— Что вы? В обиде не будете. Располагайтесь как дома. Картошки сготовим и по рюмочке найдётся, согреетесь… Небось, с дальней дороги, устали?
День прошёл спокойно. По большаку Людвиполь — Городница проносились автомашины с гитлеровцами, но на хутор никто не заезжал.
— Спасибо вам, люди добрые, — поблагодарил отец хуторян. — Вот вам за продукты, -подал он немецкие марки.
Покинув хутор, продолжали путь к селу Левачи, где отец перед войной работал помощником лесничего.
В воскресенье вечером остановились в лесничевке. Хозяйка приготовила ужин. Не успели уставшие люди подкрепиться, как послышался оклик часового. Оказалось, в соседнем хуторе — свадьба, молодожёны приглашают погулять у них.
— Значит, им кто-то сказал о нас?
— Разве от людей скроешь? — оправдывался посыльный. — Своих защитников мы за десять вёрст узнаем. Мы всегда рады хорошим людям, а плохих бьём!
— Если приглашают от чистого сердца, — сказал отец, — не стоит огорчать молодых.
Киселев и я, в сопровождении Жоржа, отправились на свадьбу. Метрах в десяти от дома новобрачных брат замаскировался.
Гости лихо плясали, пели весёлые песни, и от этого повеяло мирными днями. По нашей просьбе хозяйка накрыла столик в саду. Жених и невеста подошли с подносом, на котором стояла бутылка водки и рюмки. Мы сердечно поздравили молодых, почокались. Но выпить не довелось: в кустарнике раздались ружейные выстрелы. Оглушительными очередями Жорж обрушился на кусты, откуда вели обстрел. Скоро подоспели и остальные партизаны. Прочесали местность, но никого не обнаружили.
Впоследствии выяснилось, что, действуя заодно с шуцманами, бульбаши хотели нас разоружить. Они рассчитывали, что мы на свадьбе запьянствуем и это облегчит расправу.
Нападение секирников огорчило хозяина.
— Ребята, у меня есть несколько гранат, если вам нужно!…
— Конечно!
— Тогда идёмте со мной. Чем пропадать им в земле, лучше для пользы отдам.
С хозяином пошли Бондарчук и Ильчук. Они принесли десять гранат и запас капсюлей к ним, а также несколько сот винтовочных патронов.
— Фронт проходил близко, я подобрал тогда их и закопал, -объяснил крестьянин.
Разделив между собой трофеи и поблагодарив гостеприимных людей, мы попрощались.
…Низко над поляной пролетал транспортный самолёт с чёрными крестами.
Молниеносно родилась дерзкая мысль, и я крикнул:
— Огонь!
Дружными залпами ударили по самолёту, но он, невредимый, взмыл вверх.
— Эх, сбить бы стервятника! — досадовал Киселев.
— Ничего, и так доложат пираты, что на захваченной территории летать опасно.
На дороге показалась лесничевка.
— Заглянем?
— Только сначала окружим её, — дал я согласие.
В доме застали трёх мужчин. Они назвались лесниками. На наше требование сдать оружие ответили:
— У нас его нет.
— Тогда обыщем.
Мы вытаскивали из столов разные документы, штампы и бросали в печку. Лесники молча наблюдали за нами.
— Марки тоже в огонь? — Ильчук держал в руках купюры Ровенского эмиссийного банка.
— Нет, Лёня, они пригодятся.
Лесники, наконец, спросили:
— Кто вы такие? Немцы ведь нам не поверят, что днём такое случилось.
— Передадите им, что здесь были советские партизаны. А вы, пока не поздно, опомнитесь! Народ спросит за все!
Во дворе мы увидели истощённого с небритым лицом парня. Укладывая дрова в штабеля, он украдкой поглядывал на партизан.
— Батрак?
— Военнопленный… Говорит, родом из Казахстана. А кто он в действительности, один бог знает.
— Голодом его морите! Да вас!… — пригрозил Ильчук лесникам.
Парень услышал разговор и нерешительно спросил:
— Вы советские партизаны?
— Да.
— Прошу, примите меня в свой отряд. Я — Декамбай Касимов, был в Красной Армии, попал в окружение, а потом бежал…
— В каких лагерях был?
— О, нет, нет, я не был в лагере, — торопливо говорил парень. — Долго скитался, голодал, чуть не замёрз. Подобрали добрые люди, отходили, но лесники поймали и привели сюда. Здесь работаю за кусок чёрствого хлеба. Прошу вас, не оставляйте меня…
Настойчивые просьбы, умоляющий взгляд запавших глаз, на которых появились слёзы, тронули ребят.
— Стрелять умеешь?
— В армии стрелял хорошо… — с надеждой ответил Касимов.
Ему дали винтовку.
— Проверим!
Касимов вложил в обойму патроны. Владимир прикрепил к дереву листок из блокнота, отсчитал тридцать шагов и отошёл в сторону
— Стреляй!
Касимов трижды выстрелил.
Володя подбежал к дереву, снял бумажку, посмотрел и поднял её над головой:
— Все три — в цель!
— Молодец, товарищ Касимов! — похвалили товарищи.
Я пожал руку новому другу:
— Принимаем тебя в отряд, надеемся — не подведёшь! Вместе будем драться с врагами Родины. Поначалу, пока запомним твоё имя, будем звать тебя Федей. Согласен?
— Согласен! — как ребёнок, радовался Декамбай. — Только, прошу вас, подождите, я знаю, где лесники кое-что спрятали…
Касимов побежал в сарай и вскоре принёс две винтовки. Он стал по стойке «смирно» и, как солдат, торжественно произнёс воинскую клятву. Его глаза, повидавшие много горя, сияли счастьем.
Несмотря на восточный акцент, клятва глубоко взволновала нас.
В группе все полюбили Касимова, как родного брата…
«Обмундирование» у бойцов было пёстрое. Одни были в овечьих дублёных полушубках, вывернутых овчиной наружу, и сапогах, другие — в худых шинелях и ботинках. Люди, завидев партизан в таком виде, шарахались в сторону. Лишь после знакомства проявляли сочувствие, делились последним куском хлеба.
— Чем беднее человек, тем прекраснее он душой, — откровенничал Киселев, — а чем богаче, зажиточнее, — тем черствее у него сердце. Почему так, Владимир Степанович?
— Верно подметил! Здешний народ редко был хлебом сыт. Все горе мыкал, потому и других понимает.
Узкая дорога уводила нас на север. Шагавший рядом со мной Киселев, поддавшись настроению, затянул:
Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны,
Выплывают расписные
Стеньки Разина челны!
Его дружно поддержали, и мелодия разудалой русской песни поплыла над полями.
Появление партизанской группы в Левачах подняло дух у крестьян. С их помощью мы вывели из строя коммутатор на почте, лишив шуцманов оперативной связи с райцентром, разбили сепаратор на молокопункте, уничтожили документацию полицейского участка.
На одной из улиц вокруг партизан собралась толпа. Встреча с земляками переросла в митинг. Со страстными словами к крестьянам обратились Киселев, Ильчук, отец. Они рассказывали о борьбе советских партизан с ненавистными гитлеровцами, призывали хлеборобов оказывать всестороннюю помощь народным мстителям.
Крестьяне горько жаловались:
— Грабят гитлеровцы безбожно! Забирают хлеб до последнего зёрнышка, угоняют скот, даже кур вылавливают…
— А вы не отдавайте, прячьте все!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48