Расчет был, как и на стрелке с Гибоном, — Киборг получает пулю. Армен кидается в укрытие. Цистерна взрывается и сметает противника. После этого остается только подработать автоматами. Но первая пуля настигла самого Армена. Взрыв не произошел. И руднянских просто уничтожили.
Гурьянов нажал на кнопку. Сработал радиовзрыватель. Цистерна все-таки рванула, сметая киборговскую команду, которая расслабилась, решив, что победила.
Гурьянов как-то в шутку сказал Вике, что иногда ему хочется быть инквизитором. Он себя сейчас и ощущал инквизитором, священным огнем сметающим с лица земли нечисть. Да, он ощущал плещущуюся боль и растерянность умиравших. И вместе с тем знал, что это нечисть и жить ей не положено вообще…
Вечером Влад и Гурьянов смотрели новости о беспрецедентной мафиозной битве.
— Количество погибших достигло тридцати человек. Чеченская война может поблекнуть перед бойней в Мытищинском районе, — радостно сообщил обозреватель телевидения.
На следующий день Влад, наведя справки по своим каналам, сообщил:
— Художника там не было. Погиб его первый помощник.
— А где он сам? — неприятно удивился Гурьянов.
— Черт его знает…
Прошел месяц после того, как руднянская команда перестала существовать, а бригада Киборга, оставшаяся без лидера и самых активных бойцов, развалилась, погрязла во внутренних разборках.
— Да, вспомнили мы с тобой молодость, — улыбнулся Влад.
Они сидели все в той же квартире уехавшего в Америку театрального режиссера и коротали вечер за бутылкой водки.
— Фейерверк был яркий, — кивнул Гурьянов. — Что ты теперь будешь делать?
— Восстановлюсь, наверное, в органах, — сказал Влад.
— Каким образом?
— Политик поможет.
— Добровольно, — хмыкнул Гурьянов.
— Да. Он записался добровольцем, — кивнул Влад. — Что по бумагам? Дали твои коллеги заключение?
— Вчера закончили работу. Шайтан сказал правду — действительно имела место многоступенчатая афера по перекачке крупных денежных сумм сначала на Кипр, потом в Африку, ну а дальше — Швейцария.
— И что?
— Все сходится к фирме «Амстан».
— Как мы и думали — Лупаченко? — спросил Влад.
— Он, голубчик, — сказал Гурьянов.
Лупаченко — председатель совета директоров компании «Амстан». Да, да, тот самый друг Кости, который клялся ему в верности. Который помогал Гурьянову с похоронами. Это он организовал аферу с переброской денег, предложив Косте легко заколотить приличную сумму. А когда почва загорелась .под ногами и встал вопрос — что дороже, дружба или деньги, ответ был прост — деньги. Предательство, ты многолико…
— И что дальше? — осведомился Влад. ,
— Дело не закончено, — сказал Гурьянов.
— Что ты с ним делать будешь?
— Председатель совета директоров «Амстана» — большая шишка. У него бронированный «Мерседес», машина с охраной, притом весьма профессиональной. Его сильно берегут. В Кремле ногой кабинеты открывает.
— Да, тяжелый случай, — вздохнул Влад.
— И все равно — такие долго не живут.
Полковник осунулся в последние дни. Он устал. И все равно — дело было не завершено. Художник исчез, но он где-то на свободе. И Лупаченко, наверное, обдумывает новую аферу, и снова будет перекидывать деньги куда-то, и снова будет жертвовать людьми. Это непорядок. А непорядок надлежит устранить.
— Интересно, почему Художник не пришел на стрелку? — задумчиво произнес Влад. — Не в его привычке прятаться за чужие спины.
— Ты знаешь статистику — на самолеты, которые разбились, опаздывали в среднем в три-четыре раза больше народу, чем на обычные рейсы. Люди чуют запах гибели. Скорее всего Художник тоже почувствовал.
— Достанем его?
— Достанем. Ребята в Службе пошустрили, обнаружили следы его недвижимости.
— Вилла на Сейшелах? — усмехнулся Влад.
— В Испании. Всего лишь в Испании. В окрестностях Валенсии. Сказочное место. Чистый воздух. Средиземное море. Покой и воля.
— Красота.
— Я люблю Испанию, — сказал Гурьянов. — Прекрасная консервативная страна. Очень маленькая преступность. Даже разборок не было, пока наши братаны у них недвижимость не стали скупать.
— И что?
— Ну, русская мафия не спит. И разборки там еще случаются, — произнес Гурьянов.
В Москве уже холод. Слякотная осень, простуды. Серый город. Давящее небо. Просто мерзость.
Тут же — солнечно, тепло. Фрукты, хорошее вино, которое испанцы пьют вместо воды. И главное — ощущение, будто улетел на другую планету, вырвался из притяжения того самого мира, отбросив за собой, как отработанные ступени, все заботы, проблемы, своих корешей.
В Москве пока ловить нечего. Команда практически уничтожена. Армен мертв. Шайтан мертв. Еще многие мертвы. К Политику хода нет — там могут ждать.
Художник ощущал не разочарование и раскаяние, а какое-то отупение. И жизнь его вся представлялась странной компьютерной игрой, где приходилось проходить разные уровни сложности, где вокруг сыпались замертво толпы компьютерных врагов. Вот только компьютерную игру можно загрузить заново и начать сначала. А удастся ли ему начать сначала сейчас? Вряд ли. Что-то сломалось в нем… Хотя время лечит. Отлежаться здесь, на дне, и все начинать сначала. Вернуться в Россию, где имя Художника еще что-то значит. Набрать команду. И начать опять завоевывать сферы влияния… Если удастся. Тогда, десять лет назад, начинать все было проще. Тогда он не ощущал опасности. И не слишком дорожил собой. А сегодня, после всего, он все чаще просыпался ночью и ощущал, что панически боится смерти. Потом это проходило, и он снова погружался в сонное, бесцельное времяпровождение. Море, бассейн, вино, русские девахи, которые околачивались в Валенсии в поисках заработка.
Он сидел в надувном кресле на краю бассейна и посасывал холодный апельсиновый сок. В бокале позвякивали кусочки льда. Рядом на столике стояло блюдо с яблоками и персиками и лежал любимый нож с выкидными лезвиями.
Все-таки как шустро их сделали. Художник не мог понять, как все получилось. Их будто преследовал злой рок. О происшедшем в Мытищинском районе он имел самые смутные представления, пользовался в основном скудными сообщениями из СМИ. С оставшимися в живых руднянскими выходить на связь он боялся.
Как-то все развалилось мгновенно. Началось с того заказа на устранение фирмача и с погони за бумагами. Тогда он начал одного за другим терять людей. И те загадочные фигуры — бывший опер и еще какой-то менеджер. Не от них ли все шло? Но чтобы двое уничтожили такую бригаду? Это просто невозможно! Невозможно!
— Ну что. Художник, перекинемся словечком? — услышал Художник позади себя.
Он медленно повернул голову. И увидел того самого типа — родственника погибшего фирмача. И воспринял это как-то без удивления.
— Ты кто? — для порядка спросил Художник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Гурьянов нажал на кнопку. Сработал радиовзрыватель. Цистерна все-таки рванула, сметая киборговскую команду, которая расслабилась, решив, что победила.
Гурьянов как-то в шутку сказал Вике, что иногда ему хочется быть инквизитором. Он себя сейчас и ощущал инквизитором, священным огнем сметающим с лица земли нечисть. Да, он ощущал плещущуюся боль и растерянность умиравших. И вместе с тем знал, что это нечисть и жить ей не положено вообще…
Вечером Влад и Гурьянов смотрели новости о беспрецедентной мафиозной битве.
— Количество погибших достигло тридцати человек. Чеченская война может поблекнуть перед бойней в Мытищинском районе, — радостно сообщил обозреватель телевидения.
На следующий день Влад, наведя справки по своим каналам, сообщил:
— Художника там не было. Погиб его первый помощник.
— А где он сам? — неприятно удивился Гурьянов.
— Черт его знает…
Прошел месяц после того, как руднянская команда перестала существовать, а бригада Киборга, оставшаяся без лидера и самых активных бойцов, развалилась, погрязла во внутренних разборках.
— Да, вспомнили мы с тобой молодость, — улыбнулся Влад.
Они сидели все в той же квартире уехавшего в Америку театрального режиссера и коротали вечер за бутылкой водки.
— Фейерверк был яркий, — кивнул Гурьянов. — Что ты теперь будешь делать?
— Восстановлюсь, наверное, в органах, — сказал Влад.
— Каким образом?
— Политик поможет.
— Добровольно, — хмыкнул Гурьянов.
— Да. Он записался добровольцем, — кивнул Влад. — Что по бумагам? Дали твои коллеги заключение?
— Вчера закончили работу. Шайтан сказал правду — действительно имела место многоступенчатая афера по перекачке крупных денежных сумм сначала на Кипр, потом в Африку, ну а дальше — Швейцария.
— И что?
— Все сходится к фирме «Амстан».
— Как мы и думали — Лупаченко? — спросил Влад.
— Он, голубчик, — сказал Гурьянов.
Лупаченко — председатель совета директоров компании «Амстан». Да, да, тот самый друг Кости, который клялся ему в верности. Который помогал Гурьянову с похоронами. Это он организовал аферу с переброской денег, предложив Косте легко заколотить приличную сумму. А когда почва загорелась .под ногами и встал вопрос — что дороже, дружба или деньги, ответ был прост — деньги. Предательство, ты многолико…
— И что дальше? — осведомился Влад. ,
— Дело не закончено, — сказал Гурьянов.
— Что ты с ним делать будешь?
— Председатель совета директоров «Амстана» — большая шишка. У него бронированный «Мерседес», машина с охраной, притом весьма профессиональной. Его сильно берегут. В Кремле ногой кабинеты открывает.
— Да, тяжелый случай, — вздохнул Влад.
— И все равно — такие долго не живут.
Полковник осунулся в последние дни. Он устал. И все равно — дело было не завершено. Художник исчез, но он где-то на свободе. И Лупаченко, наверное, обдумывает новую аферу, и снова будет перекидывать деньги куда-то, и снова будет жертвовать людьми. Это непорядок. А непорядок надлежит устранить.
— Интересно, почему Художник не пришел на стрелку? — задумчиво произнес Влад. — Не в его привычке прятаться за чужие спины.
— Ты знаешь статистику — на самолеты, которые разбились, опаздывали в среднем в три-четыре раза больше народу, чем на обычные рейсы. Люди чуют запах гибели. Скорее всего Художник тоже почувствовал.
— Достанем его?
— Достанем. Ребята в Службе пошустрили, обнаружили следы его недвижимости.
— Вилла на Сейшелах? — усмехнулся Влад.
— В Испании. Всего лишь в Испании. В окрестностях Валенсии. Сказочное место. Чистый воздух. Средиземное море. Покой и воля.
— Красота.
— Я люблю Испанию, — сказал Гурьянов. — Прекрасная консервативная страна. Очень маленькая преступность. Даже разборок не было, пока наши братаны у них недвижимость не стали скупать.
— И что?
— Ну, русская мафия не спит. И разборки там еще случаются, — произнес Гурьянов.
В Москве уже холод. Слякотная осень, простуды. Серый город. Давящее небо. Просто мерзость.
Тут же — солнечно, тепло. Фрукты, хорошее вино, которое испанцы пьют вместо воды. И главное — ощущение, будто улетел на другую планету, вырвался из притяжения того самого мира, отбросив за собой, как отработанные ступени, все заботы, проблемы, своих корешей.
В Москве пока ловить нечего. Команда практически уничтожена. Армен мертв. Шайтан мертв. Еще многие мертвы. К Политику хода нет — там могут ждать.
Художник ощущал не разочарование и раскаяние, а какое-то отупение. И жизнь его вся представлялась странной компьютерной игрой, где приходилось проходить разные уровни сложности, где вокруг сыпались замертво толпы компьютерных врагов. Вот только компьютерную игру можно загрузить заново и начать сначала. А удастся ли ему начать сначала сейчас? Вряд ли. Что-то сломалось в нем… Хотя время лечит. Отлежаться здесь, на дне, и все начинать сначала. Вернуться в Россию, где имя Художника еще что-то значит. Набрать команду. И начать опять завоевывать сферы влияния… Если удастся. Тогда, десять лет назад, начинать все было проще. Тогда он не ощущал опасности. И не слишком дорожил собой. А сегодня, после всего, он все чаще просыпался ночью и ощущал, что панически боится смерти. Потом это проходило, и он снова погружался в сонное, бесцельное времяпровождение. Море, бассейн, вино, русские девахи, которые околачивались в Валенсии в поисках заработка.
Он сидел в надувном кресле на краю бассейна и посасывал холодный апельсиновый сок. В бокале позвякивали кусочки льда. Рядом на столике стояло блюдо с яблоками и персиками и лежал любимый нож с выкидными лезвиями.
Все-таки как шустро их сделали. Художник не мог понять, как все получилось. Их будто преследовал злой рок. О происшедшем в Мытищинском районе он имел самые смутные представления, пользовался в основном скудными сообщениями из СМИ. С оставшимися в живых руднянскими выходить на связь он боялся.
Как-то все развалилось мгновенно. Началось с того заказа на устранение фирмача и с погони за бумагами. Тогда он начал одного за другим терять людей. И те загадочные фигуры — бывший опер и еще какой-то менеджер. Не от них ли все шло? Но чтобы двое уничтожили такую бригаду? Это просто невозможно! Невозможно!
— Ну что. Художник, перекинемся словечком? — услышал Художник позади себя.
Он медленно повернул голову. И увидел того самого типа — родственника погибшего фирмача. И воспринял это как-то без удивления.
— Ты кто? — для порядка спросил Художник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77