– Не знаю, на чем остановились мы, – сказал он. – Но вот на чем остановился я. Произошло несколько неприятных историй. Хуже чем неприятных. Глупых. Но они позади. Единственный вопрос сейчас, попадает кое-кто в затруднительное положение или нет.
– Мне это не нравится, – сказала Клэр.
– Мне тоже, – сказал Уитмор. – Но дела обстоят так.
Она поднялась, и они поглядели друг на друга.
– Ты отлично выглядишь, – сказал он. – Это платье новое?
– Купила в Нью-Йорке на прошлой неделе.
– Ты всегда выглядишь отлично.
– Спасибо, Чарлз, – ответила она, поцеловала его в щеку и поправила галстук, хотя в этом не было необходимости. Он усмехнулся, открыл дверь и пропустил ее вперед. Стоявший в коридоре капитан морской пехоты щелкнул каблуками.
– Чарлз? – прошептала она.
– Что?
– Как зовут королеву?
– Ольга? Ирма? Забыл. Спроси у шефа протокола. Он получает жалованье за обязанность помнить имена королев. А я берегу себя для больших проблем.
Клэр засмеялась, взяла его за руку, и они грациозно пошли по коридору к комнате, где их ждали венценосные гости. Она решила, что он прав, что ей незачем беспокоиться из-за этого, потому что он поступит по-своему, он всегда поступал так. Она и волновалась за него и в то же время думала, что должен же быть конец его везению.
30
Нортон съежился, застонал, сунул голову под подушку, пытаясь отдалить пробуждение насколько возможно, но в конце концов настойчивый телефонный звонок поднял его, он подошел к аппарату и буркнул:
– Алло?
– Бен? – произнес женский голос. – Надеюсь, я не разбудила вас? Это Джейн Макнейр.
Он сонным голосом пожелал ей доброго утра.
– Я звоню вот почему… Мы с Клэем долго обсуждали эту историю и наконец решили, что он должен рассказать вам все, что знает о Байроне Риддле и… всем остальном.
Нортон выпрямился и взглянул на часы.
– Когда? – спросил он. – Я могу приехать через час.
– Передаю трубку Клэю, – сказала она.
– Нортон?
– Когда бы ты хотел поговорить?
– Сейчас мы идем в церковь, – сказал Макнейр. – Потом едем в Виргинию. Я выступаю в теннисном турнире. Моя партия окончится часам к пяти. Может, встретимся там? Отвезешь меня домой, и по дороге поговорим?
– Клэй, это целых семь часов. Ты не можешь отменить матч?
– Я выступаю в финале, – сказал Макнейр. – Люди на меня ставят.
– Ладно, ладно, – раздраженно сказал Нортон.
– Только учти одно, – продолжал Макнейр. – Все, что я расскажу, должно храниться в секрете. Делай все, что угодно, но меня не впутывай. Договорились?
– Конечно, – снова солгал Нортон. – Объясни, как ехать к теннисному клубу.
Нортон выпил кофе и несколько минут листал воскресный выпуск «Пост». Никаких особых новостей, кроме того, что на шоссе люди гибнут в рекордных количествах, не было. Потом он наткнулся на маленькую заметку, озаглавленную: «Ограблен и сожжен дом адвоката». Там говорилось, что неизвестные лица проникли в усадьбу адвоката Уитни Стоуна на Потомаке, разграбили дом, взорвали встроенный сейф и, уходя, устроили пожар. Полиция полагает, что это работа профессионалов. Нортон подумал, что профессионалы, видимо, были наняты его другом Гейбом Пинкусом. Нашел ли Гейб наконец досье Гувера? Или оно никогда не дастся ему в руки? Нортон стал было звонить Гейбу, но передумал. Он включил телевизор и несколько минут смотрел передачу «Лицо нации». Передавали интервью с главным советником президента по экономическим вопросам, но казалось, что Он говорит на каком-то непонятном языке. Вскоре Нортону пришла в голову еще одна мысль.

Открывая дверь, Гвен улыбалась, но, едва она увидела Нортона, ее улыбка исчезла.
– Привет, Бен, – сказала она. – Никак не ждала.
– Я звонил тебе в твой новый кабинет, хотел поздравить, – сказал Нортон. – Как называется твоя новая должность? Специальный помощник по делам искусств? Очень впечатляюще, Гвен. Но на звонки надо отвечать.
– Я была занята, – сказала она. – Тебе что-нибудь нужно?
– Ты не хочешь пригласить меня в дом?
– Я жду кое-кого. Что тебе нужно?
– Может, просто хочу тебя поздравить. Я видел твою фотографию в «Тайм». Ты растешь. В следующий раз твой портрет будет на обложке. Самая популярная женщина года.
– Что тебе нужно?
– Хочу освежить свою память. После смерти Донны мы говорили о ее романе с Уитмором. Потом, недели две спустя, здесь, на вечеринке, ты сказала, что, возможно, никакого романа и не было. Гвен, на этой неделе мне предстоит давать показания перед большим жюри, и, возможно, я буду нуждаться в поддержке. Что же ты будешь говорить?
– Не впутывай меня, Бен.
– Не впутывать? Просто скажи правду.
– Правду? – Это слово она произнесла с отвращением. – Ты все очень упрощаешь.
– Все очень просто, – сказал он. – Что же ты скажешь?
Зеленые глаза Гвен сверкнули холодной яростью.
– Донна много говорила о нем. Была влюблена в него. Не знаю, правда это или нет. Она могла все выдумать. Нортон не верил своим ушам.
– Гвен, она была твоей лучшей подругой…
– Перестань разыгрывать благородство!
– А ты продала ее за должность, которая тебе не нужна. За снимок в «Тайм».
– Пошел к черту, мальчишка, праведник, сукин сын!
Она сильно ударила его по лицу и захлопнула дверь. Нортон потер щеку и пошел к машине. Пора было ехать на теннисный матч.

Теннисный клуб находился возле Миддлберга, примерно в часе езды к западу от Вашингтона. Нортон ехал медленно, любуясь богатой виргинской природой. Он вел машину по извилистой грунтовой дороге мимо конеферм, по старым деревянным мостам, под высокими дубами и наконец увидел надпись: «Теннисный клуб Северной Виргинии. Въезд воспрещен». Он с четверть часа трясся по частной дороге к старому, ветхому зданию клуба. Машину он поставил на поле, заполненном заграничными «седанами» и американскими фургонами, у многих машин задние дверцы были открыты, внутри виднелись пакеты с провизией. Справа в пруду шумели и плескались дети. Нортон пошел туда, где человек пятьдесят – шестьдесят сидели возле корта на складных стульях и одеялах.
На корте Макнейр сражался с крепко сложенным бородатым противником, однако Нортон первым делом оглядел зрителей. Там были люди всех возрастов: подростки, молодые супружеские пары, несколько дюжин загорелых, хорошо сохранившихся пар среднего возраста и даже одна величественная гранд-дама; казалось, она смотрит этот матч уже много десятилетий. Молодежь потягивала пиво из банок, а старшие наливали из термосов мартини. За исключением женщины в цветастом платье, с большой соломенной сумкой в руке, одиноко стоявшей у дальнего конца корта, все зрители, казалось, были с родными или с друзьями. Джейн Макнейр сидела с дочерьми на одеяле и подбадривала мужа. Нортон, сам неплохой теннисист, стал тоже следить за игрой и вскоре увлекся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71