Такое платоническое чувство…Но вскоре я убедилась, что этот милый интеллигентный джентльмен использовал меня лишь для того, чтобы заставить ревновать жену. Поскольку я человек рассудительный, а не самоубийственно великодушный, я с этим покончила. Но по-прежнему чувствуя себя достаточно женщиной, чтобы мне нравилась Клития. Может наш разговор помочь вам выяснить, кто отравил мою сестру Рут?
Он долго не поднимал глаз.
— Ну что, поможет? — спросила она.
— Вы должны знать, кто это сделал — медленно ответил он.
— Но я не знаю. — Казалось, она удивлена собственным признанием. — Не знаю. Любой, живущий в одиночестве, как я, становится чуток к поведению других людей. Но я вас уверяю, что понятия не имею, кто отравил Рут. И ещё должна признать, что я ему даже благодарна. Вы бы сами об этом узнали, так что предпочитаю сказать сама.
— Она доставляла много хлопот?
— Не очень. Мы редко виделись. Немного было у нас общего. Она напоминала скорее брата моего отца. Тот был математическим гением и, пожалуй, слегка не в своём уме.
— Вы довольны, что сестры нет в живых? — он сознательно был жесток, потому что начинал её бояться. Такая милая, и в то же время поразительная и совершенно непонятная.
— У меня были причины её опасаться, — сказала она. — Понимаете, семейство Палинодов напоминает потерпевших кораблекрушение в маленькой лодке, затерянной в океане. Если один выпьет свою долю воды — между прочим, алкоголичкой она не была — остальным придётся либо наблюдать, как он умирает от жажды, либо делиться с ним собственной долей. А нам почти нечем делиться. Несмотря на помощь Герберта Буна.
— И больше вам нечего мне сказать?
— Да. Остальное вы должны узнать сами. Хотя это не слишком интересно.
Кэмпион встал, запахнув халат и отставив баночку от джема. Он высился над ней, разглядыая следы былой красоты. Лицо его оставалось необычайно серьёзным, а мучившие его вопросы становились важнее, чем тайна убийства.
— Почему? — взорвался он, уже не владея собой. — Почему?
Мисс Джессика мгновенно поняла его и бледное лицо порозовело.
— Господь не наградил меня талантами, — спокойно ответила она. — Я не умею ничего: ни писать, ни даже рассказывать. — А когда он уставился на неё, пытаясь уразуметь всю необычность её слов, тихо продолжала: — Стихи моей матери по большей части очень слабые. Я унаследовала от отца достаточно интеллекта, чтобы это понять. Но однажды мама написала стихотворение, в котором что-то есть, хотя большинству оно показалось бы просто бессмыслицей. Вот послушайте:
Построю дом из тростника,
Волшебный, мастерски сплетённый.
Вихрь пролетит среди стеблей,
И прикоснётся, удивлённый
Их тормошит и налетает…
Но мне-то он не помешает/
— Я занята!
Не желаете ещё чашечку чая?
Только через полчаса вернулся он в свою комнату и, стуча зубами от холода, улёгся в постель. Книга, одолженная мисс Джессикой, лежала на одеяле. У дешёвого мягкого переплёта загнулись углы, меж страниц торчали вырезки с давно устаревшими объявлениями. Кэмпион раскрыл её наугад, и прочитанное все ещё крутилось у него в голове, когда он закрыл глаза:
"ПРОСТОКВАША (остаток кислого молока, забытого плохой хозяйкой в бутылке или бидоне). Можно исправить его вкус, добавив рубленый шалфей или чеснок. Я сам, хотя и без особого удовольствия, прекрасно существоыаал на этой смеси, потребляемой с небольшим кусочком хлеба, целые дни, разнообразя вкус добавкой тех или иных трав.
ЭНЕРГИЯ. Следует экономить энергию. Так называемые учёные утверждают, что энергия — это только тепло. Потому не расходуйте её больше, чем нужно в данный момент. По моим оценкам, один час сна эквивалентен фунта высококалорийной пищи. Читатель, смири гордыню. Бери, что дают, даже если дар этот предлагается с презрением. Дающий обретёт награду в душе своей — либо сознанием собственной добродетели, либо удовлетворённым тщеславием. Сохраняй спокойствие. Беспокойство и сокрушение над собственной участью отбирают больше энергии, (то есть тепла), чем серьёзные размышления. Таким образом ты перестанешь быть бременем для родных и общества. Твой разум тоже избавится от тяжких мыслей и станет более склонен к созерцанию и наслаждению прелестями природы и изобретательностью человеческой. Такое ничего не стоящее удовольствие, интеллигентный человек всегда может себе позволить.
КОСТИ. Большой, питательный коровий мосол можно купить за один пенс. Возвращаясь от мясника, человек расторопный в придорожном кювете сумеет отыскать полезные одуванчики, а если повезёт, и лук…"
Кэмпион перевернулся на живот и простонал:
— О Боже!
Глава 8.
ЗА КУЛИСАМИ ЭПРОН СТРИТ
Он вдруг понял, что разбудивший его шум — это скрип отворяемых дверей, и что чья-то рука все ещё лежит на ручке двери, а хозяин её объясняется с кем-то в коридоре. Оказалось, прибыл инспектор Чарли Люк.
— Нечего разгуливать по крышам… — с необычной мягкостью выговаривал он. — Можешь запросто сломать себе шею. Это, конечно, не моё дело, и прошу прощения, что вмешиваюсь, но мне все это совсем не нравится. Я хочу, чтобы ты взялась за ум.
По одному тону этой нотации Кэмпион мог вообразить себе всю сцену. Он попытался расслышать ответ, но тихий голос был слишком неразборчив.
— Мне очень жаль, — казалось, инспектор очутился на зыбкой почве. — Нет, разумеется, я никому ничего не скажу. За кого ты меня принимаешь?! За репродуктор на вокзале? Ох, простите, мисс Уайт, я и незаметил, что говорю так громко. До свидания!
Снова донёсся какой-то шум, дверь приоткрылась на дюйм-другой, когда инспектор на прощание воскликнул:
— Предупреждаю, смотри не залети!
И наконец он вошёл в спальню Кэмпиона с лицом скорее озабоченным, чем сердитым.
— Снова эта глупышка, — вздохнул Люк. — Теперь она уже не сможет сказать, что я её не предупреждал. Кстати, доброе утро. Узнав, что я иду наверх, Рени вручила мне вот это, — он водрузил на туалетный столик поднос с двумя чашками чая и протянул, разглядывая комнату: — Такое милое спокойное местечко — и убийство! Там, где я провёл ночь, чай не подавали. «Надеюсь, мы докопаемся до какого-нибудь клада», — сказал я старшему инспектору, но у того не было желания шутить. Ну что же, выкопали мы старика и разложили по склянкам сэра Добермана.
Он подал чай Кэмпиону в постель и уселся поудобнее в смахивавшем на трон кресле.
— Официально я допрашиваю племянника мисс Рапер, юриста по профессии, — сообщил он. — Не думаю, что эта сказочка долго продержится, но постараюсь её придерживаться как можно дольше.
Целиком заполнив собой кресло, он весьма неплохо в нем смотрелся. Под костюмом рельефно прорисовывались накачанные мышцы, а миндалевидные глаза были так ясны, словно он провёл ночь в собственной постели, а не на кладбище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Он долго не поднимал глаз.
— Ну что, поможет? — спросила она.
— Вы должны знать, кто это сделал — медленно ответил он.
— Но я не знаю. — Казалось, она удивлена собственным признанием. — Не знаю. Любой, живущий в одиночестве, как я, становится чуток к поведению других людей. Но я вас уверяю, что понятия не имею, кто отравил Рут. И ещё должна признать, что я ему даже благодарна. Вы бы сами об этом узнали, так что предпочитаю сказать сама.
— Она доставляла много хлопот?
— Не очень. Мы редко виделись. Немного было у нас общего. Она напоминала скорее брата моего отца. Тот был математическим гением и, пожалуй, слегка не в своём уме.
— Вы довольны, что сестры нет в живых? — он сознательно был жесток, потому что начинал её бояться. Такая милая, и в то же время поразительная и совершенно непонятная.
— У меня были причины её опасаться, — сказала она. — Понимаете, семейство Палинодов напоминает потерпевших кораблекрушение в маленькой лодке, затерянной в океане. Если один выпьет свою долю воды — между прочим, алкоголичкой она не была — остальным придётся либо наблюдать, как он умирает от жажды, либо делиться с ним собственной долей. А нам почти нечем делиться. Несмотря на помощь Герберта Буна.
— И больше вам нечего мне сказать?
— Да. Остальное вы должны узнать сами. Хотя это не слишком интересно.
Кэмпион встал, запахнув халат и отставив баночку от джема. Он высился над ней, разглядыая следы былой красоты. Лицо его оставалось необычайно серьёзным, а мучившие его вопросы становились важнее, чем тайна убийства.
— Почему? — взорвался он, уже не владея собой. — Почему?
Мисс Джессика мгновенно поняла его и бледное лицо порозовело.
— Господь не наградил меня талантами, — спокойно ответила она. — Я не умею ничего: ни писать, ни даже рассказывать. — А когда он уставился на неё, пытаясь уразуметь всю необычность её слов, тихо продолжала: — Стихи моей матери по большей части очень слабые. Я унаследовала от отца достаточно интеллекта, чтобы это понять. Но однажды мама написала стихотворение, в котором что-то есть, хотя большинству оно показалось бы просто бессмыслицей. Вот послушайте:
Построю дом из тростника,
Волшебный, мастерски сплетённый.
Вихрь пролетит среди стеблей,
И прикоснётся, удивлённый
Их тормошит и налетает…
Но мне-то он не помешает/
— Я занята!
Не желаете ещё чашечку чая?
Только через полчаса вернулся он в свою комнату и, стуча зубами от холода, улёгся в постель. Книга, одолженная мисс Джессикой, лежала на одеяле. У дешёвого мягкого переплёта загнулись углы, меж страниц торчали вырезки с давно устаревшими объявлениями. Кэмпион раскрыл её наугад, и прочитанное все ещё крутилось у него в голове, когда он закрыл глаза:
"ПРОСТОКВАША (остаток кислого молока, забытого плохой хозяйкой в бутылке или бидоне). Можно исправить его вкус, добавив рубленый шалфей или чеснок. Я сам, хотя и без особого удовольствия, прекрасно существоыаал на этой смеси, потребляемой с небольшим кусочком хлеба, целые дни, разнообразя вкус добавкой тех или иных трав.
ЭНЕРГИЯ. Следует экономить энергию. Так называемые учёные утверждают, что энергия — это только тепло. Потому не расходуйте её больше, чем нужно в данный момент. По моим оценкам, один час сна эквивалентен фунта высококалорийной пищи. Читатель, смири гордыню. Бери, что дают, даже если дар этот предлагается с презрением. Дающий обретёт награду в душе своей — либо сознанием собственной добродетели, либо удовлетворённым тщеславием. Сохраняй спокойствие. Беспокойство и сокрушение над собственной участью отбирают больше энергии, (то есть тепла), чем серьёзные размышления. Таким образом ты перестанешь быть бременем для родных и общества. Твой разум тоже избавится от тяжких мыслей и станет более склонен к созерцанию и наслаждению прелестями природы и изобретательностью человеческой. Такое ничего не стоящее удовольствие, интеллигентный человек всегда может себе позволить.
КОСТИ. Большой, питательный коровий мосол можно купить за один пенс. Возвращаясь от мясника, человек расторопный в придорожном кювете сумеет отыскать полезные одуванчики, а если повезёт, и лук…"
Кэмпион перевернулся на живот и простонал:
— О Боже!
Глава 8.
ЗА КУЛИСАМИ ЭПРОН СТРИТ
Он вдруг понял, что разбудивший его шум — это скрип отворяемых дверей, и что чья-то рука все ещё лежит на ручке двери, а хозяин её объясняется с кем-то в коридоре. Оказалось, прибыл инспектор Чарли Люк.
— Нечего разгуливать по крышам… — с необычной мягкостью выговаривал он. — Можешь запросто сломать себе шею. Это, конечно, не моё дело, и прошу прощения, что вмешиваюсь, но мне все это совсем не нравится. Я хочу, чтобы ты взялась за ум.
По одному тону этой нотации Кэмпион мог вообразить себе всю сцену. Он попытался расслышать ответ, но тихий голос был слишком неразборчив.
— Мне очень жаль, — казалось, инспектор очутился на зыбкой почве. — Нет, разумеется, я никому ничего не скажу. За кого ты меня принимаешь?! За репродуктор на вокзале? Ох, простите, мисс Уайт, я и незаметил, что говорю так громко. До свидания!
Снова донёсся какой-то шум, дверь приоткрылась на дюйм-другой, когда инспектор на прощание воскликнул:
— Предупреждаю, смотри не залети!
И наконец он вошёл в спальню Кэмпиона с лицом скорее озабоченным, чем сердитым.
— Снова эта глупышка, — вздохнул Люк. — Теперь она уже не сможет сказать, что я её не предупреждал. Кстати, доброе утро. Узнав, что я иду наверх, Рени вручила мне вот это, — он водрузил на туалетный столик поднос с двумя чашками чая и протянул, разглядывая комнату: — Такое милое спокойное местечко — и убийство! Там, где я провёл ночь, чай не подавали. «Надеюсь, мы докопаемся до какого-нибудь клада», — сказал я старшему инспектору, но у того не было желания шутить. Ну что же, выкопали мы старика и разложили по склянкам сэра Добермана.
Он подал чай Кэмпиону в постель и уселся поудобнее в смахивавшем на трон кресле.
— Официально я допрашиваю племянника мисс Рапер, юриста по профессии, — сообщил он. — Не думаю, что эта сказочка долго продержится, но постараюсь её придерживаться как можно дольше.
Целиком заполнив собой кресло, он весьма неплохо в нем смотрелся. Под костюмом рельефно прорисовывались накачанные мышцы, а миндалевидные глаза были так ясны, словно он провёл ночь в собственной постели, а не на кладбище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56