— Почему-то заря сегодня не красная, а жёлтая, — сказала Марина.
— Перед ненастьем она бывает красная, — ответил Олег.
— Кто-то умный человек лавочку сделал, давай сядем, — предложила Марина.
Лавочка заросла полынью и пустырником. Пробравшись к ней, они почувствовали, что это нисколько не мешает — наоборот, в окружении буйной растительности сидеть на ней было уютно и хорошо.
— Во всём этом что-то есть от древней Руси, — сказала Марина, — что-то сказочно-романтическое.
— И у меня, признаться, настроение, — улыбнулся и сверкнул влажными глазами Олег, — сказочно-романтическое.
— А знаешь? — оживилась Марина, — я была на экскурсии в Урике недалеко от Иркутска, видела террасы над Ангарой, где любили отдыхать декабристы. Там были их беседки, и они каждый вечер сидели в них и любовались закатом. Раевский, так тот даже не воспользовался амнистией. Съездил в Европу, повидал родных и — обратно, в Сибирь. До конца дней жил в Олонках. Я там была тоже. Видела его дом и посаженный им сад. Ели выросли большие-большие, под самое небо.
— Смотри, — сказал Олег, — вот он, Налётов. Из-за бугра от реки медленно поднимался человек.
Сначала в бурьяне показалась его старинная остроконечная шапка, сделанная на манер стрелецкого колпака и отороченная мехом; потом широкое хмурое лицо с реденькой, как у бурята, бородкой; а потом и весь сам — согбенный, какой-то весь тяжёлый, как битюг, в старом засаленном пиджаке нараспашку и в кожаных ичигах. В одной руке у него была удочка, в другой — длинный кукан из верёвки. На нём болталось с десяток окуней. Впереди бежала чёрная собака с белой грудью. Она часто останавливалась и обнюхивала тропу. Олег и Марина разглядывали оригинального старика. Собака ещё взглянула в их сторону, а дед вообще не удостоил вниманием, прошёл мимо.
— Угрюмый старик, — сказал Олег.
— Почему он в шапке-то? — спросила Марина.
— Кто его знает? Может, боится простудиться. Марина посмотрела ему вслед.
Заря между тем начала гаснуть, краски на небе и на воде становились темнее, хотя было ещё совсем светло. Сумерки летом длинные.
На берегу возле заливчика, где стояла лодка, вспыхнуло пламя.
— Кто-то разжёг костёр, — сказала Марина.
— Дед Антип, наверно, — сказал Олег, вглядываясь. — Он ещё днём говорил, что будет заваривать лодку. Щель у него образовалась, вода протекает. Вон он, показался.
Из-за кустов вышел старик с охапкой хвороста и стал подкладывать валежины в костёр. Пламя взметнулось вверх и осветило его стриженую седую голову. Следом подошла старуха в белом платке и тоже с хворостом. Старик сделал таган и повесил над костром котелок с варом.
— Приятно смотреть, когда жена помогает мужу, а муж жене, пусть даже в мелочах, — сказала Марина.
— И Нифон оказывается там, — сказал Олег. — Смотри, борода-то какая у него, как кумач.
Нифон подошёл к костру, нагнулся, пошурудил огонь, взял обугленную палку и стал прикуривать трубку.
— Ты не куришь? — спросила Марина.
— Нет, — ответил Олег. — Так, иногда балуюсь, но по-настоящему не курю.
Старики расселись вокруг костра и о чём-то оживлённо беседовали.
— Я тоже люблю сидеть у костра, — сказала Марина. — Пойдём к ним.
— Пойдём, — согласился Олег. — Только прежде чем садиться к костру, надо принести дров. Есть такой неписаный закон.
— Вот как! Что ж, давай поищем дров.
— Странно, — сказал вдруг Олег, — мы потеряли лодки, чуть не утонули, а как будто ничего не было.
IX
Нагрузившись шепьем и палками, они подошли к костру и свалили в кучу. Старуха сидела на доске, вынутой из лодки.
— Садись, голубка, ко мне, — пригласила она Марину.
— Налётов тоже сюда идёт, — усмехнулся Нифон.
— Де-ка? — спросила старуха, оборачиваясь. — И собаку прёт за собой. Тьфу! — нечистая сила.
— Собака-то? — спросила Марина.
— Ну да, — сказала старуха, закидывая ногу на ногу. — Вчера утром подошла к нашему огороду, встала на задние лапы и смотрит на меня через прясло. Долго так смотрела.
— Неужели! — воскликнула Марина и рассмеялась.
— Ну да, — подтвердила старуха. — Чего ей вот надо было так долго смотреть? Не видела как бабы лук пропалывают? А я, главно, гоню её, а она не идёт. Холера.
— Нет, бабуся, никакой нечистой силы, — смеялась Марина. — Всё это выдумки. Такого пса надо по выставкам возить, а вы его ругаете. Расскажите лучше какую-нибудь сказку.
— Про чего сказку-то? Про горе луковое?
— Можно и про горе, лишь бы весёлая была.
— Весёлую хочешь, — сказала старуха, — где ж тебе взять весёлую-то? Я не помню таких. Да и не умею рассказывать-то. Мы тут не привыкли шибко разговаривать. Не с кем. Нифон на работе от зари до зари, а Тимофей… — старуха взглянула в сторону Налетова и махнула рукой. — Скорее смерти можно дождаться, чем от него живого слова. Забыла уж его голос.
— А я вот сейчас с ним поговорю, — сказала Марина.
Все смотрели на подходившего Налетова. Еле переставляя ноги в ичигах, он плёлся очень медленно, и вот, наконец его мрачный силуэт в высокой стрелецкой шапке осветило пламя костра. Старик, отвесив нижнюю губу, стал усаживаться на кочку подальше от костра. Уселся, вытянул ноги, которые уже видимо плохо сгибались в коленях, и оттолкнул рукой собаку, которая обежав и обнюхав местность вокруг костра, хотела улечься слишком близко у ног хозяина.
— Дедушка, мне нравится ваш пёс, — сказала Марина. — Просто красавец. Как его зовут?
Старик ответил не сразу. Застигнутый врасплох тем, что в кои веки с ним заговорили, маленько растерялся и некоторое время собирался с духом.
— Байкал, — буркнул он, наконец, хриплым голосом и отвесил губу, ожидая, не поговорят ли с ним ещё о чем-нибудь.
— Вот так и живём, — бабка Анисья вздохнула. — Появится проездом добрый человек, потолкуем о житье-бытье и слава Богу. Погоди-ка, — старуха вдруг повернула голову и прислушалась. — Однако машина гудит.
— Машина, — подтвердил Олег.
Гул становился всё сильнее, лучи прожекторов осветили бурьян, и вскоре из-за поворота показались яркие фары.
— Мнучик едет, — сказала бабка Анисья.
Олег и Марина как по команде повернули головы к грузовику. Появился, наконец, человек, о котором старики так часто сегодня упоминали, что невольно возбудили любопытство; хотелось его увидеть собственными глазами. Мощный грузовик подкатил к берегу на полном ходу и резко затормозил. Водитель заглушил мотор, выключил фары и вылез из кабины. Это был вихрастый паренёк лет двадцати трёх. Он в нерешительности остановился у капота, осматривая сидящих вокруг костра.
— Что, своих не узнаешь? — спросил дед Антип, подкладывая в огонь хворост.
— Где тебя носило два дня? — спросила старуха. — Где это ты, интересно, был?
— Где был, там меня нет, — ответил паренёк.
— Ишь как научился разговаривать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122