— Да уж, — с отвращением произнес Валдаев.
— Одно плохо — мудак полный…
Нонна в выражениях никогда не стеснялась.
— Ладно, я поехал. Нужно гонорары собрать у конкурентов, — сказал Валдаев.
И отправился в путешествие по Москве за деньгами. За последние дни у него вышли две статьи в разных газетах, да еще за старые публикации обещали гонорар.
Добрался он до своего района часов в шесть вечера. Залгавшись о превратностях судьбы, он подходил к подъезду, и вдруг — резкий удар в спину. Валдаев покачнулся и быстро обернулся…
— У, нервный стал, — насмешливо произнесла она, потирая ладонь.
— Ты откуда? — Валдаев перевел дух.
— Из лесу, вестимо, — сказала сатанистка. — Тебя жду.
— Где ты мой адрес взяла?
— В редакции сказали. Главный редактор. — Во дурак.
— Ты что, зайчик, не рад? — Наташа прижалась к нему грудью. — Пригласил бы даму в дом.
— Уж тебя не пригласишь… Пошли.
Он провел ее в свою квартиру, кляня себя за слабоволие. Нужно было дать ей от ворот поворот, но, как всегда, он не умел никогда ни отказывать, ни гнать к чертям, когда это было надо. Такие люди созданы, чтобы на их шее с удобством комфортабельно, со вкусом ездить.
Наташа по-хозяйски, с ногами устроилась в любимом кресле Валдаева и осведомилась:
— Чай, кофе?
— Это ты предлагаешь? — спросил Валдаев, сдерживая раздражение.
— Спрашиваю, что ты мне предложишь.
— А что ты хочешь?
— Травки.
— Не, ну ты вообще…
— Ага, — довольно захохотала она. — У тебя жарко. Она стянула свитер, под которым ничего не было.
— За свою невинность не опасаюсь. Ты, зайчик, импотент.
Он опешил, не нашелся что ответить. Она, зевнув, потянулась, от чего груди заходили весьма соблазнительно, и велела:
— Тащи чай.
Валдаев нахмурился, опять хотел кинуть что-нибудь уничижительное. Но лишь отправился заваривать чай, раздумывая, что есть в комнате такого, что может по простоте душевной стянуть Наташа. Вроде, кроме «ноутбука» и дискет с материалами ничего ценного, что можно легко унести с собой, нет. Он вообще не терпел ценных вещей.
Он заварил в заварном чайнике английский чай, поставил его на поднос вместе с чайником «Мулинекс», извлек из холодильника варенье и печенье.
Наташа нежилась в кресле, так и не подумав натянуть свитер. Валдаев поставил поднос на столику кресла. Разлил чай по чашкам.
— Да, — кивнула Наташа, беря чашку. — Чай жидок. Зато хозяин русский.
— Сама придумала?
— Поговорка, лысенький. Поговорка… Вообще, ты правда русский?
— Правда.
— Из Москвы?
— В Оренбургской области родился.
— Лимитчик, — всплеснула сатанистка руками. — Отпад!
— Я с двенадцати лет в Москве, — вдруг обиделся на лимитчика Валдаев и с досадой подумал, что втягивается в идиотский разговор, начинает опять оправдываться. Он зло осведомился:
— Тебе вообще чего?
— Пришла права заявить.
— Чего?
— Ты теперь за меня отвечаешь?
— Это еще что за новости?
— А то… Ославил меня на весь свет. Может, меня убьют теперь.
— Ты же сама напросилась! — возмутился он.
— А я по недомыслию, может. По наивности. Я девочка глупенькая, — прошептала она, подалась к нему, встряхнув грудями, которые невольно приковывали взор Валдаева.
— Ты чего, серьезно?
— Насчет наивности?
— Насчет того, что убьют.
— Шучу… А может, и серьезно… Может, куда серьезнее, — она вдруг судорожно перевела дух. — Знаешь, как это бывает… Острый нож…
Она пригнулась к нему и провела острым ногтем — не больно, но чувствительно — по его шее.
— Такой красивый разрез. Главное, сделать умело. Тогда жертва не пикнет. И можно даже не забрызгаться, зайчик. Главное уметь. Отсюда и досюда. — Она снова повела ногтем от его уха, но он оттолкнул ее.
— Это все, что ты мне хотела сказать?
— Не все… А ты представляешь нож в своей руке, зайчик, который режет беззащитную шею от уха до уха?
— Не представляю!
— А зря. Мне кажется, ты способен. У тебя вот здесь, — на постучала себя по лбу с костяным звуком, — такие тараканы водятся… Мне кажется, ты еще сам себя плохо знаешь.
— Уж лучше, чем ты.
— Вопрос, — она покачала головой, неожиданно опят подалась вперед и прижалась к нему грудью.
И он ощутил, что теряет контроль над собой. Рука легла на эту грудь, губы встретились с ее губами. Он притянул ее к себе. Сжал посильнее в объятиях. Ее язык как жало скользнул в его рот. Голова у него закружилась. И все закружи лось. В сердце загорелся пламень.
Она резко оттолкнула его от себя.
— Лысенький, теперь я вижу, ты не импотент. Он ничего не ответил, переводя дух.
— Ты просто неудачник, — она натянула свитер так, что тот электрически затрещал. Поднялась легко, по-спортивному. Чмокнула его в лоб — он и не двинулся, будто бы статуей. — Пока, зайчик. Хлопнула дверь.
— Вот… — он запнулся, так и не подобрав ей достойного определения.
Он провел дрожащей рукой по щеке. Встал, прошелся по комнате… А пепельницу гостья все-таки сперла. Хорошая пепельница. Он ее стащил из отеля в Голландии…
— Валдаев. Я не могу дозвониться тебе уже три дня.
— Плохо звонишь.
— Все у тебя не как у людей, — это пошли упреки. Два года как развелись. А Лена все звонит и осыпает его упреками. И дело не в том, что она искренне верит в них. Просто ей нужно осыпать кого-то упреками, а на ее нового благоверного особо не наедешь. А вампирить, подпитываться от кого-то энергией надо — так уж Лена устроена. Ей все равно, как присасываться — по телефону, с глазу ли на глаз. После каждого такого разговора Валдаев чувствовал себя опустошенным.
Лена стала пилить его с первых дней замужества. Точнее, еще до такового. Ох, как быстро и профессионально она опутала его. Тогда он работал в центральной газете. имя примелькалось. Все говорили: Валдаев — талантливый реалист, у него есть будущее. И клюнула, студентка. Окрутила. Стала жить с ним поживать да биоэнергию попивать. Кроме биоэнергии, она не прочь была выпить и коньячку и мартини, притом к бутылке прикладывалась все чаще и тогда вообще становилась невозможной. Иногда она загуливала с мужчинами, при этом не особенно и таясь. Он все ей прощал, она ему не прощала ничего. И пилила-пилила. Иногда он пробовал огрызаться, получалось это беспомощно. Он слово — ему десять. И тогда оставалось только принимать позу оскорбленного достоинства, да испытывать жалость к себе, да медленно сползать в страшноватую, но вместе с тем сладостно-истомную депрессию.
Так Лена и довела бы его до дурдома, но, на счастье, она выкопала откуда-то неразговорчивого, небритого, тупого, крутого и самоуверенного типа, зашибающего деньгу на растомаживании грузов. Тот почему-то считает, что правит семьей, хотя на деле Лена вьет из него веревки. Вот только вампирить от него у нее не очень получается. Туша огромная, мозг с пятачок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61