— Что случилось, Гард?
Они знали друг друга уже лет десять.
— Пустяк, — сказал Гард, — но даже он должен оставаться между нами.
— Фу, черт! — с облегчением выдохнул Кервальд. — У вас был такой голос, что я решил спасать вас от смерти.
— Почти так, Карл, — сказал комиссар. — Только не меня. Детей.
Коротко объяснив ситуацию. Гард изложил просьбу: как можно быстрее обработать с помощью компьютера данные, полученные в течение минувшего дня им самим и его помощниками. Какие данные? Пожалуйста: возраст детей, наиболее посещаемые ими места, материальное положение родителей, время кражи, способ кражи, место кражи, размер выкупа — всего около тридцати вопросов.
— Через полчаса вам будет не поздно? — спросил Кервальд. — Тогда я пошел.
Часы показывали пятнадцать минут первого.
В половине первого ночи сенатору Доббсу была доставлена телеграмма, состоящая из одного слова: «Шутка».
Джин Моргинс на всякий случай арестовал почтальона и немедленно сообщил текст телеграммы комиссару Вутсу.
Элементарным исследованием было установлено, что телеграмму приняло агентство СПИП (Срочно Передаем и Принимаем), а специальный наряд полиции, перевернув свежий архив СПИПа, нашел оригинал. Он был написан тем же почерком, что и записка «Благожелатель».
Вутс после некоторых колебаний все же принял решение позвонить Воннелу. Министр тут же поднял на ноги членов Комитета по розыску. На экстренном совещании, состоявшемся в два ночи и длившемся ровно сорок семь минут, было принято решение: 1. Считать записку «Благожелателя» шуткой и не реагировать на нее. 2. Наблюдение за племянником сенатора Набелем прекратить, о чем доложить сенатору Доббсу для его душевного успокоения. 3. Взять под неусыпный контроль все телеграфные и почтовые агентства страны.
В 2 часа 50 минут Воннел поручил своему помощнику передать телефонограмму секретарю Дорона, который, в свою очередь, выполняя ранее отданное приказание генерала, тут же продублировал сообщение Вутса комиссару Гарду.
— Я же говорил, — спокойно заметил Таратура, когда вся троица познакомилась с событиями последних трех часов.
Без четверти два ночи Карл Кервальд положил перед Гардом данные — вытяжку из перфокарт.
Оказалось, что возраст бесследно исчезнувших ста сорока девяти детей колеблется от трех до шести лет. Материальное положение родителей самое разное: вероятно, это обстоятельство не было решающим для кражи. Размер выкупа был произвольным, причем вовсе не соответствующим реальным возможностям семей. Следовательно, выкуп тоже не был главной целью рэкетиров, но что тогда было их целью? Способ кражи оказался настолько разнообразным, что ни о какой специфике и особом почерке преступников говорить не приходилось. Очевидно, рэкетиры исходили из конкретной обстановки, а потому пользовались разными методами. Так же обстояло дело со временем кражи — все 24 часа в сутки. А крали детей — Боже, откуда только их не крали! С улицы, из квартир, из туалетов и даже прямо из рук родителей, предварительно оглушив несчастных тяжелыми предметами.
Увы, все эти сведения не давали никакого ключа к поиску, хотя любимый учитель Гарда, известный сыщик Альфред-дав-Купер, частенько повторял: «Отсутствие ключа уже есть ключ!»
Зато неожиданно выяснилось одно обстоятельство, на которое ни Честер, ни Таратура, ни даже Гард не рас — считывали: словно сговорившись, родители в один голос заявили о том, что за сутки, за неделю или за две до исчезновения детей они побывали с ними либо в модной игротеке «Крути, малыш!», либо стригли ребятишек в парикмахерской «Пуся и Кь». Точнее говоря, из ста сорока девяти ребят сто семь были в игротеке и все сто сорок девять — в парикмахерской.
— Потрясающе! — воскликнул Честер, ударив по плечу Таратуру. — Теперь преступники в наших руках!
— Умерь свои восторги, — заметил комиссар. — Ты удивляешься так, как будто узнал, что все дети выступали в варьете «Огнеметы любви» или у всех у них поголовно бабушки живут в Тегеране. Было бы странным, если бы они никогда не бывали в игротеке… Скажи мне, пожалуйста, как часто вы с Линдой стрижете Майкла?
— Скажи спасибо, — ответил Фред, — что Линда моет его хотя бы раз в неделю.
Таратура, как всегда, громко расхохотался.
— А если серьезно? — спросил Гард. — Разве детей стригут чаще, чем раз в два месяца? Следовательно, мы можем расценивать сто сорок девять стрижек, сделанных в пределах двух недель до похищения, не как случайность. — Гард задумался. — Впрочем, такое яркое совпадение говорит о весьма примитивном уровне рэкетиров, что, кажется, на них не похоже… — Гард опять помолчал. Таратура с Честером не мешали ему думать. Наконец он произнес: — Н-да, после такого улова, который нам дали перфокарты, настоящий рыбак дожидается ночи, чтобы вернуться домой незамеченным. Но не будем расстраиваться! Подумаем о дополнительных вопросах, которые нам следует поставить. А вам, Таратура, одно срочное задание: немедленно проверить медицинские данные каждого пропавшего ребенка. Вес, рост, группа крови, какими переболели болезнями…
— Зачем, шеф?
— Не знаю. Не могу еще объяснить. Просто чувствую.
— Но, шеф…
— Без «но», дорогой мой. Эти данные должны где-то быть. В семьях, в родильных домах, под землей, наконец, черт возьми!
Фред Честер, ощущая себя полным болваном, восхищенно смотрел на Гарда.
4. "Пуся и К^o "
Фирма "Пуся и К^o " была такой же достопримечательностью Ньюкомба, как фонтан «Раненый кашалот», как стовосьмидесятидвухэтажное здание Слайд-Билдинг, где помещалась штаб-квартира крупнейшей в мире корпорации по производству фототоваров, как киноактер Юм Рожери (его вилла была, правда, милях в сорока от города Нью, столицы Ньюкомба) и как двадцатидвухметровая шкура анаконды из Музея естественной истории (хотя злые языки утверждали, что это две шкуры плюс художественная штопка).
Известность и слава фирмы зиждились отнюдь не на баснословных прибылях, не на сногсшибательном деловом размахе и не на применении ультрасупермодерновой техники. Нет, в городе ее любили какой-то особенной, трогательной любовью, неизвестной, наверное, ни одной фирме в мире. Ее любили, как любят старые открытки, детские книжки и рождественскую елку — все то милое прошлое, ушедшее и невозвратимое.
Парикмахерская фирма "Пуся и К^o " делала куклы.
Но не торопитесь разочаровываться! Это не были говорящие, напичканные электроникой куклы-роботы, соображающие и разговаривающие лучше, чем дети. Это не были чудесные большеголовые куклы из особой эластичной синтетики, которые не горели, не тонули, не пачкались и не рвались, бессмертные очарования, переходящие из поколения в поколение, но страшные своим бессмертием.
Это были старые, как мир, совсем обыкновенные тряпичные куклы с глазами-бусинками, совсем, казалось, обыкновенные и все-таки знаменитые на весь город, даже на весь Ньюкомб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57