепаратистов об “антибольшевизме” всех украинцев и борьбе за “национальное освобождение” украинского народа.
Усложняло обстановку и то обстоятельство, что “между тогдашними украинскими большевиками и не большевиками, не взирая на глубокие политические расхождения между ними, все же продолжал существовать извечный контакт и далее взаимная помощь” - говорит Мазепа на стр. 134 своей книги (Украина в огне и буре революции) и сообщает, что лидер, активно сотрудничавших с большевиками, украинских “независимых” эсдеков, Ткаченко, “все время ездил с Украинским Правительством”, а Директория, по признанию ее членов (Швеца и Макаренка) поддерживала материально этих “независимых” эсдеков.
Явление, совершенно исключительное и, вероятно, единственное в истории. Только наши украинские социалистические вожди, ведя борьбу с большевиками, могли додуматься до того, чтобы возить с Правительством лидера партии, активно сотрудничавшей с большевиками и помогать этой партии материально Не доставало еще только приглашения его участвовать в заседаниях Правительства. А, возможно, что и участвовал. Зная то, что сообщил сам украинский премьер, можно допустить и это. Не удивительно, что Директория и окружающие ее “вожди” изо дня в день теряли свой авторитет не только в народе, но и среди тех, которые, волею судеб, бежали вместе с ними.
Бегство в Проскуров
Из Винницы Директория двинулась в Проскуров, но уже через несколько дней была вынуждена бежать и оттуда, т.к. большевистский повстанческий отряд захватил Жмеринку и Проскуров оказался под угрозой.
После взятия украинскими большевиками Жмеринки, вся, так называемая, “юго-западная часть фронта армии Директории”, была отрезана и вскоре перестала существовать.
Кое- какие силы еще оставались на севере, в районе Ровно, но и они по своим настроениям давали Директории основания сомневаться в их надежности.
Состав армии Директории
Надо иметь ввиду, что вся “армия Директории” была чрезвычайно пестрой, как по своему составу, так и по настроениям. Во время Гетмана, не мало офицеров русской армии вступили в кадры будущей Украинской армии просто как специалисты, не будучи вовсе сторонниками Украины вообще, а социалистическо-шовинистической, в особенности. Будучи разбросаны, как “кадры” будущих корпусов и дивизий, по разным городам Украины, они были захвачены восстанием врасплох и им ничего не оставалось делать, как “признать Директорию”, а в дальнейшем, не желая попадать в руки большевиков, делить ее судьбу. Все они стремились в Белую Армию и при первой возможности уходили туда. Часть пробралась к Деникину, а значительная часть летом 1919 г. оказалась в “Западной Добровольческой Армии Бермонта-Авалова, которая тогда формировалась в Прибалтике. Не мало было в “армии Директории” и остатков гетманских карательных отрядов и “Державной Варты”, попавших в эту армию и делавших ее судьбу по тем же самым причинам, что и упомянутая выше группа офицеров. Директорию и ее социалистическое направление они люто ненавидели, но обстоятельства заставляли итти с нею. Были еще группы антибольшевистски настроенной учащейся молодежи, которые, по своим настроениям были весьма далеки от настроений Директории, но все же ушла вслед за ней. С другой стороны, не мало было элементов определенно пробольшевистских, которые приняли участие в противогетманском восстании, а в дальнейшем, не успев разойтись по домам, были захвачены общим потоком поспешного бегства Директории и очутились в рядах ее “войска”.
Целеустремленной и боеспособной частью были только “сечевые стрельцы” - галичане, которых население Украины считало “чужими” и относилось к ним враждебно. Так называемых “национально-сознательных” украинцев, в армии было не так много вообще и, к тому же, они резко делились на определенных антисоциалистов, находившихся у Директории под сомнением, и на сторонников ее национально-социалистической программы, из рядов которых заполнялись разные высшие должности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124