— Вы вели себя мужественно, полковник, — сказал Иргаш. — Мы ехали своей дорогой, и вдруг нападение. Если бы не ваше мужественное вмешательство, они могли с нами расправиться. Если нужно, мы оставим свидетелей, которые видели вашу решительность и храбрость.
— Благодарю вас, Садилкар-оглу. Мы эту проблему решим сами.
Иргаш изобразил чрезвычайную озабоченность.
— Меня волнует то, как будет оформлено происшествие? Наше пребывание в стране и работа не должны омрачать скандалом отношения двух великих азиатских держав — Казахстана и Турции.
Полковник склонил голову:
— Я это прекрасно понимаю, уважаемый Садилкар-оглу. Вас этот инцидент не заденет. В докладе министру будет сообщено, что на нашей территории действовала банда киргизов — алты-арыков. Они решили разграбить автокараван. Майор Арсланбай проявил похвальную решительность. Он устроил засаду и принял бой с алты-арыками. Майор и его люди героически погибли. Банда была добита с моей помощью.
Прощаясь, полковник подобострастно взял двумя руками ладонь Иргаша и стал ее трясти, по всей видимости сожалея, что не может припасть к ней губами. И лепетал:
— Да здравствует дружба между великой Турцией и Казахстаном! Мы благодарны турецкому народу…
За что казахский народ благодарен турецкому, Андрей так и не узнал, потому что Иргаш прервал словоизвержение бравого полковника. Он вынул из кармана десятидолларовую бумажку и протянул полковнику:
— Возьмите на память, уважаемый.
Бумажка мелькнула в пальцах офицера в момент, когда он подбросил руку к козырьку фуражки. Где-то по пути к голове доллары исчезли.
Колонна тронулась.
— Не гусар, — сказал Андрей и презрительно сплюнул.
— Кого имеешь в виду? — поинтересовался Иргаш.
— Полковника.
— Объясни.
— Есть анекдот, эфенди. Царский офицер провел ночь в бардаке. Утром стал уходить. Проститутка говорит ему: «А деньги?» Гусар посмотрел на нее, подкрутил ус и ответил: «Мадам, гусары денег не берут».
Иргаш посмеялся, потом сказал:
— Я уверен, что эта сволочь воспринимает Ширали-хана как толстую пачку долларов. Поганые безбожники. Но придет время, и они поймут, с кем имели дело. Поставим Ферганский халифат от границ России до Афганистана и сразу отобьем у всех степняков желание лебезить перед Турцией. Власть возьмут исламисты Узбекистана.
— Чем вызван ваш гнев, Иргаш?
— Тем, что этой сволочи хорошо проплачено за наш беспрепятственный проезд. А он, надутый чирей на грязной заднице, изображает, будто дорогу в горы нам открыли его милость и личная справедливость.
— Не разжигайте свой гнев напрасно, Иргаш, особенно если его пламя нечем залить. Так можно опалить только собственную душу.
Иргаш захохотал:
— Мастер, вы воистину ширинзабан — сладкоречивец. Какой перс вас учил красивому слогу?
Андрей взял Иргаша за локоть.
— У вас хороший телефон, верно?
— «Сименс», — сказал Иргаш не без доли хвастовства. — Удобная штука.
— И вы возьмете его с собой в экспедицию?
— Конечно. Буду докладывать хану о ходе работ.
— Не могу вам диктовать как поступать и что делать, но все же посоветуйтесь с хозяином. Дело в том, что при желании спецслужбы очень просто могут устанавливать место, откуда ведутся переговоры по мобильнику.
Иргаш посмотрел на Андрея, потом на телефон, который держал в руке.
— Это правда? Спасибо за предупреждение. Надо быть осторожным.
Двигаться колонна должна была по заранее составленному графику. Подъем и холодный завтрак в пять часов. Затем безостановочное движение в течение семи часов. В полдень остановка для совершения намаза и обед. На это отводилось три часа. С пятнадцати, когда спадала жара, движение еще пять часов. Таким образом в пути предполагалось проводить половину суток. При движении по нормальной дороге караван мог добраться до места за два дня. Но переход через хребет Кара-Тау — не высокий, но труднопроходимый для техники, затем переход через пески пустыни Муюн-Кум и путь по просторам степи Бетпак-Дала — все это растянулось у них ровно на десять дней.
Отношения между боевиками в отряде не были безоблачными. Многие имели какие-то непонятные счеты к своим соратникам, часто ссорились, иногда демонстративно хватались за ножи, и только строгость и беспощадность Иргаша, которые чувствовались в каждом его движении и слове, не давали конфликтам разрастись.
Было в отряде несколько человек, которые с подозрением относились к русскому. Все время за ним приглядывал Кашкарбай. Хотя он и не говорил ничего обидного, было видно — мастер ему не по душе. Яснее всех выказывал свою ненависть к Андрею черный как кусок угля пуштун Хабибулла. Все звали его Кангозак — жук, и он действительно походил на насекомое не только цветом, но также своей суетливостью, юркостью и неприятным запахом лесного клопа, который исходил от его одежды и тела.
Кангозак старался использовать любую возможность, чтобы задеть или хоть как-то унизить русского, заставить его бояться.
По местам все расставил случай.
На привале отряд, как это делалось всегда, разбился на две боевые группы, чтобы в случае опасности быть готовыми к вооруженному сопротивлению, а повара занялись приготовлением пищи.
Андрей со справочником Калинина по буровым работам сидел в стороне, прислонившись к колесу трейлера и рассчитывал по формуле примерную скорость проходки скважины.
Внезапно на книгу упала тень.
Андрей поднял голову и увидел Кангозака, который стоял над ним, ноги на ширине плеч.
Громко, чтобы слышали все, Кангозак недовольным голосом сказал:
— Тебя, урус, пора убить. Вместо того чтобы молиться и читать Коран, ты все время таскаешь с собой безбожные книги и при первой возможности пялишь в них глаза. Я тебя от этого отучу.
И Кангозак правой ногой пнул справочник, выбил его из рук Андрея и расхохотался ржавым трескучим смехом.
Андрей, будто подброшенный пружиной, вскочил и нанес сразу два удара. Первый — ногой в промежность Кангозака, прикрытую широкими штанами — патлунами — дешевого кандагарского пошива, прицелившись точно в висящую мотню, где тот размещал свое мужское достояние.
Кулак одновременно врезался в скулу чуть ниже правого глаза. Удар в челюсть, куда первоначально целил Андрей, не прошел: вскакивая, он поскользнулся.
Два сильных удара выбили почву из-под Кангозака. Неуклюже размахивая руками, он с глухим стуком рухнул на землю.
Андрей, не глядя на него, поднял справочник, отряхнул обложку от пыли, положил книгу на колесо машины и только потом обернулся к противнику.
Кангозак уже вскочил с земли. Правда, сделал он это без легкости. Видимо, оба удара сильно тряхонули его естество и выбили часть бойцовского запала. Но сдаваться он не собирался. Рука с кривыми мосластыми пальцами легла на костяную рукоятку афганского ножа — карда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92