Пепельно-серые с проседью длинные волосы его, гладко зачёсанные назад, блестели как лавсановые нити, и крупный, с горбинкой нос поворачивался из стороны в сторону.
— Что у тебя? — спросил Сергей Николаевич, прерывая разговор и обращаясь к Тальянову.
— Пакет из Москвы, и больше особенно ничего, — ответил Тальянов, кладя дела ему на стол. — Тут отпечатанный протокол последнего заседания бюро, сводки о выполнении плана третьего квартала предприятиями промышленности и одно маленькое письмо. Весьма необычный случай, Сергей Николаевич, — сказал Тальянов, переминаясь с ноги на ногу. — Вот оно, сверху лежит. Пожалуйста, посмотрите.
— Ладно, посмотрю, — сказал Сергей Николаевич, пододвигая к себе бумаги.
Тальянов, чуть нагибая седую голову с вьющимися волосами по привычке вперёд, а получилось вроде как бы в знак подобострастия, — повернулся и с сжавшимся сердцем, в таком состоянии, какое бывает у человека, сделавшего неприятность своему близкому другу, о которой пока ещё тот не знает, вышел из кабинета.
Через час Сергей Николаевич пригласил Тальянова к себе и дал ему разгон.
— Ты зачем мне это письмо подсунул? Ты что, первый день у меня помощником? Я не ректор, чтобы решать такие вопросы.
— Знаю, Сергей Николаевич, — виновато ответил Тальянов.:
— А знаешь, так в чём же дело?
— Не хочется упускать парня. У нас ведь в области с Отечественной войны всего двое осталось. Оба глубокие старики. А тут молодой парень. Жалко упускать. Да и с институтом-то дикость какая-то. Надо срочно исправить. — Алексей Васильевич умолк.
— Ты как Дон Кихот, — ей-богу! Всю кривду на земле хочешь выправить, — сказал Сергей Николаевич, включая настольный вентилятор.
Он посмотрел на помощника. Тальянов стоял с таким виноватым просящим видом, что он невольно усмехнулся.
— Ну ладно, — сказал Сергей Николаевич, и, помолчав, прибавил: — Ты вот что, отдай это письмо Дергунову. Он разбирает какое-то дело, связанное с торговлей, пусть за одно решит и это. Тут ведь случай-то необычный. Занятия в институте начались. Группы укомплектованы. Надо посоветоваться кое с кем, а мне не до этого. Сегодня отправляюсь в Москву. Веришь нет, но первый раз еду в Москву с такой неохотой. Этот Яковлев, Шеварднадзе… Век бы их не видеть. Роют как кроты. Они думают, мы не видим куда они роют. Мы все видим! — Сергей Николаевич угрожающе постучал пальцем по стеклу. Взял в руки письмо: — Бедолага полковник, который пишет. Он ведь ни сном ни духом… Совсем зря проливал кровь в Афганистане. Сушился там как вобла девять лет. Ради чего, спрашивается?.. Забери письмо. Отдай Дергунову.
Сергей Николаевич подал Тальянову письмо, и тот вышел довольный, что всё обошлось благополучно. Хотя пока и не решился вопрос, но Тальянов знал — решится быстро, ибо дело шло к второму секретарю Борису Петровичу Дергунову, который не любил ни проволочек, ни бросать слов на ветер.
Борис Петрович как раз в этот день вернулся из командировки с северных районов, где не было дождей и заготовка хлеба шла полным ходом.
В пятом часу вечера, узнав, что Борис Петрович у себя в кабинете, Тальянов пошёл к нему с письмом. Однако, прежде, чем идти к нему, Алексей Васильевич взглянул на себя в зеркало и посмотрел не сильно ли помяты брюки, ибо знал, что Дергунов не любит неряшливости и может указать на небритую физиономию или на что другое кому угодно.
Тальянов вошёл к Борису Петровичу, когда он уже закончил приём посетителей и срочные дела и читал какую-то статью в газете. Борис Петрович поднял слегка прищуренные серые глаза и молча встречал взглядом ту бумагу, которую Тальянов нёс в руке.
— Борис Петрович, к вам большая просьба от Сергея Николаевича. Он уезжает сегодня… И просил решить вопрос с этим письмом, — сказал Тальянов, подавая ему бумагу.
Борис Петрович, одетый, как всегда элегантно в белоснежной сорочке и при галстуке, протянул руку и молча взял письмо.
Закончив читать, по-прежнему не говоря ни слова, посмотрел на часы, взял телефонный справочник, нашёл нужный номер телефона и набрал его.
— Пётр Гаврилович? Здравствуйте, Дергунов. Если не сильно заняты, зайдите, пожалуйста на минутку.
«Пётр Гаврилович — это прокурор области, — смекнул Тальянов. — Знает все законы и порядки. Посоветуются, и дело в шляпе».
— Я больше не понадоблюсь? — спросил он.
— Нет, не понадобитесь, — ответил Борис Петрович. «Вот так надо, — радостно подумал Тальянов, выходя от Дергунова. — Меньше слов, больше дела».
Однако Тальянов не успокоился совсем и попросил Диночку последить, когда придёт прокурор, и предупредить его, что он, Тальянов, хочет его видеть после того, когда он поговорит с Дергуновым.
Прокурор долго не заставил себя ждать. Борис Петрович сначала спросил его, как идёт расследование дела по коммерсантам.
— Пока не закончено, — ответил прокурор, усаживаясь в мягкое кресло. — Заворовались эти огуречники так, что и боже упаси. Оказались не только огурцы, тут и помидоры, и картошка, и лимоны, и апельсины, и черт те что. Орудовала все одна шайка. Думаю, что скоро закончим.
— Был такой курьёз в нашей истории, — сказал Дергунов. — Знаменитого классика спросили, каким одним словом можно охарактеризовать Россию? Знаете что он ответил?
— Нет, — сказал прокурор.
— Он ответил: воруют.
— Ну правильно. Воруют, — сказал прокурор и развёл руками.
— У меня к вам Пётр Гаврилович, ещё одно дело, — сказал Борис Петрович, подавая ему принесённое Тальяновым письмо. — Взгляните на эту бумагу.
Прокурор внимательно прочитал письмо и понял, что от него в этом деле требуется.
— Что ж, если речь идёт о таком заслуженном человеке, надо помочь, — сказал он. — А дело это пустяковое. Мы со своей стороны потребуем восстановления законных прав гражданина. Есть у нас свод статей по этой части. Никакой волокиты и все законно.
— Вот-вот! Хорошо бы именно так.
— Я попытаюсь сделать.
— Я буду очень благодарен. Бумага эта, думаю, пригодится.
— Да, я отошлю её ректору.
— Возьмите. Что ещё от нас может потребоваться?
— Ничего. Официально препроводите это письмо на моё имя.
Борис Петрович взял письмо и на уголке черкнул несколько слов.
— И попутно, — сказал он, подавая обратно письмо прокурору. — Когда дело разрешится, не забудьте наказать своим людям, чтобы дали сразу ответ этому полковнику.
— Это я сделаю сам.
— Тогда я буду спокоен. Как скоро вопрос решится?
— Завтра, думаю, решится.
— Ну и прекрасно, — сказал Борис Петрович. — Как будет всё кончено, сообщите мне.
Прокурор положил письмо в свою папку, встал и раскланялся.
Он помнил о просьбе Тальянова и зашёл к нему. Они говорили о том же деле. Тальянов, удовлетворённый, проводил прокурора до лифта и на прощание крепко пожал ему руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
— Что у тебя? — спросил Сергей Николаевич, прерывая разговор и обращаясь к Тальянову.
— Пакет из Москвы, и больше особенно ничего, — ответил Тальянов, кладя дела ему на стол. — Тут отпечатанный протокол последнего заседания бюро, сводки о выполнении плана третьего квартала предприятиями промышленности и одно маленькое письмо. Весьма необычный случай, Сергей Николаевич, — сказал Тальянов, переминаясь с ноги на ногу. — Вот оно, сверху лежит. Пожалуйста, посмотрите.
— Ладно, посмотрю, — сказал Сергей Николаевич, пододвигая к себе бумаги.
Тальянов, чуть нагибая седую голову с вьющимися волосами по привычке вперёд, а получилось вроде как бы в знак подобострастия, — повернулся и с сжавшимся сердцем, в таком состоянии, какое бывает у человека, сделавшего неприятность своему близкому другу, о которой пока ещё тот не знает, вышел из кабинета.
Через час Сергей Николаевич пригласил Тальянова к себе и дал ему разгон.
— Ты зачем мне это письмо подсунул? Ты что, первый день у меня помощником? Я не ректор, чтобы решать такие вопросы.
— Знаю, Сергей Николаевич, — виновато ответил Тальянов.:
— А знаешь, так в чём же дело?
— Не хочется упускать парня. У нас ведь в области с Отечественной войны всего двое осталось. Оба глубокие старики. А тут молодой парень. Жалко упускать. Да и с институтом-то дикость какая-то. Надо срочно исправить. — Алексей Васильевич умолк.
— Ты как Дон Кихот, — ей-богу! Всю кривду на земле хочешь выправить, — сказал Сергей Николаевич, включая настольный вентилятор.
Он посмотрел на помощника. Тальянов стоял с таким виноватым просящим видом, что он невольно усмехнулся.
— Ну ладно, — сказал Сергей Николаевич, и, помолчав, прибавил: — Ты вот что, отдай это письмо Дергунову. Он разбирает какое-то дело, связанное с торговлей, пусть за одно решит и это. Тут ведь случай-то необычный. Занятия в институте начались. Группы укомплектованы. Надо посоветоваться кое с кем, а мне не до этого. Сегодня отправляюсь в Москву. Веришь нет, но первый раз еду в Москву с такой неохотой. Этот Яковлев, Шеварднадзе… Век бы их не видеть. Роют как кроты. Они думают, мы не видим куда они роют. Мы все видим! — Сергей Николаевич угрожающе постучал пальцем по стеклу. Взял в руки письмо: — Бедолага полковник, который пишет. Он ведь ни сном ни духом… Совсем зря проливал кровь в Афганистане. Сушился там как вобла девять лет. Ради чего, спрашивается?.. Забери письмо. Отдай Дергунову.
Сергей Николаевич подал Тальянову письмо, и тот вышел довольный, что всё обошлось благополучно. Хотя пока и не решился вопрос, но Тальянов знал — решится быстро, ибо дело шло к второму секретарю Борису Петровичу Дергунову, который не любил ни проволочек, ни бросать слов на ветер.
Борис Петрович как раз в этот день вернулся из командировки с северных районов, где не было дождей и заготовка хлеба шла полным ходом.
В пятом часу вечера, узнав, что Борис Петрович у себя в кабинете, Тальянов пошёл к нему с письмом. Однако, прежде, чем идти к нему, Алексей Васильевич взглянул на себя в зеркало и посмотрел не сильно ли помяты брюки, ибо знал, что Дергунов не любит неряшливости и может указать на небритую физиономию или на что другое кому угодно.
Тальянов вошёл к Борису Петровичу, когда он уже закончил приём посетителей и срочные дела и читал какую-то статью в газете. Борис Петрович поднял слегка прищуренные серые глаза и молча встречал взглядом ту бумагу, которую Тальянов нёс в руке.
— Борис Петрович, к вам большая просьба от Сергея Николаевича. Он уезжает сегодня… И просил решить вопрос с этим письмом, — сказал Тальянов, подавая ему бумагу.
Борис Петрович, одетый, как всегда элегантно в белоснежной сорочке и при галстуке, протянул руку и молча взял письмо.
Закончив читать, по-прежнему не говоря ни слова, посмотрел на часы, взял телефонный справочник, нашёл нужный номер телефона и набрал его.
— Пётр Гаврилович? Здравствуйте, Дергунов. Если не сильно заняты, зайдите, пожалуйста на минутку.
«Пётр Гаврилович — это прокурор области, — смекнул Тальянов. — Знает все законы и порядки. Посоветуются, и дело в шляпе».
— Я больше не понадоблюсь? — спросил он.
— Нет, не понадобитесь, — ответил Борис Петрович. «Вот так надо, — радостно подумал Тальянов, выходя от Дергунова. — Меньше слов, больше дела».
Однако Тальянов не успокоился совсем и попросил Диночку последить, когда придёт прокурор, и предупредить его, что он, Тальянов, хочет его видеть после того, когда он поговорит с Дергуновым.
Прокурор долго не заставил себя ждать. Борис Петрович сначала спросил его, как идёт расследование дела по коммерсантам.
— Пока не закончено, — ответил прокурор, усаживаясь в мягкое кресло. — Заворовались эти огуречники так, что и боже упаси. Оказались не только огурцы, тут и помидоры, и картошка, и лимоны, и апельсины, и черт те что. Орудовала все одна шайка. Думаю, что скоро закончим.
— Был такой курьёз в нашей истории, — сказал Дергунов. — Знаменитого классика спросили, каким одним словом можно охарактеризовать Россию? Знаете что он ответил?
— Нет, — сказал прокурор.
— Он ответил: воруют.
— Ну правильно. Воруют, — сказал прокурор и развёл руками.
— У меня к вам Пётр Гаврилович, ещё одно дело, — сказал Борис Петрович, подавая ему принесённое Тальяновым письмо. — Взгляните на эту бумагу.
Прокурор внимательно прочитал письмо и понял, что от него в этом деле требуется.
— Что ж, если речь идёт о таком заслуженном человеке, надо помочь, — сказал он. — А дело это пустяковое. Мы со своей стороны потребуем восстановления законных прав гражданина. Есть у нас свод статей по этой части. Никакой волокиты и все законно.
— Вот-вот! Хорошо бы именно так.
— Я попытаюсь сделать.
— Я буду очень благодарен. Бумага эта, думаю, пригодится.
— Да, я отошлю её ректору.
— Возьмите. Что ещё от нас может потребоваться?
— Ничего. Официально препроводите это письмо на моё имя.
Борис Петрович взял письмо и на уголке черкнул несколько слов.
— И попутно, — сказал он, подавая обратно письмо прокурору. — Когда дело разрешится, не забудьте наказать своим людям, чтобы дали сразу ответ этому полковнику.
— Это я сделаю сам.
— Тогда я буду спокоен. Как скоро вопрос решится?
— Завтра, думаю, решится.
— Ну и прекрасно, — сказал Борис Петрович. — Как будет всё кончено, сообщите мне.
Прокурор положил письмо в свою папку, встал и раскланялся.
Он помнил о просьбе Тальянова и зашёл к нему. Они говорили о том же деле. Тальянов, удовлетворённый, проводил прокурора до лифта и на прощание крепко пожал ему руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122