Это был среднего роста, крепко сложенный, со смуглым лицом и небольшими карими глазами брюнет. Весной Поспеловский приступил к строительству двухэтажного особняка и благоустройству усадьбы. Он носился по саду из конца в конец. Его зычный голос слышался везде: и там, где обсаживали усадьбу живой изгородью, и там, где устанавливали улья, и там, где сооружали беседки. Всё делалось под его строжайшим надзором. Находил время Поспеловский и для посещения больных. Однако за каждый визит брал большие деньги, не считался с возможностями бедных людей.
Жена Поспеловского Марьяна Константиновна, в отличие от мужа, была человечной, добродушной и пользовалась уважением крестьян. Это выводило мужа из равновесия.
Он желчно изрекал:
— Ненавижу бедных! Россию разорили! Какое богатство уничтожили! А ты бы все им отдала. Не спеши, придёт время — они и сами все отнимут!
Семейная жизнь у Поспеловских не ладилась. Но Марьяна Константиновна терпела все обиды: она была матерью троих детей…
Моя старшая сестра Мария в те годы служила нянькой у Поспеловских. К дочери часто приходила мать — Марфа Ильинична. После каждого такого посещения она вздыхала, вытирая слёзы украдкой: «Вот жизнь, не успела девушка подрасти — и уже батрачка…»
Отец, преследуемый полицией, не мог найти постоянную работу и обеспечить семью. И когда барыня предложила матери работу, она охотно согласилась. Мать стирала и гладила господское белье, натирала полы, мыла посуду. За это барыня платила ей деньгами, отдавала поношенные детские вещи.
Игорь, старший сын Владимира Поспеловского, был женат и проживал в Ровно. Из-за частых семейных неурядиц он запил. Его выгнали из дому. Игорь шатался по барам в Ровно и Здолбунове, проводил дни и ночи за игрой в карты. Чтобы скрыться от уплаты долгов, он сбежал в Рясники. Но Владимир Поспеловский отказался от спившегося сына. Игорь временно остановился в нашем доме. Отец предупредил:
— Веди себя достойно, не компрометируй меня перед людьми.
В одной из крестьянских хат Игорь открыл нелегальную школу, стал учителем. Желавшие учиться, — а таких кроме меня набралось десятка полтора, — платили ему по одному злотому в неделю. С большим интересом изучали мы географию, русский язык и другие предметы.
Тяжело было сыну барина жить на подачки. Он истощал, чёрные глаза запали.
Игорь обедал вместе с моими родителями. Когда его угощали самогонкой, он осушал стакан одним духом.
— Вам бы, Игорь Владимирович, жениться на дочери помещика, — как-то намекнул отец. — Пусть даже некрасивой, зато заживёте по-человечески.
Игорь признался, что сам возлагает надежду на такой случай.
— Скоро этим займусь. И если, даст бог, мне улыбнётся счастье, клянусь, Владимир Степанович, поставлю на ноги вашего Колю. Выведу его в люди!
ПИСЬМО ВРУЧЕНО
— Знаете, мама, Игорю Поспеловскому повезло, — сообщила моя сестра Мария, гостившая в нашем «корчунке». — Он женился на Наталье, дочери новомыльского помещика Тищенко.
— А помнишь, Владимир, он клялся, что поможет нашему Коле, — напомнила мать. — Что, если отправить к нему нашего мальчика? Здоровье его сдаёт, измотался на раскорчёвке. Ночью даже вздрагивает, бедняжка. Искалечим его — будет нарекать на нас, родителей, всю жизнь…
— Да-а, — протянул отец. — Но я не верю тем обещаниям. Тогда он сам находился в безвыходном положении, вот и льстил нам. Возможно, и примет Колю, но в люди не выведет, я в этом уверен…
— Что ты, Володя? Разве можно так человеку не верить! — не соглашалась мать и настаивала: — Надо послать Колю к Поспеловскому. Наш сын мечтает стать шофёром, разве мы сможем ему помочь в этом? А вот Игорь сможет!
— Я не против, — согласился в конце концов отец.
— Значит, надо готовить его в дорогу! — обрадовалась мать.
Морозным декабрьским утром я отправился в село Рясники. У меня было рекомендательное письмо отца к Игорю Поспеловскому.
Миновав села Глинки и Тайкуры, я поднялся на возвышенность, покрытую молодым лесом. В пяти-семи километрах виднелось село Ивачково, по которому, подобно узенькому извилистому ручейку, пролегала железная дорога. Она огибала большое село Здолбицу и исчезала в черте уездного центра Здолбунова. Над сёлами возвышались белые купола церквей.
На дороге появился поезд. До сих пор я видел поезда только на картинках. Паровоз, показавшийся мне громадным чудовищем, извергал из короткой трубы клубы сизого дыма, пыхтел, увлекая за собой шесть «домиков» на колёсах.
В изумлении я провожал поезд, пока он не скрылся за возвышенностью. Спустился вниз по узкой дороге, пересекавшей овраг, и пошёл дальше. На хуторе близ села Ивачково встретился со старшим братом Александром. Он здесь батрачил.
На второй день Саша проводил меня до Здолбицы.
— Отсюда, Коля, пойдёшь по дамбе, через мост. Вон парк, в нём благоденствует помещик Тищенко. Там и найдёшь Игоря.
Когда мы прощались с Сашей, он наставлял:
— Всё, что охватывает твой взор, — принадлежит Тищенко: Закревские леса, села Тайкуры, Новосилки, Степановка, Старомыльск. Говорят, что помещик — деспот. Будь осторожен, братишка…
В Новомыльске возле небольших домиков с соломенными крышами, в которых жили батраки, рабочие и служащие, я встретил ребят. От них узнал о местонахождении Игоря Поспеловского.
— Ты кто такой будешь? — допытывались ребята.
— Я с письмом к нему. — Издалека?
— Из Ровно, знаете где? — Да, слыхали.
— Ну вот.
— А кем, мальчик, ты доводишься молодому барину? — спросила дама, услышавшая наш разговор.
— С письмом к нему от родителей.
— Давай я передам его!
— Нет, мне велели вручить ему лично.
— Ну, тогда подожди здесь.
Женщина вскоре вернулась.
— Пойдём!
Через кухню мы прошли в комнату, где на диване развалился Игорь. На нём был красивый серый костюм, сиреневая рубашка, добротные полуботинки. Всё это придавало солидность вчерашнему пройдохе.
— Здравствуйте, барин, — я подал Игорю запечатанный конверт. — Вам большой привет от моих родителей, сестры Марии и Болещуков, — сказал дрожащим голосом.
— Да, да! Припоминаю!… Спасибо! — охмелевшими глазами посмотрел на меня Игорь.
— Мария — это твоя сестра? А тебя зовут Николаем?
— Николаем.
— А письмо кто писал?
— Мой отец, Струтинский Владимир Степанович.
— Ага!
Он вскрыл конверт и прочитал вслух:
«Здравствуйте, глубокоуважаемый Игорь Владимирович! Искренне радуюсь вашему благополучию. Прошу принять моего сына Николая и пристроить его на работу. Пусть поработает у вас два года. За это вы пошлёте его на учёбу в механические мастерские в Ровно или Здолбунов. Мечтаю, чтобы Николай получил специальность! Заранее благодарен.
Ваш В. Струтинский.
Село Буда-Грушевская,
декабрь 1934 года».
— Ну что ж, помню такой разговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Жена Поспеловского Марьяна Константиновна, в отличие от мужа, была человечной, добродушной и пользовалась уважением крестьян. Это выводило мужа из равновесия.
Он желчно изрекал:
— Ненавижу бедных! Россию разорили! Какое богатство уничтожили! А ты бы все им отдала. Не спеши, придёт время — они и сами все отнимут!
Семейная жизнь у Поспеловских не ладилась. Но Марьяна Константиновна терпела все обиды: она была матерью троих детей…
Моя старшая сестра Мария в те годы служила нянькой у Поспеловских. К дочери часто приходила мать — Марфа Ильинична. После каждого такого посещения она вздыхала, вытирая слёзы украдкой: «Вот жизнь, не успела девушка подрасти — и уже батрачка…»
Отец, преследуемый полицией, не мог найти постоянную работу и обеспечить семью. И когда барыня предложила матери работу, она охотно согласилась. Мать стирала и гладила господское белье, натирала полы, мыла посуду. За это барыня платила ей деньгами, отдавала поношенные детские вещи.
Игорь, старший сын Владимира Поспеловского, был женат и проживал в Ровно. Из-за частых семейных неурядиц он запил. Его выгнали из дому. Игорь шатался по барам в Ровно и Здолбунове, проводил дни и ночи за игрой в карты. Чтобы скрыться от уплаты долгов, он сбежал в Рясники. Но Владимир Поспеловский отказался от спившегося сына. Игорь временно остановился в нашем доме. Отец предупредил:
— Веди себя достойно, не компрометируй меня перед людьми.
В одной из крестьянских хат Игорь открыл нелегальную школу, стал учителем. Желавшие учиться, — а таких кроме меня набралось десятка полтора, — платили ему по одному злотому в неделю. С большим интересом изучали мы географию, русский язык и другие предметы.
Тяжело было сыну барина жить на подачки. Он истощал, чёрные глаза запали.
Игорь обедал вместе с моими родителями. Когда его угощали самогонкой, он осушал стакан одним духом.
— Вам бы, Игорь Владимирович, жениться на дочери помещика, — как-то намекнул отец. — Пусть даже некрасивой, зато заживёте по-человечески.
Игорь признался, что сам возлагает надежду на такой случай.
— Скоро этим займусь. И если, даст бог, мне улыбнётся счастье, клянусь, Владимир Степанович, поставлю на ноги вашего Колю. Выведу его в люди!
ПИСЬМО ВРУЧЕНО
— Знаете, мама, Игорю Поспеловскому повезло, — сообщила моя сестра Мария, гостившая в нашем «корчунке». — Он женился на Наталье, дочери новомыльского помещика Тищенко.
— А помнишь, Владимир, он клялся, что поможет нашему Коле, — напомнила мать. — Что, если отправить к нему нашего мальчика? Здоровье его сдаёт, измотался на раскорчёвке. Ночью даже вздрагивает, бедняжка. Искалечим его — будет нарекать на нас, родителей, всю жизнь…
— Да-а, — протянул отец. — Но я не верю тем обещаниям. Тогда он сам находился в безвыходном положении, вот и льстил нам. Возможно, и примет Колю, но в люди не выведет, я в этом уверен…
— Что ты, Володя? Разве можно так человеку не верить! — не соглашалась мать и настаивала: — Надо послать Колю к Поспеловскому. Наш сын мечтает стать шофёром, разве мы сможем ему помочь в этом? А вот Игорь сможет!
— Я не против, — согласился в конце концов отец.
— Значит, надо готовить его в дорогу! — обрадовалась мать.
Морозным декабрьским утром я отправился в село Рясники. У меня было рекомендательное письмо отца к Игорю Поспеловскому.
Миновав села Глинки и Тайкуры, я поднялся на возвышенность, покрытую молодым лесом. В пяти-семи километрах виднелось село Ивачково, по которому, подобно узенькому извилистому ручейку, пролегала железная дорога. Она огибала большое село Здолбицу и исчезала в черте уездного центра Здолбунова. Над сёлами возвышались белые купола церквей.
На дороге появился поезд. До сих пор я видел поезда только на картинках. Паровоз, показавшийся мне громадным чудовищем, извергал из короткой трубы клубы сизого дыма, пыхтел, увлекая за собой шесть «домиков» на колёсах.
В изумлении я провожал поезд, пока он не скрылся за возвышенностью. Спустился вниз по узкой дороге, пересекавшей овраг, и пошёл дальше. На хуторе близ села Ивачково встретился со старшим братом Александром. Он здесь батрачил.
На второй день Саша проводил меня до Здолбицы.
— Отсюда, Коля, пойдёшь по дамбе, через мост. Вон парк, в нём благоденствует помещик Тищенко. Там и найдёшь Игоря.
Когда мы прощались с Сашей, он наставлял:
— Всё, что охватывает твой взор, — принадлежит Тищенко: Закревские леса, села Тайкуры, Новосилки, Степановка, Старомыльск. Говорят, что помещик — деспот. Будь осторожен, братишка…
В Новомыльске возле небольших домиков с соломенными крышами, в которых жили батраки, рабочие и служащие, я встретил ребят. От них узнал о местонахождении Игоря Поспеловского.
— Ты кто такой будешь? — допытывались ребята.
— Я с письмом к нему. — Издалека?
— Из Ровно, знаете где? — Да, слыхали.
— Ну вот.
— А кем, мальчик, ты доводишься молодому барину? — спросила дама, услышавшая наш разговор.
— С письмом к нему от родителей.
— Давай я передам его!
— Нет, мне велели вручить ему лично.
— Ну, тогда подожди здесь.
Женщина вскоре вернулась.
— Пойдём!
Через кухню мы прошли в комнату, где на диване развалился Игорь. На нём был красивый серый костюм, сиреневая рубашка, добротные полуботинки. Всё это придавало солидность вчерашнему пройдохе.
— Здравствуйте, барин, — я подал Игорю запечатанный конверт. — Вам большой привет от моих родителей, сестры Марии и Болещуков, — сказал дрожащим голосом.
— Да, да! Припоминаю!… Спасибо! — охмелевшими глазами посмотрел на меня Игорь.
— Мария — это твоя сестра? А тебя зовут Николаем?
— Николаем.
— А письмо кто писал?
— Мой отец, Струтинский Владимир Степанович.
— Ага!
Он вскрыл конверт и прочитал вслух:
«Здравствуйте, глубокоуважаемый Игорь Владимирович! Искренне радуюсь вашему благополучию. Прошу принять моего сына Николая и пристроить его на работу. Пусть поработает у вас два года. За это вы пошлёте его на учёбу в механические мастерские в Ровно или Здолбунов. Мечтаю, чтобы Николай получил специальность! Заранее благодарен.
Ваш В. Струтинский.
Село Буда-Грушевская,
декабрь 1934 года».
— Ну что ж, помню такой разговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48