Возле крыльца Лебедев властно бросил Мирону:
— Никуда не отлучаться! Караулить дом! Ждать!
Мирон молча кивнул и, усевшись на крыльце, стал задумчиво скручивать цигарку.
Подполковник Лебедев стремительно прошёл в гостиную, где его уже ждали человек пятнадцать. На отшибе от других сидел полный смуглый человек с надменным и чуть брезгливым выражением лица. Его Сперанский представил Лебедеву в первую очередь. Это был бразильский консул граф Пирро. Маленький Щуплый человек с красными воинственными глазами оказался заведующим оружием Киевских инженерных курсов Палешко. Были здесь Бинский и Прохоров, и ещё какие-то люди, одетые в простенькие сюртуки, пиджаки, неуклюжие свитки. Но в каждом чувствовалась военная выправка. Лица они имели сосредоточенные, отрешённые, на некоторых просвечивал жертвенный румянец. Лебедев поздоровался с каждым в отдельности. Пожимая руки, он внимательно выслушивал, кто где и кем работает. Обойдя всех присутствующих, Лебедев занял предназначенное ему за столом место и начал строгим деловым тоном:
— Господа! Времени у нас мало, поэтому будем тратить его экономно. Две недели назад я вернулся из Москвы и хочу вкратце изложить столичные новости, представляющие для нас с вами несомненный интерес. Не так давно в Москве произошло объединение почти всех антибольшевистских групп и организаций… Создан Тактический Центр, в который вошли Союз возрождения России, Национальный центр и Совет общественных деятелей. — Здесь Лебедев сделал небольшую паузу, дабы присутствующие оценили в полной мере значение сказанного им, и продолжил: — Итак, образовался единый фронт, включающий в себя разные политические группировки, начиная с монархистов и кончая меньшевиками-оборонцами и правыми эсерами. Военная комиссия Тактического центра и штаб Московского района разработали план вооружённого выступления и захвата Кремля. В день восстания предполагается овладеть Ходынской радиостанцией и оповестить весь мир о падении Советов. Вот, господа, масштабы, которыми надо жить!
— У нас, собственно говоря, в какой-то мере такое объединение тоже произошло, — не скрывая гордости, сказал Сперанский, с достоинством оглядывая присутствующих.
— Вот я и попрошу обстоятельно информировать меня, какими силами и возможностями располагает ваш центр! — в упор наведя свой взгляд на Сперанского, оборвал его Лебедев. — Это крайне необходимо знать командованию.
— А вы не предлагаете нам объединиться с петлюровцами? — вдруг спросил Бинский, желая, чтобы и его заметил и отличил представитель ставки.
Все с интересом смотрели на «гостя» в почтительном ожидании, что он ответит.
В гостиную вошла Ксения Аристарховна, она принесла поднос с чашками горячего чая.
— Я ничего не предлагаю, — продолжил Лебедев, когда она вышла, не обернувшись к Бинскому и не повысив голоса. — Но время мелких диверсии прошло. Поджоги складов, диверсии на железной дороге, саботаж — это, скажем, хорошо, господа. Но не это главное!..
— В таком случае, может быть, вы скажете, что же главное? — спросил вёрткий заведующий оружием инженерных курсов Палешко и торжествующе огляделся по сторонам: вот, мол, какие вопросы нужно задавать. — Может, вам там со стороны виднее?
— Скажу! — торжественным взглядом оглядел всех подполковник Лебедев.
— Надо готовить вооружённое выступление по примеру Московского центра. Надо как можно шире вербовать людей, а может быть, и объединиться с людьми, у которых общие с нами интересы.
— Значит, все-таки с петлюровцами? — вновь подал голос Бинский. — Но в борьбе с большевиками у петлюровцев иные задачи, они дерутся за самостийную Украину, а у нас другие цели.
На этот раз подполковник, бросив на Бинского короткий взгляд, досадливо поморщился: он не любил людей, торопливых на выводы.
— Важен, господа, конечный результат — свергнуть большевиков. И не будем сейчас заботиться об остальном. Придёт время — разберёмся, кто что заслужил… Николай Григорьевич недавно встречался с руководителями петлюровского заговора Стодолей и Корисом. Сожалею, что этого не сделали вы прежде. У них есть силы, есть оружие. Кроме того, им оказывает поддержку атаман Зелёный. А как известно из арифметики, сила, умноженная на силу, даёт двойную силу!
— Николай Григорьевич поддерживает объединение? — почтительно привстав с места, спросил Прохоров. — Так надо вас понимать?
— Полковник Щукин считает, что важна конечная цель, средства же не имеют значения. Такой же точки зрения придерживаются Владимир Зенонович Ковалевский и Антон Иванович Деникин, — сослался на авторитеты для ещё большей убедительности Лебедев.
Вечером старенький «бенц» остановился на Жилянской улице, откуда было рукой подать до Большой Васильковской. Человек десять чекистов прошли на Большую Васильковскую, окружили дом, в котором проживал ювелир Федотов. Красильников и ещё трое поднялись на третий этаж, постучали. Им открыл грузный Лев Борисович Федотов, оглядел всех сонными, недоумевающими глазами, проводил в богато обставленную старинной мебелью комнату, предложил сесть. Сам тоже опустился в мягкое кресло, переплёл на животе пальцы рук. Своей обстоятельной неторопливостью, всем своим видом и фигурой он выражал полное, даже добродушное, спокойствие.
У Красильникова на мгновение даже мелькнула мысль, что они напрасно поверили Либерзону и потревожили этого, такого Домашнего и обстоятельного, человека. За свою недолгую службу в Чека он видел много разных людей в подобных обстоятельствах. Виноватые, едва им показывали мандат Чека, хоть чемнибудь, да выдавали себя: суетливостью ли, заискивающей улыбочкой или льстивыми интонациями в голосе. Лев Борисович же был предельно спокоен и в то же время не скрывал неприязни К столь поздним гостям.
— Напрасно сами тревожитесь и людей тревожите по ночам, — исподлобья глядя на Красильникова, сухо сказал он. — Как приказ Советов… ваш то есть приказ, вышел, я все сдал. У вас там, в Чека, должно быть все записано, проверили бы. Золотишко кое-какое было, бриллианты… — не спеша, жалуясь на судьбу, объяснялся с чекистами Федотов.
— Значит, сдали? — с тихой иронией спросил Красильников.
— А попробовал бы не сдать — сами бы забрали. — Федотов прямо взглянул на Красильникова из-под насупленных бровей, и такая безнадёжность была во взоре ювелира, что Красильников опять заколебался. — Я знаю таких, кто не сразу сдал. По пять обысков было.
— А у вас? — продолжал спрашивать Красильников, зная, что именно на таких, с виду пустых, вопросах многие поскальзываются.
— Три обыска. Только ничего не нашли. А приезжали специалисты по части обысков, — с горькой иронией над самим собой и своим утраченным богатством продолжал Федотов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131