Сержант протянул мне конверт с деньгами: 2350 фунтов, в целости и сохранности. И расписка в том, что 5000, принадлежащие Саймону Риштону, изъяты как вещественное доказательство. Значит, следствие приняло мои показания.
Я попытался продемонстрировать свое презрение – повернуться на каблуках и выйти, не говоря больше ни слова. Однако эффектный жест не удался: на одном ботинке развязался шнурок, и я поскользнулся.
– И вам также счастливого Рождества, – сказал сержант, а его напарник хихикнул.
Я снял ботинки, взял их в одну руку, сумку с одеждой в другую и покинул место заключения в одних носках.
Выйдя в холл, все еще крайне недовольный собой и по-прежнему одетый в тюремную робу, я увидел сидящую на скамейке Делиз. Она не сразу меня узнала и словно поколебалась пару секунд, прежде чем встать мне навстречу. Двухдневная щетина у меня на подбородке и свирепое выражение лица, наверное, могли бы испугать кого угодно. Слава богу, она не сделала никаких бестактных замечаний. Я попытался улыбнуться.
– Дэйв, наконец-то! Если бы ты знал, сколько времени я тут провела, уговаривая их выпустить тебя. Я привезла тебе кое-какие вещи, но они не разрешили их передать. – Она поцеловала меня. Я обнял ее. Мне нужна была поддержка. Деловитая, как всегда, она высвободилась и сунула мне в руки какой-то пакет.
– Пойди приведи себя в порядок. – Она показала на туалет. – Здесь твоя электробритва. У тебя подбородок как наждак.
Поколение варваров свело удобства в уборной к минимуму: выщербленная раковина и осколок зеркала. Я побрился под тощей струйкой холодной воды и попытался смыть с лица грязь двух последних суток куском хозяйственного мыла. Электрическая розетка, естественно, отсутствовала. Я вытерся обрывками полицейского рубища и с наслаждением надел чистое белье и рубашку.
– А где Джей? – спросил я, выйдя в холл.
– Не беспокойся о нем, его отпустили вчера утром. Подумай лучше о себе. У выхода собралась толпа журналистов и телерепортеров. Они ждут не тебя – сейчас должны привезти Риштона и Хэдлам. Но на всякий случай нас обещали выпустить через задний ход, пошли скорей! – Она потащила меня за собой.
Я понял, что выход из тюрьмы – даже если ты провел в ней только два дня – подобен воскрешению из мертвых. Тем более что я настроился на гораздо более длительный срок.
– Я поставила твою машину там, на боковой улочке. Надо пройти пару сотен ярдов.
Делиз сбавила шаг и взяла меня под руку.
– Я еще не говорила маме о нашем решении. Ну, насчет кольца. Мне кажется, сейчас не очень подходящий момент, а? Я сказала ей, что, если мне удастся тебя вытащить, ты будешь обедать у нас на Рождество. Мы введем ее в курс дела постепенно.
Рождественский обед в обществе Кашалота определенно не стоял на первом месте в моем плане действий по выходе из-за решетки, но Делиз прекрасно выбрала момент: уводимый ее твердой рукой от тюремной камеры и от своры репортеров, спорить я не мог.
На улице, однако, никаких журналистов я не увидел, зато погода существенно улучшилась с тех пор, как я в последний раз выходил на свет Божий. Стоял ясный солнечный день, тумана и холода как не бывало. Звонили колокола, и празднично одетый народ сновал туда-сюда по крутым улочкам старого города, известного своими шелками.
– Не смотри так сердито, Дейв! Тебе придется к ней привыкнуть. В конце концов, она моя мать, – сказала Делиз, приняв мою улыбку за гримасу неудовольствия.
– Да я и не думаю сердиться. Какие-нибудь несколько часов в обществе твоей матери – ничто по сравнению с тем, что я пережил здесь, – ответил я.
Мы завернули за угол. Рядом с моей машиной возвышалась массивная фигура Теда Блейка, моего приятеля – того самого, который рекомендовал меня Кэт Хэдлам. Его могучее тело было плотно обтянуто коричневым кожаным пальто, перепоясанным ремнем, что придавало ему еще большее, чем обычно, сходство с плохо упакованной посылкой. Немало коров пришлось ободрать, чтобы сшить это пальто с кучей клапанов и карманов. Красная квадратная физиономия Теда сияла улыбкой.
– Будь с ним любезен, Дейв. Он очень нам помог, – прощебетала Делиз.
Мы с Тедом не то чтобы поссорились, но, сделавшись телезвездой, он стал значительно меньше нуждаться во мне как в собутыльнике или человеке, готовом вытащить его из очередного сомнительного заведения.
Подходя к нему, я напомнил себе, что он, конечно, не знал, чем обернется предложенное им дело. Во всяком случае, я хотел надеяться, что он этого не знал.
– Рад приветствовать тебя на свободе, Дейв! Делиз ввела тебя в курс событий? – спросил он. – Саймон Риштон и Кэт Хэдлам только что арестованы за убийство Глории Риштон, и только благодаря Делиз полиция решила предъявить обвинение им, а не тебе.
Я посмотрел на Делиз. Она ответила мне кокетливой улыбкой, словно ожидая продолжения комплиментов. Я не понимал, о чем идет речь. Что именно могла знать Делиз? Я подбодрил Теда улыбкой, и он продолжил:
– Я намерен вернуться в Манчестер вместе с вами. Ты сможешь рассказать мне все, что произошло. Остальные журналисты торчат у главного входа в участок – но я-то понимаю, что самое интересное знаешь ты.
Я мог бы и раньше сообразить, что Тед явился сюда не просто для того, чтобы поздравить меня с выходом на свободу. Его нюх на сенсацию, выработанный годами работы репортером, теперь, когда он стал вести собственную передачу, только обострился.
Спорить не имело смысла. Все было решено за меня. Делиз открыла машину, и я сел на заднее сиденье рядом с Тедом. Рессоры «ниссана» жалобно заскрипели. Итак, мое счастливое воссоединение с Делиз продлилось десять минут, из которых наедине мы провели пять. Ее, однако же, это нисколько не смущало, а два дня, в течение которых я делал то, что мне велели, значительно уменьшили мои способности к сопротивлению.
– С какой стати они арестовали Риштона и Хэдлам? – раздраженно спросил я. – Это бессмыслица! Если я нанятый ими убийца, зачем тогда отпускать меня?
Делиз обернулась к нам:
– Все дело в дневнике Хэдлам.
– То есть?…
– Ну, в кейсе у Хэдлам был старый органайзер и дневники с тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года. В одном из дневников есть такая фраза про Глорию:
Я понимаю, что Саймон + Глория составят для меня проблему. Если бы только нашелся способ вычесть ее из уравнения… Но как?
Когда в полиции это прочли, они сразу потеряли интерес к тебе и к Джею.
– А каким образом они это прочли? – спросил я, пока еще довольно сдержанно, хотя уже почувствовал себя очень скверно. Ответ на свой вопрос я уже почти знал. Дневник оставался в распоряжении Делиз почти всю среду. Я вспомнил, что в офисе, пока я пытался привести себя в порядок, в соседней комнате не смолкал звук работающего ксерокса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100