Если мы не получим ключа из него и из того, что мне удастся вытянуть из кузена Джона...
— А как насчет его алиби?
— Вздор. Тетя Гвиневра — одна из тех заботливых мамаш, которая обеспечит ему алиби, если он убьет восемь бедных крошек и сбросит их в море с утеса.
— Шесть бедных крошек.
— Простите?
— Шесть бедных крошек ты тут закопал, так ложись вместе с ни-и-ми, — пропела Джесс.
— А! И я тоже об этом подумал. Интересно, почему?
— Потому что он именно такой тип. — Джесс уселась на пыльную подушку, восхищенная своим новым открытием. — «Снимай, снимай золотой свой халат, снимай свой халат, — вот так он и должен говорить, — хоть пришел я тебя убить, не хочу я его кровянить...» Очень умно с вашей стороны, Дэвид.
— У вас поразительно недисциплинированный ум. — Дэвид сел рядом с ней. — Вы способны на чем-нибудь сосредоточиться? Я хочу сказать, тип этого негодяя безусловно интересен, но...
— Я позабыла, о чем мы говорили, — сказала Джесс.
— Я тоже, — нежно сказал Дэвид. И на протяжении нескольких следующих минут в комнате не раздалось ни единого звука, только глухое тяжелое дыхание. Они не услышали тихого стука в дверь, не увидели, как она приоткрылась, и вошедшему пришлось кашлянуть несколько раз, прежде чем они отскочили друг от друга.
— Еще раз извините, — сказал кузен Джон. — Ужасно, что я вам все время мешаю... — Его тон и поднятые брови содержали в себе целые тома невысказанных соображений. — Я подумал, может быть, вы захотите пройтись перед обедом. Наследственные акры и вся эта ерунда... Все время забываю, что вы обручены! Как глупо с моей стороны!
Джесс хоть и сама была смущена, не могла не насладиться выражением лица Дэвида. Захваченный врасплох, сам не свой, он был не в силах вести разговор о погоде, а тем более иметь дело с кузеном Джоном. Поэтому она скромно сказала:
— Мы тоже пока еще к этому не привыкли. Но нам очень хочется взглянуть на наследственные акры. Правда, дорогой?
Фасад дома Джесс нашла удручающим, но сзади он был поистине трагичен. То, что некогда было оранжереей, кухней, цветником, группой служебных построек, теперь представляло собой заросшие сорняками руины. Конюшни без особого успеха попытались превратить в гаражи. Одна из дверей стояла не только закрытой, но и запертой на сверкающий новенький замок.
Они прошли через небольшой, засаженный деревьями участок и оказались на краю утеса. Вид был великолепный. Солнце спускалось к ровному горизонту, где жемчужные воды почти невыносимо блистали на серебряном фоне небе, отражая алые блики заката. Внизу светлый прибой накатывался на небольшой уединенный пляж, и его песок напоминал белоснежный сахар. По обеим сторонам пляжа вздымались острые темные пики скал, вокруг которых кипела и клокотала вода.
Внезапно охваченная неожиданно сильным чувством, Джесс опустилась на землю. Фамильный дом не вселил в нее уверенности, что она возвратилась в родные места, кровные родственники не оказали теплого приема. А вот море и скалы, заходящее солнце и холодный, щиплющий щеки соленый бриз — все слилось во всеобъемлющем ощущении чего-то знакомого. Она не чувствовала, а знала, что когда-то в другое время, в другом обличье она стояла здесь и смотрела, как заходит солнце над океаном, откуда ушедшая на дно земля Лайонесс до сих пор шлет из глубин чистое эхо перезвона с колоколен своих потонувших церквей.
— Замечательный вид, — сказал Дэвид, нарушая молчание, и на какой-то момент Джесс возмутилась, что он ничего не понимает, и почувствовала, вопреки логике, что другой, тот, кто, в конце концов, был открытым ее врагом, понимает все. Она поймала случайный взгляд кузена Джона и поняла, что он тоже ощущает родство и выражает свои чувства столь же свободно, как и она. Он на мгновение потерял контроль над выражением своего лица, и в его чертах, ярко освещенных заходящим солнцем, отразилась тревога и печаль. Потом губы сложились в сардоническую усмешку.
— Зов крови, — проговорил он так, что его могла слышать только Джессика. — И все же это единственное, что стоит сберечь во всем этом гиблом месте. Как бы там ни было, мы давно здесь живем, Джесс. Вот этот обтесанный камень, на котором вы сидите... когда-то здесь стоял замок.
— Вы говорите так, словно вам предстоит это все потерять, — сказала Джесс.
— А так оно и есть. — Тон его был равнодушным, но она сразу увидела через броню и поняла потаенные переживания. — У нас практически ничего не осталось, а похороны дорого стоят. Наверно, все и уйдет.
Джесс поднялась, движимая и любопытством, и неудобством — камень был жестким и острым.
— Замок? — спросила она, ковыряя носком торф. — Здесь?
Но ей даже не требовался его подтверждающий кивок, чтобы понять, что когда-то на этом месте стояло творение человеческих рук. Блок, на котором она сидела, обтесан был грубо, полностью определить его форму было трудно, ибо он наполовину зарос сорной травой, но форма эта была, несомненно, правильной. Джесс побрела вдоль края утеса и обнаружила еще несколько отдельных глыб, а потом целый ряд, как будто камни стены одновременно рухнули во время смертельного штурма. Засунув руки в карманы и глядя на сияющий закат, Дэвид присоединился к ней. Он пнул камень.
— Не самое безопасное место для замка, — заметил он. — Прямо на краю утеса.
— Пятьсот лет назад край утеса не подступал так близко, — объяснил кузен Джон. — Утес каждый год уменьшается на несколько футов.
— Да, но почему вы считаете, что это замок? Может быть, старый оловянный рудник. Их башни торчат по всему Корнуоллу. Примерно вековой давности.
— Каждый, у кого есть хоть пол глаза, сразу заметит разницу, — грубовато сказал кузен Джон. — Видели когда-нибудь Тинтейджел? Выше по побережью. Точно такой же тип постройки, как эта.
Джесс охватила одна из главнейших страстей человеческих — страсть к раскопкам. Она присела и запустила пальцы в землю.
— Как было бы здорово найти что-нибудь, — сказала она, ковыряя дерн. — Женскую брошь, или меч, или... Ой, Дэвид! Могу поспорить, что наше кольцо из раскопок!
Великолепие заката и обстановки заставило ее позабыть осторожность, иначе она никогда не сказала бы этого. Подняв глаза, Джесс поразилась выражению обоих лиц, совершенно разному, но свидетельствующему об одинаковом изумлении.
Как всегда, кузен Джон опомнился первым.
— Едва ли, — беззаботно сказал он. — Я всегда подозревал, что это кольцо — один из трюков нашего старика. Вы не думаете, что нам пора возвращаться?
— Оно не из средневекового замка, — медленно произнес Дэвид. — Оно не... — Он столь явно прикусил язык на полуслове, не договорив чего-то очень важного, что двое других в ожидании уставились на него. — Вы говорили, мистер Трегарт потратил много денег на раскопки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— А как насчет его алиби?
— Вздор. Тетя Гвиневра — одна из тех заботливых мамаш, которая обеспечит ему алиби, если он убьет восемь бедных крошек и сбросит их в море с утеса.
— Шесть бедных крошек.
— Простите?
— Шесть бедных крошек ты тут закопал, так ложись вместе с ни-и-ми, — пропела Джесс.
— А! И я тоже об этом подумал. Интересно, почему?
— Потому что он именно такой тип. — Джесс уселась на пыльную подушку, восхищенная своим новым открытием. — «Снимай, снимай золотой свой халат, снимай свой халат, — вот так он и должен говорить, — хоть пришел я тебя убить, не хочу я его кровянить...» Очень умно с вашей стороны, Дэвид.
— У вас поразительно недисциплинированный ум. — Дэвид сел рядом с ней. — Вы способны на чем-нибудь сосредоточиться? Я хочу сказать, тип этого негодяя безусловно интересен, но...
— Я позабыла, о чем мы говорили, — сказала Джесс.
— Я тоже, — нежно сказал Дэвид. И на протяжении нескольких следующих минут в комнате не раздалось ни единого звука, только глухое тяжелое дыхание. Они не услышали тихого стука в дверь, не увидели, как она приоткрылась, и вошедшему пришлось кашлянуть несколько раз, прежде чем они отскочили друг от друга.
— Еще раз извините, — сказал кузен Джон. — Ужасно, что я вам все время мешаю... — Его тон и поднятые брови содержали в себе целые тома невысказанных соображений. — Я подумал, может быть, вы захотите пройтись перед обедом. Наследственные акры и вся эта ерунда... Все время забываю, что вы обручены! Как глупо с моей стороны!
Джесс хоть и сама была смущена, не могла не насладиться выражением лица Дэвида. Захваченный врасплох, сам не свой, он был не в силах вести разговор о погоде, а тем более иметь дело с кузеном Джоном. Поэтому она скромно сказала:
— Мы тоже пока еще к этому не привыкли. Но нам очень хочется взглянуть на наследственные акры. Правда, дорогой?
Фасад дома Джесс нашла удручающим, но сзади он был поистине трагичен. То, что некогда было оранжереей, кухней, цветником, группой служебных построек, теперь представляло собой заросшие сорняками руины. Конюшни без особого успеха попытались превратить в гаражи. Одна из дверей стояла не только закрытой, но и запертой на сверкающий новенький замок.
Они прошли через небольшой, засаженный деревьями участок и оказались на краю утеса. Вид был великолепный. Солнце спускалось к ровному горизонту, где жемчужные воды почти невыносимо блистали на серебряном фоне небе, отражая алые блики заката. Внизу светлый прибой накатывался на небольшой уединенный пляж, и его песок напоминал белоснежный сахар. По обеим сторонам пляжа вздымались острые темные пики скал, вокруг которых кипела и клокотала вода.
Внезапно охваченная неожиданно сильным чувством, Джесс опустилась на землю. Фамильный дом не вселил в нее уверенности, что она возвратилась в родные места, кровные родственники не оказали теплого приема. А вот море и скалы, заходящее солнце и холодный, щиплющий щеки соленый бриз — все слилось во всеобъемлющем ощущении чего-то знакомого. Она не чувствовала, а знала, что когда-то в другое время, в другом обличье она стояла здесь и смотрела, как заходит солнце над океаном, откуда ушедшая на дно земля Лайонесс до сих пор шлет из глубин чистое эхо перезвона с колоколен своих потонувших церквей.
— Замечательный вид, — сказал Дэвид, нарушая молчание, и на какой-то момент Джесс возмутилась, что он ничего не понимает, и почувствовала, вопреки логике, что другой, тот, кто, в конце концов, был открытым ее врагом, понимает все. Она поймала случайный взгляд кузена Джона и поняла, что он тоже ощущает родство и выражает свои чувства столь же свободно, как и она. Он на мгновение потерял контроль над выражением своего лица, и в его чертах, ярко освещенных заходящим солнцем, отразилась тревога и печаль. Потом губы сложились в сардоническую усмешку.
— Зов крови, — проговорил он так, что его могла слышать только Джессика. — И все же это единственное, что стоит сберечь во всем этом гиблом месте. Как бы там ни было, мы давно здесь живем, Джесс. Вот этот обтесанный камень, на котором вы сидите... когда-то здесь стоял замок.
— Вы говорите так, словно вам предстоит это все потерять, — сказала Джесс.
— А так оно и есть. — Тон его был равнодушным, но она сразу увидела через броню и поняла потаенные переживания. — У нас практически ничего не осталось, а похороны дорого стоят. Наверно, все и уйдет.
Джесс поднялась, движимая и любопытством, и неудобством — камень был жестким и острым.
— Замок? — спросила она, ковыряя носком торф. — Здесь?
Но ей даже не требовался его подтверждающий кивок, чтобы понять, что когда-то на этом месте стояло творение человеческих рук. Блок, на котором она сидела, обтесан был грубо, полностью определить его форму было трудно, ибо он наполовину зарос сорной травой, но форма эта была, несомненно, правильной. Джесс побрела вдоль края утеса и обнаружила еще несколько отдельных глыб, а потом целый ряд, как будто камни стены одновременно рухнули во время смертельного штурма. Засунув руки в карманы и глядя на сияющий закат, Дэвид присоединился к ней. Он пнул камень.
— Не самое безопасное место для замка, — заметил он. — Прямо на краю утеса.
— Пятьсот лет назад край утеса не подступал так близко, — объяснил кузен Джон. — Утес каждый год уменьшается на несколько футов.
— Да, но почему вы считаете, что это замок? Может быть, старый оловянный рудник. Их башни торчат по всему Корнуоллу. Примерно вековой давности.
— Каждый, у кого есть хоть пол глаза, сразу заметит разницу, — грубовато сказал кузен Джон. — Видели когда-нибудь Тинтейджел? Выше по побережью. Точно такой же тип постройки, как эта.
Джесс охватила одна из главнейших страстей человеческих — страсть к раскопкам. Она присела и запустила пальцы в землю.
— Как было бы здорово найти что-нибудь, — сказала она, ковыряя дерн. — Женскую брошь, или меч, или... Ой, Дэвид! Могу поспорить, что наше кольцо из раскопок!
Великолепие заката и обстановки заставило ее позабыть осторожность, иначе она никогда не сказала бы этого. Подняв глаза, Джесс поразилась выражению обоих лиц, совершенно разному, но свидетельствующему об одинаковом изумлении.
Как всегда, кузен Джон опомнился первым.
— Едва ли, — беззаботно сказал он. — Я всегда подозревал, что это кольцо — один из трюков нашего старика. Вы не думаете, что нам пора возвращаться?
— Оно не из средневекового замка, — медленно произнес Дэвид. — Оно не... — Он столь явно прикусил язык на полуслове, не договорив чего-то очень важного, что двое других в ожидании уставились на него. — Вы говорили, мистер Трегарт потратил много денег на раскопки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57