ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Во всяком случае кто-то этим очень обеспокоен. Узнаем кто, — и все дело выясним. А теперь займёмся Эпрон стрит.
— Я внимательно слушаю, — заверил Кэмпион, стараясь скрыть охватившее его возбуждение. — Речь идёт о доме Палинодов?
— Ещё нет. Прежде нужно заняться самой улицей. Это очень важно. Небольшая, скорее узкая, по обе стороны — маленькие магазинчики. На одном конце часовня какогото религиозного братства, теперь Театр Тесписа — безвредный, но с амбициями. На другом конце Портминстер Лодж — усадьба Палинодов. За последние три десятка лет район этот изрядно обеднел, а вместе с ним и Палиноды. Теперь некая престарелая актриса из ревю сдаёт в этом доме комнаты. Ипотека кончилась, она унаследовала известную сумму, а её собственный дом был разрушен во время бомбёжки, вот она и перебралась со своими прежними жильцами на Эпрон стрит, взяв под крылышко семейство Палинодов.
— Мисс Рапер — моя добрая знакомая с давних лет.
— В самом деле? — Светлые щёлки глаз явно расширились. — В таком случае скажите мне вот что: она могла бы писать эти письма?
Брови Кэмпиона взлетели над очками.
— Мне трудно судить, не настолько хорошо я её знаю, буркнул он. — Скорее, она на такое не способна.
— И я так думаю. Я…Я ей просто восхищаюсь! — Люк говорил откровенно. — Но никогда ведь не знаешь, верно? — Он выставил свою могучую ладонь. — Только подумайте. Одинокая женщина, счастливые дни миновали, осталась только скука да ненависть этих старых развалин. Может они и именуют её «дорогая наша благодетельница», а она старается поддержать дом на уровне… — он запнулся, потом порывисто заявил: — Не подумайте, что я её в чем-то обвиняю. У каждого в душе есть тёмные закоулки. И мне кажется, что выявляют их только обстоятельства. Я ни в чем не упрекаю бедняжку, просто хотел бы знать. Может быть, она намеревалась избавиться от всего этого сборища и не знала, как это сделать. А может потеряла голову из-за доктора и хотела ему насолить. Разумеется, для таких вещей она несколько старовата.
— Кто-нибудь ещё входит в расчёт?
— Мог ли писать кто-то ещё? Человек пятьсот. Любой из пациентов доктора. Он набрался весьма странных манер с той поры, как женился на своей бабище. А теперь вернёмся к улице. Не могу заниматься всеми домами по очереди, иначе до ночи не кончим. Вы пока выпейте. Но постараюсь описать её общий характер. На углу, напротив театра, — магазин колониальных и скобяных товаров, хозяин родом из деревни, но в Лондоне живёт лет пятьдесят. В магазине хозяйничает так, словно это торговая фактория, затерянная где-то в лесной глуши. Предоставляет кредит. У него вечные неприятности, сыр держит рядом с парафином и очень переменился после смерти жены. Палинодов знал всю жизнь. Их отец помог ему сделать первые шаги в Лондоне, и если бы не он, под конец месяца они умирали бы от голода.
Рядом с магазином — угольный склад. Хозяин — человек здесь новый. Потом кабинет врача. Дальше овощной магазин. Очень милые люди; у них множество дочерей с размалёванными лицами и немытыми руками. Далее, мистер Кэмпион, аптекарь — он понизил голос, но даже тогда сила его была столь велика, что дрожала деревянная обшивка. Внезапная тишина, когда он умолк, стала отдыхом для ушей.
— Аптекарь важнее всех? — подтолкнул его собеседник, увлёкшийся нарисованной картиной.
— Папаша Уайлд даже в кино был бы любопытен, — пояснил Чарли Люк. — Что за заведение! А какие товары! Вы когда нибудь слышали о «Сиропе от кашля матушки Эплъярд, излечивающем также внутренности»? Разумеется нет, но могу ручаться, что ваш дедушка им пользовался. И если хотите, вы его получите, причём в оригинальной упаковке. Там десятки заваленных всякой всячиной маленьких шкафчиков, а пахнет как в спальне старой девы, так что голова идёт кругом. И посреди всего этого восседает как король папаша Уайлд, смахивая на вашу бабушку, с крашеными волосами, вот с таки воротничком — он задрал подбородок и вытаращил глаза, — с чёрным галстуком и в нанковых брюках. Когда старый Джо Боулс с сыном Панталоне выкопали мисс Рут Палинод, а мы все мёрзли, дожидаясь, пока мистер Доберман заполнит свои проклятые протоколы, должен признать, я подумал о папаше Уайлде. Не хочу сказать, что он написал что-то подобное, но готов побиться об заклад, что это взято с его аптечного склада.
— Когда будут готовы анализы?
— Пока есть предварительный результат. Полное заключение — не раньше вечера. Надеюсь, до полуночи. Если яд был дан сознательно, разбудим похоронных дел мастеров и немедленно выкопаем брата. Такой у меня приказ. Терпеть не могу подобной работы. Столько камней и вони… — он встряхнул головой, как мокрый пёс, и отпил большой глоток виски.
— Речь идёт о старшем брате, если я правильно понял? Старшем из Палинодов?
— Да. Об Эдварде Палиноде, умершем в возрасте шестидесяти семи лет в марте месяце. Сколько прошло? Семь месяцев. Интересно, в каком он состоянии. Это сырое старое кладбище, и процесс разложения прогрессирует быстро.
Кэмпион усмехнулся.
— Мы остановились в тёмном аптечном складе. Куда пойдём дальше? Прямо к Палинодам?
Инспектор помолчал, глубоко о чем-то задумавшись.
— Пожалуй, можно, — неожиданно легко согласился он. — По другую сторону улицы только старый зануда Боулс, вход в тупик, где когда-то были конюшни, потом банк — маленький филиал Банка Клоджа и подозрительная забегаловка «Под Лакеем». А теперь, пожалуйста, переходим к самому дому. Он стоит на углу, по ту же сторону, что и аптечный склад. Большой, на высоком цоколе, невозможно запущенный. С одной стороны — небольшой дворик, якобы садик, посыпанный песком и обсаженный лавровыми кустами. Сейчас там полно бумажных пакетов и котов.
Он умолк. Былой энтузиазм испарился, глазами — щёлками инспектор всматривался в Кэмпиона.
— Знаете что, — сказал он с неожиданным облегчением, — мне кажется, что сейчас я могу показать вам капитана.
Тихо встав, он с неожиданной ловкостью, характерной для очень сильных людей, снял большой, оправленный в раму плакат — рекламу ирландского виски — который висел посреди стены. За ним находилось застеклённое окошко, сквозь которое бдительный хозяин мог сверху обозревать общий зал. Перегородки, разделяющие части бара, расходились от главной стойки, словно спицы колёса, и в каждом отсеке толпился народ. Оба наклонились вперёд и взглянули вниз.
— Я его вижу, — шёпот Чарли Люка походил на отдалённую артиллерийскую канонаду. — Он в баре. Высокий старик вон там, в углу. В зеленой шляпе.
— Тот, что разговаривает с Прайс-Уильямсом из «Сигнала»? — Кэмпион заметил прекрасной лепки голову самого прожжённого из лондонских криминальных репортёров.
— Прайс ничего не знает. Ему скучно. Посмотрите, как он зевает, — тихо заметил детектив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56