— Сродственник я! Близкий, можно сказать, сродственник…
Дворничиха скорбно подпёрла кулаком увесистый подбородок и к ужасу Мирона запричитала:
— Двадцать лет жил туточки Сергей Александрович. Курицу не заобидел, не то что человека. И на тебе, злыдни подколодные! Да что же это такое — милейшего человека!..
Мирон, воровато оглядываясь, попятился от дворничихи.
— Кол тебе в глотку! — просипел он. — Что ты, дурная баба, орёшь на всю улицу!
— Так в Чеку его намеднись забрали, — продолжала причитать дворничиха.
Мирон ощерился и сунул руку в карман поддёвки. «Скорей, скорей отсюда!» — заторопил он себя.
Через несколько мгновений он уже шёл вверх по Прорезной. Шёл, еле сдерживая звериное желание бежать, как можно дальше бежать от этой тихой улочки, от этого в одночасье ставшего ему чужим города.
К вечеру Мирон ушёл из Киева. А на следующее утро чекисты доложили, что он благополучно перешёл линию фронта.
Об этом и сообщил Фролов Лацису, явившись для ежедневного утреннего доклада.
— Ну что ж! Будем надеяться, мы правильно расшифровали эту головоломку. — Лацис внимательно взглянул на Фролова: — Есть ещё новости?
— Да, — сдержанно ответил Фролов.
— Садись!
Лацис не любил, когда ему докладывали стоя. Он умел слушать. Часто просил повторить. Тут же сводил воедино разрозненные, слышанные им в разное время факты. Тут же их анализировал.
— Кольцов сообщает, что к Деникину прибыли представители английской и французской военных миссий… — нарочито бесстрастным голосом начал Фролов.
— Слетается вороньё… — тихо сказал Лацис.
— На днях их ожидают у Ковалевского, — продолжил Фролов.
— Вот как? — удивлённо вскинул брови Лацис.
— Да, так сообщает Кольцов. Ковалевский готовится к переговорам.
В кабинет к Лацису деловито вошёл начальник оперативного отдела 12-й армии Басов. Одет щегольски — в новенький, защитного цвета, военный костюм из мериносового сукна. Лицо озабоченное, взгляд многозначительный.
— Мартин Янович, прошу прощения, хотел кое-что уточнить в связи с эвакуацией штабных документов, — вежливо произнёс он.
— Если время терпит, давайте отложим этот разговор на час, — попросил его Лацис.
Басов хотел было тут же стремительно выйти. Но Лацис задержал его:
— Владимир Петрович! Уделите минутку!
— Слушаю вас, — подойдя к столу, Басов поднял на Лациса вопросительный взгляд.
— Хочу с вами проконсультироваться. Нам стало известно, что военные миссии французов и англичан после посещения Деникина намерены встретиться в Харькове с Ковалевским. Предстоят переговоры… Как вы думаете, что бы все это могло означать? — спросил Лацис совсем будничным тоном.
Басов на мгновение задумался, утвердительно тряхнул головой:
— Все правильно. По иному и быть не должно… Не так давно английская «Тайме» опубликовала заметку. В ней говорится, что пост военного министра в новом русском правительстве, вероятно, будет предложен генералу Ковалевскому, — чётко отвечал гость, — Таким образом, генерал Ковалевский для союзников уже не просто командующий Добровольческой армией, но и без пяти минут военный министр.
«Ишь, словно по-писаному отвечает! — пытливо поглядывая на Басова, одобрительно подумал Фролов. — Это ж сколько надо было учиться, чтоб вот так грамотно уметь все анализировать!..»
— Что касается переговоров, то, что ж, и это понятно, — продолжал между тем Басов. — Добровольческая армия движется на Москву. И Деникин справедливо решил, что Ковалевский лучше знает свои нужды в вооружении, а главное — лучше сумеет выпросить все необходимое. Заметьте, психологический фактор Деникин тоже учёл. Одно дело — вести переговоры в Екатеринодаре, а иное — в Харькове, откуда до Москвы рукой подать… Но это, конечно, мои предположения. Вполне возможно, что я ошибаюсь!.. — После этого Басов выразительно посмотрел на часы с затейливой монограммой, которые извлёк из кармашка галифе, с деловой озабоченностью обратился к Лацису: — Значит, разрешите зайти через час? — и поспешно удалился, всем своим видом и походкой показывая, что у него нет времени, ему нужно спешить, у него сотня срочных и важных дел… И все же что-то старомодное было в этой поспешности и в том, как он неумело демонстрировал свою деловитость.
«Время такое, все торопимся», — философски заключил Фролов, удивляясь по-кошачьи бесшумной походке Басова: появился внезапно, как наваждение, и так же, даже не стуча коваными каблуками, испарился…
— Отличный штабист… Толковый, — перехватив взгляд Фролова, отозвался о Басове Лацис и тут же задумался о чем-то.
И пробарабанил пальцами по столу, словно показывая, как скачет конница. Продолжил: — Он прав. Союзнички, конечно, едут к Ковалевскому, чтобы подтолкнуть его в спину. Им не меньше, чем Деникину, нужна Москва.
— Но прежде всего Тула с её промышленностью, — вставил Флоров. — И поэтому ни англичане, ни французы не поскупятся на оружие.
— Бесспорно! — согласился Лацис. — Ну и сам Ковалевский — не промах, уж он-то попытается выжать у них побольше вооружения… Да, это будет очень важное совещание. — И, не меняя интонации, неожиданно спросил: — А что с Красильниковым, уточнил?
— В тюрьме.
— Н-да… — удручённо произнёс Лацис. — И Кольцов тоже, как я понимаю, на грани разоблачения… — Фролов вздрогнул — только не это! А Лацис, перегнувшись через стол, ровным, суховатым голосом жёстко добавил:
— Да-да! К сожалению, это суровая и горькая истина, которую нам, как ни печально, необходимо признать. Об этом красноречиво свидетельствуют проверки, которым полковник Щукин постоянно подвергает Кольцова. Они участились. Щукин ему не верит… подозревает… Даже если он не скоро докопается до истины, в такой обстановке много не сделаешь.
— Что вы предлагаете? — ещё не до конца понимая, куда клонит Лацис, негромко спросил Фролов.
— Пока не поздно, пока есть время, создавать в Харькове запасную сеть. И своевременно выхватить из штаба Ковалевского Кольцова… Мне кажется, что в Харьков нужно идти тебе. Совещание Ковалевского с англичанами и французами нас будет очень интересовать. И полагаться в этом деле сейчас на Кольцова — боюсь — рискованно!..
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Вход в штаб Добровольческой армии охраняли два мраморных льва с грозно разинутыми пастями, отчего казались ненужными вросшие в землю часовые с неподвижно бравыми лицами. А в стороне от входа, в зеленой прохладной тени вольно разросшихся каштанов, стояла садовая скамейка, на которой часами просиживал Юра с раскрытою книгой в руках.
Здесь Юре никто не мешал, потому что вряд ли кому взбрело бы в голову прогуливаться по густо разросшемуся саду или сидеть на скамейке под зашторенными окнами штаба. А кроме того, отсюда он мог наблюдать немало интересного:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Дворничиха скорбно подпёрла кулаком увесистый подбородок и к ужасу Мирона запричитала:
— Двадцать лет жил туточки Сергей Александрович. Курицу не заобидел, не то что человека. И на тебе, злыдни подколодные! Да что же это такое — милейшего человека!..
Мирон, воровато оглядываясь, попятился от дворничихи.
— Кол тебе в глотку! — просипел он. — Что ты, дурная баба, орёшь на всю улицу!
— Так в Чеку его намеднись забрали, — продолжала причитать дворничиха.
Мирон ощерился и сунул руку в карман поддёвки. «Скорей, скорей отсюда!» — заторопил он себя.
Через несколько мгновений он уже шёл вверх по Прорезной. Шёл, еле сдерживая звериное желание бежать, как можно дальше бежать от этой тихой улочки, от этого в одночасье ставшего ему чужим города.
К вечеру Мирон ушёл из Киева. А на следующее утро чекисты доложили, что он благополучно перешёл линию фронта.
Об этом и сообщил Фролов Лацису, явившись для ежедневного утреннего доклада.
— Ну что ж! Будем надеяться, мы правильно расшифровали эту головоломку. — Лацис внимательно взглянул на Фролова: — Есть ещё новости?
— Да, — сдержанно ответил Фролов.
— Садись!
Лацис не любил, когда ему докладывали стоя. Он умел слушать. Часто просил повторить. Тут же сводил воедино разрозненные, слышанные им в разное время факты. Тут же их анализировал.
— Кольцов сообщает, что к Деникину прибыли представители английской и французской военных миссий… — нарочито бесстрастным голосом начал Фролов.
— Слетается вороньё… — тихо сказал Лацис.
— На днях их ожидают у Ковалевского, — продолжил Фролов.
— Вот как? — удивлённо вскинул брови Лацис.
— Да, так сообщает Кольцов. Ковалевский готовится к переговорам.
В кабинет к Лацису деловито вошёл начальник оперативного отдела 12-й армии Басов. Одет щегольски — в новенький, защитного цвета, военный костюм из мериносового сукна. Лицо озабоченное, взгляд многозначительный.
— Мартин Янович, прошу прощения, хотел кое-что уточнить в связи с эвакуацией штабных документов, — вежливо произнёс он.
— Если время терпит, давайте отложим этот разговор на час, — попросил его Лацис.
Басов хотел было тут же стремительно выйти. Но Лацис задержал его:
— Владимир Петрович! Уделите минутку!
— Слушаю вас, — подойдя к столу, Басов поднял на Лациса вопросительный взгляд.
— Хочу с вами проконсультироваться. Нам стало известно, что военные миссии французов и англичан после посещения Деникина намерены встретиться в Харькове с Ковалевским. Предстоят переговоры… Как вы думаете, что бы все это могло означать? — спросил Лацис совсем будничным тоном.
Басов на мгновение задумался, утвердительно тряхнул головой:
— Все правильно. По иному и быть не должно… Не так давно английская «Тайме» опубликовала заметку. В ней говорится, что пост военного министра в новом русском правительстве, вероятно, будет предложен генералу Ковалевскому, — чётко отвечал гость, — Таким образом, генерал Ковалевский для союзников уже не просто командующий Добровольческой армией, но и без пяти минут военный министр.
«Ишь, словно по-писаному отвечает! — пытливо поглядывая на Басова, одобрительно подумал Фролов. — Это ж сколько надо было учиться, чтоб вот так грамотно уметь все анализировать!..»
— Что касается переговоров, то, что ж, и это понятно, — продолжал между тем Басов. — Добровольческая армия движется на Москву. И Деникин справедливо решил, что Ковалевский лучше знает свои нужды в вооружении, а главное — лучше сумеет выпросить все необходимое. Заметьте, психологический фактор Деникин тоже учёл. Одно дело — вести переговоры в Екатеринодаре, а иное — в Харькове, откуда до Москвы рукой подать… Но это, конечно, мои предположения. Вполне возможно, что я ошибаюсь!.. — После этого Басов выразительно посмотрел на часы с затейливой монограммой, которые извлёк из кармашка галифе, с деловой озабоченностью обратился к Лацису: — Значит, разрешите зайти через час? — и поспешно удалился, всем своим видом и походкой показывая, что у него нет времени, ему нужно спешить, у него сотня срочных и важных дел… И все же что-то старомодное было в этой поспешности и в том, как он неумело демонстрировал свою деловитость.
«Время такое, все торопимся», — философски заключил Фролов, удивляясь по-кошачьи бесшумной походке Басова: появился внезапно, как наваждение, и так же, даже не стуча коваными каблуками, испарился…
— Отличный штабист… Толковый, — перехватив взгляд Фролова, отозвался о Басове Лацис и тут же задумался о чем-то.
И пробарабанил пальцами по столу, словно показывая, как скачет конница. Продолжил: — Он прав. Союзнички, конечно, едут к Ковалевскому, чтобы подтолкнуть его в спину. Им не меньше, чем Деникину, нужна Москва.
— Но прежде всего Тула с её промышленностью, — вставил Флоров. — И поэтому ни англичане, ни французы не поскупятся на оружие.
— Бесспорно! — согласился Лацис. — Ну и сам Ковалевский — не промах, уж он-то попытается выжать у них побольше вооружения… Да, это будет очень важное совещание. — И, не меняя интонации, неожиданно спросил: — А что с Красильниковым, уточнил?
— В тюрьме.
— Н-да… — удручённо произнёс Лацис. — И Кольцов тоже, как я понимаю, на грани разоблачения… — Фролов вздрогнул — только не это! А Лацис, перегнувшись через стол, ровным, суховатым голосом жёстко добавил:
— Да-да! К сожалению, это суровая и горькая истина, которую нам, как ни печально, необходимо признать. Об этом красноречиво свидетельствуют проверки, которым полковник Щукин постоянно подвергает Кольцова. Они участились. Щукин ему не верит… подозревает… Даже если он не скоро докопается до истины, в такой обстановке много не сделаешь.
— Что вы предлагаете? — ещё не до конца понимая, куда клонит Лацис, негромко спросил Фролов.
— Пока не поздно, пока есть время, создавать в Харькове запасную сеть. И своевременно выхватить из штаба Ковалевского Кольцова… Мне кажется, что в Харьков нужно идти тебе. Совещание Ковалевского с англичанами и французами нас будет очень интересовать. И полагаться в этом деле сейчас на Кольцова — боюсь — рискованно!..
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Вход в штаб Добровольческой армии охраняли два мраморных льва с грозно разинутыми пастями, отчего казались ненужными вросшие в землю часовые с неподвижно бравыми лицами. А в стороне от входа, в зеленой прохладной тени вольно разросшихся каштанов, стояла садовая скамейка, на которой часами просиживал Юра с раскрытою книгой в руках.
Здесь Юре никто не мешал, потому что вряд ли кому взбрело бы в голову прогуливаться по густо разросшемуся саду или сидеть на скамейке под зашторенными окнами штаба. А кроме того, отсюда он мог наблюдать немало интересного:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131