Я встретил Ника около грот-мачты и едва узнал его. Он был весь
изранен, и лицо у него было такое же свирепое и озверелое, как у других
пиратов.
- Вот это жизнь, Бен, это жизнь!..
Его лицо и слова потрясли меня куда больше, чем вид палубы, на
которой трупы лежали вперемежку с обломками такелажа, искрошенного пушками
Израэля. Мы потеряли в этой схватке семнадцать человек, но все считали,
что добыча того стоила.
Кстати, именно в тот раз Сильвер раздобыл своего попугая, которого вы
знали под именем "Капитан Флинт", но тогда Джон называл его "Педро".
Помните, Сильвер говорил, будто эта птица видела, как поднимали суда с
сокровищами около Перешейка, и научилась там кричать "пиастры"?
У Долговязого Джона было много таких любимцев. Так, на Мартинике он
однажды принес на корабль беломордую обезьяну, которую назвал "Епископом",
потому что она любила, повиснув на вантах, бормотать что-то неразборчивое
- ни дать ни взять священник, читающий проповедь. Обезьянка прожила на
"Морже" довольно долго и успела стать всеобщей любимицей, но однажды ночью
она добралась до запальных шнуров Израэля и чуть не подожгла корабль.
После этого Джон велел Тому Моргану сколотить для нее клетку, проказница
начала чахнуть, и пришлось хозяину выпустить ее на одном из Гренадинских
островов.
Ограбление испанца длилось почти два дня, затем Флинт поджег судно, и
целую ночь, уходя на юго-запад, мы видели в море огромный факел. Я пытался
заглушить голос своей совести, вспоминая все, что говорил мне Сильвер о
свирепости испанцев: как они истязают и убивают каждого англичанина,
ступающего на землю Мэйна, как доводят цветных на плантациях до полного
изнеможения и бедняги тысячами гибнут во всех владениях, над которыми
развевается красный с золотом флаг. Я надеялся, что после такой удачи Ник
наконец-то вспомнит свои обещания и порвет с пиратами. Но он ничего не
сказал, и я не стал ему напоминать. По правде говоря, я уже так привязался
к морю, что готов был навсегда связать с ним свою жизнь; думаю, то же
самое произошло с Ником, потому что он больше никогда не вспоминал о своем
желании стать плантатором.
Вот как оно бывает, когда человек по своей воле избирает путь зла,
Джим. Стоит только заглушить голос совести, и быстро станешь отпетым,
вроде меня. А там, если бы и захотел повернуть назад, - поздно, все пути
отрезаны.

4
Мы ходили по морям, грабили, бражничали в портовых кабаках и ставили
судно на килевание - дважды на Гренадинах и четыре-пять раз на Острове
Сокровищ.
С Ником я виделся редко. Странно, казалось бы, ведь мы были в одной
команде. Но дело в том, что он говорил по-французски как француз, и когда
мы работали вместе с ле Боном, Ник немало времени проводил на "Паве",
представляя интересы Флинта.
Конечно, он не терял связи с нами и даже ухитрился поспорить с
Флинтом и Пью. С первым по поводу правила, запрещающего попойки на палубе
после полуночи, со вторым из-за его жестокого обращения с пленными.
Счастье Ника, что Сильвер лба раза становился на его сторону. Долговязый
Джон всегда был за соблюдение правил; он даже посулил Флинту черную метку.
С той самой поры Флинт возненавидел Ника, хотя трудно сказать, как бы
он обошелся без него: француз был хитрая бестия и урвал бы львиную долю
добычи, если бы не Ник.
Старый ворчун Бонс всегда жаловал Ника и ко мне относился хорошо. Он
учил меня мореходному делу, и я позволю себе сказать, что был способным и
внимательным учеником.
Правда, в боях я особенно не отличался, больше помогал Дарби на
камбузе. Это открыло мне доступ на корму, к "господам", там я и проведал о
том, что Флинт задумал смелый налет, суливший нам небывалую добычу.
А пока все шло как обычно, безмятежные дни чередовались со шквалами.
Помню, мне больше всего по душе были "концерты", которые иногда затевались
на палубе обычно в тихие лунные ночи. "Господа" и "чернь" собирались на
баке и шкафуте, а полуют превращался в подмостки для скрипачей и плясунов.
Как сейчас, слышу и вижу: скрипки, пиликающие всякие диковинные мелодии, и
босые ноги, отплясывающие на надраенной палубе. Остальные - у многих были
хорошие голоса - в это время пели песенки своего детства, напоминавшие им
о доме, о давно минувших годах.
В общем-то все они были дурные люди, Джим, но лишь единицы, вроде Пью
и Флинта, - совсем отпетые мерзавцы, а другие, особенно бывшие каторжники
и ссыльные, знали когда-то мирную жизнь у домашнего очага. И когда они
пели в те лунные ночи, вы не отличили бы их от крестьян из нашей деревни.
...А теперь мы подошли к тому времени, когда Флинт и ле Бон
сговорились вместе напасть на Санталену - маленькую колонию на Мэйне, где
собиралась часть "Серебряного каравана".
До сих пор атаки на "Серебряный караван" сводились к налетам на
отдельные суда, идущие к месту сбора; теперь же было задумано дерзкое
предприятие, которое можно сравнить только с походом капитана Моргана на
Панаму.
Хотя в Санталене было не так уж много домов, она играла очень большую
роль. Отсюда корабли выходили под надежной защитой эскорта и могли уже не
опасаться пиратов. Но примерно за месяц до отплытия каравана
представлялась возможность застигнуть врасплох от четырех до десяти
транспортов, охраняемых лишь пушками форта, и освободить от драгоценного
металла склад на берегу. Да и в трюмах судов было чем поживиться.
Кстати, мне вспомнилась одна вещь, которая может вас заинтересовать.
Когда мы попадали в те края, то обычно запасались пресной водой на одном
из Подветренных островов. Это был даже не остров, а скорее длинная высокая
скала, с виду напоминающая гроб. Мы называли ее "Сундук Мертвеца", и
пиратская песенка, которую вы так часто слышали на "Испаньоле", посвящена
как раз этой скале. За много лет до того на ней очутилось пятнадцать
буканьеров, спасшихся с разбитого корабля. Сильвер рассказывал мне, что им
удалось выловить несколько бочонков рома, прибитых волнами к берегу, а
есть, понятно, было нечего, и когда их подобрал один из кораблей Девиса,
все они были мертвецки пьяны...
Флинт разузнал все о Санталене от юнги, единственного уцелевшего из
кучки пиратов, высаженных той весной на необитаемом островке у Барбадоса.
Всего их было шестеро. А вышло это вот как: пиратский капитан плохо ладил
со своей командой и разделался с вожаками, прибегнув к подлому трюку, -
отправил их на берег за черепахами и бросил там на верную смерть, подкупив
седьмого увести лодку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39