— Зарецкий? Вы?..
Это был мой знакомый, один из руководителей Беловежской пущи, ветеринарный врач Константин Иосифович Врублевский, прекрасный знаток животных и леса. Именно с ним мы ходили вот здесь почти семь лет назад.
— Развязать! — приказал я. — Отставить угрозы!
— Они следили за нами! — кричали казаки. — На деревах сидели, зар-разы! Почто сразу не подошли? Шпиёны, к стенке их!
Второго дружески хлопал по плечу Телеусов: с этим егерем, Андросовым по фамилии, он подружился тогда же, в первый наш приезд с зубренком. И даже побывал у него дома возле хутора Новый двор, где истоки Нарева, верстах в двадцати отсюда.
Освобожденный ветеринар только головой покачивал. Вот судьба! Вот встреча! Не вернись мы к часу, казаки могли бы изрубить их. Ученый с егерем в самом деле укрывались на дубах с краю поляны, где у них были постоянные «гнезда» для осмотра зверей. Вовремя не спустились, решили отсидеться до ночи.
Казаки не сразу успокоились. Но когда Андросов сходил в потайное место и принес жбан спирта для «обчества», в нем быстро признали своего, и обед сотни прошел в приятельских разговорах со «шпиёнами».
— Немцы были здесь? — спросил я Врублевского.
— Были. Не здесь, а у дворца.
— А что с зубрами?
— Мы их выпустили еще раньше. Гусары повертелись у дворца, зашли внутрь, что-то там пограбили, но не остались, лес их напугал, ускакали.
— Куда?
— По-моему, в сторону Бельска. Я из лесу наблюдал. И тогда же перебрался с Андросовым вот сюда. Заметили вас — сразу в гнездо, не поняли, что за люди. И попались.
— Странно, что здесь нет неприятеля. Не могли же немцы не знать о царской охоте?..
— Побаиваются. Но непременно заявятся. Во всяком случае, чтобы осмотреть дворец. Да и зубрами они интересуются не меньше, чем мы с вами.
— Что ж, встретим, — угрюмо сказал я.
— Не обязательно вам с ними встречаться, — задумчиво ответил Врублевский. — Пуща велика и темна, есть где укрыться. А войну в заповеднике устраивать вряд ли разумно. Пострадают прежде всех животные. Давайте подумаем, как лучше уйти к своим.
— И вы?
— Мне отсюда уходить некуда. Родина. Я поляк. Но и бошам служить не хочу. Укроюсь на дальней Страже, пережду.
— Где остальные ваши егеря?
— Кто успел уйти, а кто затаился на своих Стражах или в деревнях. А вот Николай Сергеевич только и думает, как бы бежать к своим. Родители у него возле Пинска, теперь по ту сторону фронта.
— У вас есть карта?
— И карта есть и по памяти пройду по всей пуще. Здесь мы знаем все тропы, каждое багно, каждую ольсу, каждый бор. На Пинск? Николай проведет вас и на Пинск.
— Он у неприятеля.
— Ох, как далеко они зашли? А Барановичи?
— У нас. Но фронт едва ли не впритык к этому городу.
— Пружаны?
— Заняты.
— Да-а… Ждать, когда замерзнут болота?
— Тогда хуже, — вставил Андросов. — Видать больно далеко, когда снег. Уходить надо до холодов, пока листва на деревах держится.
Врублевский кивнул. Именно так.
— Но не завтра же. Людям и коням нужен отдых.
— А зверям — охрана, — сказал Телеусов. — Покамест мы здесь, зубры под нашей заботой. Отпугнем немца раз-другой — поостерегутся и не вот-то полезут в пущу, стороной обойдут.
— Они не потерпят казаков в своем тылу. — Врублевский явно не хотел, чтобы здесь стреляли и вообще воевали. — Бросят на вас большую силу.
— Во всяком случае, потреплем им нервы. — Я не мог согласиться с Врублевским.
Он это понял и промолчал.
Итак, в пуще мы нашли самое главное: проводника. Договорились, что, если опасность будет велика, переберемся еще глубже, в дальнюю Стражу. А пока будем стеречь дороги на Каменец и Бельск. При необходимости дадим бой, запугаем врага, чтобы он как можно дольше не заходил в пущу. Потом уйдем, если позволит погода. Пути к фронту Андросов знал, мы с ним уже проследили этот путь на карте.
Четыре дня прошли спокойно.
А на пятый утром к западу от нашей Стражи послышались выстрелы, редкие, явно прицельные. Через какое-то время еще, уже ближе. Ясно: шла охота. Кто-то увидел зверя и палил из винтовок. Мимо нас с характерным треском по лесу промчались невидимые зубры.
Вот и противник. Казаки изготовились. Врублевский нервничал, ходил взад-вперед, руки за спиной, но не отговаривал, понимал, что иного выхода нет.
Оставив на месте только десяток казаков, мы разделились на две группы и пошли навстречу выстрелам. Андросов не захотел оставаться. За ним последовал и Врублевский.
Затаившись в густых зарослях лещины, наша группа прежде другой увидела на покатой поляне редкую цепь солдат, судя по форме — австрийцев. Они шли в нашу сторону, загоном, с винтовками на руке, гомонили, переговаривались, смеялись, явно никого не боялись, словно у себя в Хеллене или Бад-Халле. Добрая альпийская охота.
Закричала неясыть. Вторая группа дала знать, что увидела неприятеля. Солдаты шли полукольцом, охватывая лес, в котором стояли мы. Левый фланг цепи мы не видели.
— Подпустим ближе, — приказал я. — С седла, из винтовок, беглым. И в шашки!
Три зубра закружились по лесу, выскочили и галопом помчались вдоль фронта, лишь бы подальше от людей. Австрийцы разноголосо зашумели. Раздались выстрелы. Врублевский прижал ладони к лицу. Лишь бы не видеть… Два самца споткнулись, упали, один успел скрыться. Под выстрелы солдат попала ошалевшая лань и маленькое стадо оленух. Несколько из них остались лежать на поляне.
— Стреляйте, стреляйте! — закричал Врублевский и сам, не целясь, нажал на курок винтовки.
Загремели выстрелы, нестройно, но били за сто саженей, на выбор. Возбужденные охотники не сразу поняли, не сразу остановились, считали, что стреляют свои. И только когда стали падать убитые, когда стрельба усилилась и на другом фланге, догадались, что попали в западню. Бросая винтовки, они кинулись через поляну назад. Сотня развернулась, кони легко достали бегущих, и… все было кончено через десять минут.
Мы уничтожили до роты противника. Прочесывая редкий лес за поляной, нашли обоз, штабную палатку. Тут бой получился еще короче.
По захваченным документам выяснилось, что здесь находилась резервная рота из группы армий эрцгерцога Иосифа-Фердинанда. Она, видимо, сбилась с пути и, следуя на Слоним и Барановичи, взяла южнее, оказавшись, таким образом, в пуще. Охотничье развлечение роты стало концом ее военной истории.
Обоз, продовольствие, одежда очень пригодились эскадрону. Не бросили казаки и убитых зверей. В тот вечер у всех костров варили и вялили мясо. Врублевский замкнулся, сидел в стороне, покусывая тонкие губы. На худощавом лице его застыло страдание. Я не досаждал ему утешениями и разговором. Война вошла в его владения, в его жизнь, в мысли. Сегодня он понял, что Беловежская пуща на пороге большой беды. И уже не строил никаких иллюзий по поводу ее будущего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168