Я посоветовал им разместить основной капитал в электронных деньгах. Вроде спама, который не сотрешь.
На него легче смотреть теперь, когда он больше не смотрит на нее. Он чуть покачивается на стуле, будто сдерживая волнение или страх.
— Я также объяснил, что, заключая сделки преимущественно c пользователями «СофтМарк», они могут полностью контролировать рынок сбыта. «СофтМарк» получил такую гибкость в калькуляции цен, о какой другие компании могут только мечтать.
— В ваших устах это звучит, как монополия.
— Нет. — Он резко поднимает глаза. Перестает раскачиваться. — Я этого не сказал.
— Простите. Я не имела в виду…
— Ничего. — Он снова смотрит на нее. Оценивает, будто ошибся в ней. — Еще я сказал им, что мои деньги сделают их незаменимыми.
— Незаменимыми?
Маргарет Немовелян наклоняется к нему, что-то вежливо бормочет. Таким голосом, думает Анна, можно сказать что угодно, и все равно прозвучит дипломатично. Лоу выслушивает ее, качает головой, нет, и отворачивается.
— Я сказал им, что, если они позиционируют себя как поставщика ведущей интернациональной валюты, любому местному правительству крайне затруднительно будет ограничить их развитие. Власти могут занервничать, как случается всякий раз, когда корпорации дорастают до определенных размеров. Но не станут давить, если не смогут обойтись без «СофтМарк». Не захотят гнать волну. Финансовый рынок и без того достаточно неустойчив.
— Давить, — повторяет она. В интонации угадывается непонимание, она слышит это очень отчетливо. Один из мужчин, помоложе, улыбается, нагнувшись к своему лэптопу. Неизвестно, смеется ли он над ней или только пытается понять сказанное.
— Антимонопольные меры. Антимонопольная комиссия, как вы говорите. Я нуждался в «СофтМарк», я хотел, чтобы они мне поверили, и я думаю, они поверили.
Снова пауза, он как будто опять хотел что-то добавить, но снова промолчал.
— И вы оказались правы?
— Собственно говоря, да, прав.
Анна смотрит ему в лицо. Не потому, что ей хочется, а потому, что пора. Она уже чувствует, как интервью ускользает от нее, рыба уходит на глубину. Спрашивается, куда это их заведет. Бухгалтеры строчат в черных электронных книжках. Лоу смотрит на нее, как в стеклянном зале: хмурясь и улыбаясь. Будто наткнулся на что-то не совсем понятное — в себе или в женщине напротив.
— Вы не сказали, в чем заключается ваша работа.
— Вы не спрашивали.
— В чем заключается ваша работа?
— Криптография. — Он подается вперед. Глаза в глаза. Серые, как у Кеннеди. — Моя работа — изучать то, что скрыто. Вы здесь из-за моего счета. Того, что на имя моего сына.
Мужчины один за другим поднимают глаза, безмолвные, как стенографисты в суде. Пока она думает, что ответить, в разговор вступает Маргарет:
— Мистер Лоу, я сильно подозреваю, что это не конструктивное…
— Маргарет, — произносит Джон Лоу очень тихо.
— …направление дискуссии. Мы не в Налоговой, чтобы…
— Грета, — говорит Криптограф, и она оборачивается. — Вы можете идти.
Она смотрит на него. Старший из бухгалтеров неуверенно улыбается, будто кто-то пошутил, а он боится не понять шутки.
— Сэр?
— Вы можете идти. Спасибо, Грета. Со мной все будет в порядке.
Она ничего не отвечает, но встает, неуверенно, сохраняя достоинство. Анна замечает, что Немовелян гораздо старше, чем казалась на первый взгляд.
— Со мной все будет нормально, — повторяет Лоу.
— Как скажете. — Лицо бухгалтера покрывается пятнами: белыми на скулах, красными на щеках. Словно ей надавали пощечин. Она не смотрит на Анну, проходя мимо, но в глазах смирение. Будто она пыталась предотвратить неизбежное, думает Анна.
Старший из мужчин уходит последним. Чуть кланяется, закрывая за собой дверь. Молчание сгущается и затопляет комнату со стеклянными стенами и двумя сидящими фигурами. Как жара в оранжерее.
— Простите. — Голос Лоу по-прежнему мягок, ровен. — Грета со мной много лет. Иногда она охраняет меня слишком пылко. Я бы хотел извиниться за нее.
— Она бы этого не хотела.
— Не сомневаюсь.
— Я бы решила, что она пыталась вас от чего-то защитить.
Он выпрямляется.
— Что ж, это ее работа, не так ли? Защищать меня от вас?
Нет, ее работа — представлять тебя. Должно случиться что-то особенное, чтобы заставить Маргарет Немовелян перейти границы. Анна не отвечает, и неловкое молчание вновь заполняет комнату. Анна дрожит от напряжения, гонит от себя дрожь.
— Вы не то, чего я ожидал, — внезапно говорит Лоу. Анна пытается улыбнуться.
— И чего вы ожидали?
— Не знаю. Кого-нибудь сурового. Так получилось, что я редко имел удовольствие общаться с Налоговой. Я думал, вы страшнее.
— Я бываю чрезвычайно страшной.
— Сомневаюсь.
— Вы удивитесь.
— Возможно. — Он умолкает, откидывается на спинку стула. — Мы с вами похожи.
— С чего вы взяли?
— Нас обоих не любят.
— Говорите за себя.
— Профессионально. Я имею в виду — профессионально. Мы оба работаем с деньгами.
— Вы сказали, что ваша работа — криптография, — с улыбкой стреляет она от бедра.
— Значит, криптография. — Ухмылка. — Криптография и деньги похожи.
— Как так?
— Они покрывают мир цифрами. Сетка цифр облекает контуры холмов и башен. И не только неживые объекты, живые тоже, тела и лица. Мы с вами это видим. — Он медлит. — В конечном итоге, код может выразить что угодно. И все имеет свою цену.
— Все?
— Иногда я думаю, что все, — говорит он. — Не согласны?
Она молчит, и он отворачивается к окну. Тени снаружи удлиняются, свет уходит. Сутулая фигура в зеленых резиновых сапогах движется между древними подножиями кедров.
— Вам нравится садоводство? — спрашивает Джон Лоу, и застает ее врасплох. Она машинально пожимает плечами:
— Мне нравятся сады.
Он смеется, может, над ней, но не обидно. Потом она пожалеет, что не смеялась вместе с ним.
— Это совсем не одно и то же.
— Определенно нет. У вас всегда был сад, правда?
— Откуда вы знаете?
— «Асфодель-9»
— А вы молодец. Боюсь, Налоговая зря тратит на меня ваши таланты.
— Я им непременно передам.
— Конечно, инспектор.
— Просто Анна, — говорит она, но это означает: Подожди. Они говорят так быстро, слишком быстро, кажется Анне; вот почти ссорятся, а вот уже шутят. Это больше и меньше, чем интервью; больше, чем она надеялась, меньше, чем могла допустить. Он клиент, всего лишь клиент, да еще с фальшивым счетом. Но он словно постоянно впереди нее и оглядывается назад. Будто знает, куда заведет их разговор.
Подожди меня.
Она смотрит в свои записи, теряясь в его миллионах, пытаясь вспомнить, о чем хотела спросить.
— Вы рассказывали об «Асфодели-9».
— Разве?
— Она все еще приносит вам прибыль?
— Сомневаюсь. Грета должна знать. Все это было очень давно. Я прочел, что девять десятых генетического кода не используется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
На него легче смотреть теперь, когда он больше не смотрит на нее. Он чуть покачивается на стуле, будто сдерживая волнение или страх.
— Я также объяснил, что, заключая сделки преимущественно c пользователями «СофтМарк», они могут полностью контролировать рынок сбыта. «СофтМарк» получил такую гибкость в калькуляции цен, о какой другие компании могут только мечтать.
— В ваших устах это звучит, как монополия.
— Нет. — Он резко поднимает глаза. Перестает раскачиваться. — Я этого не сказал.
— Простите. Я не имела в виду…
— Ничего. — Он снова смотрит на нее. Оценивает, будто ошибся в ней. — Еще я сказал им, что мои деньги сделают их незаменимыми.
— Незаменимыми?
Маргарет Немовелян наклоняется к нему, что-то вежливо бормочет. Таким голосом, думает Анна, можно сказать что угодно, и все равно прозвучит дипломатично. Лоу выслушивает ее, качает головой, нет, и отворачивается.
— Я сказал им, что, если они позиционируют себя как поставщика ведущей интернациональной валюты, любому местному правительству крайне затруднительно будет ограничить их развитие. Власти могут занервничать, как случается всякий раз, когда корпорации дорастают до определенных размеров. Но не станут давить, если не смогут обойтись без «СофтМарк». Не захотят гнать волну. Финансовый рынок и без того достаточно неустойчив.
— Давить, — повторяет она. В интонации угадывается непонимание, она слышит это очень отчетливо. Один из мужчин, помоложе, улыбается, нагнувшись к своему лэптопу. Неизвестно, смеется ли он над ней или только пытается понять сказанное.
— Антимонопольные меры. Антимонопольная комиссия, как вы говорите. Я нуждался в «СофтМарк», я хотел, чтобы они мне поверили, и я думаю, они поверили.
Снова пауза, он как будто опять хотел что-то добавить, но снова промолчал.
— И вы оказались правы?
— Собственно говоря, да, прав.
Анна смотрит ему в лицо. Не потому, что ей хочется, а потому, что пора. Она уже чувствует, как интервью ускользает от нее, рыба уходит на глубину. Спрашивается, куда это их заведет. Бухгалтеры строчат в черных электронных книжках. Лоу смотрит на нее, как в стеклянном зале: хмурясь и улыбаясь. Будто наткнулся на что-то не совсем понятное — в себе или в женщине напротив.
— Вы не сказали, в чем заключается ваша работа.
— Вы не спрашивали.
— В чем заключается ваша работа?
— Криптография. — Он подается вперед. Глаза в глаза. Серые, как у Кеннеди. — Моя работа — изучать то, что скрыто. Вы здесь из-за моего счета. Того, что на имя моего сына.
Мужчины один за другим поднимают глаза, безмолвные, как стенографисты в суде. Пока она думает, что ответить, в разговор вступает Маргарет:
— Мистер Лоу, я сильно подозреваю, что это не конструктивное…
— Маргарет, — произносит Джон Лоу очень тихо.
— …направление дискуссии. Мы не в Налоговой, чтобы…
— Грета, — говорит Криптограф, и она оборачивается. — Вы можете идти.
Она смотрит на него. Старший из бухгалтеров неуверенно улыбается, будто кто-то пошутил, а он боится не понять шутки.
— Сэр?
— Вы можете идти. Спасибо, Грета. Со мной все будет в порядке.
Она ничего не отвечает, но встает, неуверенно, сохраняя достоинство. Анна замечает, что Немовелян гораздо старше, чем казалась на первый взгляд.
— Со мной все будет нормально, — повторяет Лоу.
— Как скажете. — Лицо бухгалтера покрывается пятнами: белыми на скулах, красными на щеках. Словно ей надавали пощечин. Она не смотрит на Анну, проходя мимо, но в глазах смирение. Будто она пыталась предотвратить неизбежное, думает Анна.
Старший из мужчин уходит последним. Чуть кланяется, закрывая за собой дверь. Молчание сгущается и затопляет комнату со стеклянными стенами и двумя сидящими фигурами. Как жара в оранжерее.
— Простите. — Голос Лоу по-прежнему мягок, ровен. — Грета со мной много лет. Иногда она охраняет меня слишком пылко. Я бы хотел извиниться за нее.
— Она бы этого не хотела.
— Не сомневаюсь.
— Я бы решила, что она пыталась вас от чего-то защитить.
Он выпрямляется.
— Что ж, это ее работа, не так ли? Защищать меня от вас?
Нет, ее работа — представлять тебя. Должно случиться что-то особенное, чтобы заставить Маргарет Немовелян перейти границы. Анна не отвечает, и неловкое молчание вновь заполняет комнату. Анна дрожит от напряжения, гонит от себя дрожь.
— Вы не то, чего я ожидал, — внезапно говорит Лоу. Анна пытается улыбнуться.
— И чего вы ожидали?
— Не знаю. Кого-нибудь сурового. Так получилось, что я редко имел удовольствие общаться с Налоговой. Я думал, вы страшнее.
— Я бываю чрезвычайно страшной.
— Сомневаюсь.
— Вы удивитесь.
— Возможно. — Он умолкает, откидывается на спинку стула. — Мы с вами похожи.
— С чего вы взяли?
— Нас обоих не любят.
— Говорите за себя.
— Профессионально. Я имею в виду — профессионально. Мы оба работаем с деньгами.
— Вы сказали, что ваша работа — криптография, — с улыбкой стреляет она от бедра.
— Значит, криптография. — Ухмылка. — Криптография и деньги похожи.
— Как так?
— Они покрывают мир цифрами. Сетка цифр облекает контуры холмов и башен. И не только неживые объекты, живые тоже, тела и лица. Мы с вами это видим. — Он медлит. — В конечном итоге, код может выразить что угодно. И все имеет свою цену.
— Все?
— Иногда я думаю, что все, — говорит он. — Не согласны?
Она молчит, и он отворачивается к окну. Тени снаружи удлиняются, свет уходит. Сутулая фигура в зеленых резиновых сапогах движется между древними подножиями кедров.
— Вам нравится садоводство? — спрашивает Джон Лоу, и застает ее врасплох. Она машинально пожимает плечами:
— Мне нравятся сады.
Он смеется, может, над ней, но не обидно. Потом она пожалеет, что не смеялась вместе с ним.
— Это совсем не одно и то же.
— Определенно нет. У вас всегда был сад, правда?
— Откуда вы знаете?
— «Асфодель-9»
— А вы молодец. Боюсь, Налоговая зря тратит на меня ваши таланты.
— Я им непременно передам.
— Конечно, инспектор.
— Просто Анна, — говорит она, но это означает: Подожди. Они говорят так быстро, слишком быстро, кажется Анне; вот почти ссорятся, а вот уже шутят. Это больше и меньше, чем интервью; больше, чем она надеялась, меньше, чем могла допустить. Он клиент, всего лишь клиент, да еще с фальшивым счетом. Но он словно постоянно впереди нее и оглядывается назад. Будто знает, куда заведет их разговор.
Подожди меня.
Она смотрит в свои записи, теряясь в его миллионах, пытаясь вспомнить, о чем хотела спросить.
— Вы рассказывали об «Асфодели-9».
— Разве?
— Она все еще приносит вам прибыль?
— Сомневаюсь. Грета должна знать. Все это было очень давно. Я прочел, что девять десятых генетического кода не используется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64