— послышался откуда-то справа веселый, слегка хрипловатый басок. — А ну-ка, выкладывайте, что это вы такое задумали…
13.
Алексей быстро гнал машину в сторону кольцевой дороги. Олег и Валера сидели рядом с заложником.
— Олег, придави-ка там своей нежной ручкой эту гниду, чтобы он поменьше колыхался…
Никифоров немедленно выполнил просьбу, так сдавив шею Глотова, что у того из выпученных глаз потекли слезы, он захрипел и закашлялся…
— Пригни его пониже, а то по Рублевке опасно ехать с таким пассажиром…
— Пригну, пригну, но ты не беспокойся, я тут всех гаишников знаю…, — успокоил Никифоров.
На выезде из Москвы, Олег высунулся из окна и махнул рукой гаишнику. В это же время Валера пригнул Глотова к сидению, да с такой силой и злостью, что у того хрустнули спинные позвонки.
Доехали по окружной до Минского шоссе и поехали по нему. Когда отъехали на почтительное расстояние от Москвы, Алексей неожиданно остановил машину у обочины.
— Кровью, говоришь, умоемся, гаденыш? — тихо спросил он. — А ну, пошел из машины! Вылезай на хер, ублюдок!
Увидев в глазах Алексея свою смерть, Глотов не на шутку перепугался. Он уже не угрожал, он бормотал себе под нос нечто невнятное. Не хватало еще, чтобы этот сумасшедший убил его, когда так все хорошо, когда рекой текут деньги, когда никто не смеет ему даже слова худого сказать из страха перед его крутым братаном.
— Ты что, оглох? — спросил Алексей. — А ну, ребята, выталкивайте его из машины!
Олег вышел и встал рядом с машиной. Вылез и Алексей и подошел к задней дверце.
— Вперед, живоглотыш… Вперед и с песней… Кровью, говоришь, умоемся? Пошли… Я даже оружия с собой не возьму… Вот оно… — Он швырнул пистолет на переднее сиденье. — Выйдем с тобой в лесочке один на один… И никто из них даже не будет вмешиваться… Справишься со мной, будешь свободен… Пошел…
Глотов, нехотя вылез из машины и вопросительно глядел остекленевшими от страха глазами на своего противника. Теперь он прекрасно понял, кто перед ним.
— Ну что? Перетрухал без быков своего братана? Какая же тебе в базарный день цена? — усмехнулся Алексей. — Боишься со мной гребень на гребень? А я ведь, наверное, лет на пятнадцать тебя старше, ты питался черной икрой и коньяком, на дорогих курортах свое бычье здоровьичко поправлял и в тренажерных залах бицепсы накачивал, а я семь лет баланду хлебал и на лесоповале загибался… Ну, что же ты, крутой? Где твоя крутость?
Глотов молчал, переминаясь с ноги на ногу.
— Говори, паскуда, что я вам сделал? Тебе, братану твоему, твоему шефу поганому Лычкину? Вашему хозяину Гнедому? Отвечай, когда спрашивают!
— Ничего ты мне не сделал… Только и я тебе ничего не сделал… Я за их дела не ответчик… Меня посадили администратором в казино, я и сижу… А в разборках я не участвовал, и никого не подставлял…
— Серьезно? — округлил глаза Алексей. — Тогда будешь жить… Пошел обратно в машину, но если ты свою пасть поганую ещё раз откроешь, я тебя убью. И пулю на тебя расходовать не стану. Вмажу один раз, и череп твой круглый пополам треснет. Понял?
— Понял, — еле слышно пробормотал Игорь и полез на заднее сидение машины.
Алексей подмигнул ему и сел на водительское место. Сунул пистолет в карман и тронул машину с места.
… Через час с небольшим они подъехали к даче Никифорова. Дача находилась в уединенном лесном месте. Вокруг не было никаких построек. Забора вокруг дачи тоже не было. Брусовой небольшой дом пах свежей древесиной.
— Вылезай, теперь приехали, — сказал Глотову Алексей.
Заложника вывели из машины. Олег открыл дверь дачи и пропустил туда Глотова. За ним вошли остальные.
— Говори номер телефона своего братана, и номер Михаила Лычкина тоже, — сказал Алексей. — Если, разумеется, хочешь жить. А не хочешь — так можешь и не говорить…
Глотов жить хотел и номер телефона назвал.
— Где будем его держать? — спросил Алексей хозяина.
— Можно в сарай, вон там хороший сарай стоит. Крепкий, с замком, оттуда не выберется. Свяжем вдобавок…
Алексей осмотрел сарай снаружи и изнутри. Помещение понравилось ему.
— Сойдет, — одобрил он.
Пленника с завязанными сзади крепким шпагатом руками втолкнули в сарай. Олег повесил замок и закрыл его ключом.
— Это дело сделано, — произнес он. — Что дальше?
— Дальше-то? Будем звонить его братану. И предлагать ему меняться заложниками, как положено в фильмах про шпионов.
Они вошли в дом, Олег поставил чайник, а Алексей набрал номер Живоглота.
— Здорово, Живоглот, — произнес он. — Кондратьев беспокоит.
— Очень приятно, — произнес довольным голосом Живоглот. Он давно уже ждал звонка, так как было договорено, что позвонят в офис, где работает Инна и сообщат номер телефона, по которому с Кондратьевым договорятся об условиях. — Заждался уже… А номер твоего сотового она нам не сказала… Крутая, падла… Мои ребята её так отделали, живого места нет, а кобенится и кобенится… Скоро трахать её начнем… Тут много желающих объявилось…
Алексей побледнел как полотно, но закусил губу и взял себя в руки.
— Трахать интересную женщину — дело приятное, — тихо произнес он. — Совсем другое дело — трахать здорового парня… Кстати, почему ты не спрашиваешь, откуда у меня номер твоего телефона, Живоглот?
На том конце провода воцарилось напряженное молчание. До него только сейчас дошло, что он не должен был звонить на его номер.
— Ты труп, — прошипел, наконец, озадаченный Живоглот.
— Я давно труп, — отмахнулся Алексей. — Я труп уже с тех пор, как семь лет назад вы подослали своего Мойдодыра ко мне. Я труп, когда вы в колонию командировали Нырка. А уж с тех пор, как я отправил в ад Гнедого и трех его сотоварищей, я и вовсе уж потенциальный труп. Только вот хожу и хожу в качестве трупа и никак не могу поспать вечным сном… А, честно говоря, так устал от жизни… Вернее, не от самой жизни, а от того, во что вы её превратили, погань позорная… Ладно, хватит базарить… Я тебе сказал, что твоего братишку Игоря мы тут отоварим так, что никому мало не покажется… И сфотографируем, и пошлем, кому надо… И тебе, строящему из себя крутого, тогда уже не командовать никем… Петушиным братаном будешь, Живоглотище… Только, ради Бога, не говори в очередной раз, что я труп… Надоело…
Живоглот не нашел, что ответить. Молчал и сопел в трубку.
— Чего хочешь? — спросил он наконец.
— Культурного обмена. Смотрел фильм «Мертвый сезон»? Вот так и поменяемся, ты мне Инну, я тебе твоего Игорька. Лады?
— Лады, — прохрипел Живоглот. — Где и когда?
— Меняться будем ночью, на тридцать втором километре Минского шоссе. Только учти, если что, я его мочу без предупреждения. А дальше, делай, что хочешь… Но если согласен на честный обмен, запомни — чтобы Инна была жива и здорова… Пальцем чтобы её больше не трогали, понял?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
13.
Алексей быстро гнал машину в сторону кольцевой дороги. Олег и Валера сидели рядом с заложником.
— Олег, придави-ка там своей нежной ручкой эту гниду, чтобы он поменьше колыхался…
Никифоров немедленно выполнил просьбу, так сдавив шею Глотова, что у того из выпученных глаз потекли слезы, он захрипел и закашлялся…
— Пригни его пониже, а то по Рублевке опасно ехать с таким пассажиром…
— Пригну, пригну, но ты не беспокойся, я тут всех гаишников знаю…, — успокоил Никифоров.
На выезде из Москвы, Олег высунулся из окна и махнул рукой гаишнику. В это же время Валера пригнул Глотова к сидению, да с такой силой и злостью, что у того хрустнули спинные позвонки.
Доехали по окружной до Минского шоссе и поехали по нему. Когда отъехали на почтительное расстояние от Москвы, Алексей неожиданно остановил машину у обочины.
— Кровью, говоришь, умоемся, гаденыш? — тихо спросил он. — А ну, пошел из машины! Вылезай на хер, ублюдок!
Увидев в глазах Алексея свою смерть, Глотов не на шутку перепугался. Он уже не угрожал, он бормотал себе под нос нечто невнятное. Не хватало еще, чтобы этот сумасшедший убил его, когда так все хорошо, когда рекой текут деньги, когда никто не смеет ему даже слова худого сказать из страха перед его крутым братаном.
— Ты что, оглох? — спросил Алексей. — А ну, ребята, выталкивайте его из машины!
Олег вышел и встал рядом с машиной. Вылез и Алексей и подошел к задней дверце.
— Вперед, живоглотыш… Вперед и с песней… Кровью, говоришь, умоемся? Пошли… Я даже оружия с собой не возьму… Вот оно… — Он швырнул пистолет на переднее сиденье. — Выйдем с тобой в лесочке один на один… И никто из них даже не будет вмешиваться… Справишься со мной, будешь свободен… Пошел…
Глотов, нехотя вылез из машины и вопросительно глядел остекленевшими от страха глазами на своего противника. Теперь он прекрасно понял, кто перед ним.
— Ну что? Перетрухал без быков своего братана? Какая же тебе в базарный день цена? — усмехнулся Алексей. — Боишься со мной гребень на гребень? А я ведь, наверное, лет на пятнадцать тебя старше, ты питался черной икрой и коньяком, на дорогих курортах свое бычье здоровьичко поправлял и в тренажерных залах бицепсы накачивал, а я семь лет баланду хлебал и на лесоповале загибался… Ну, что же ты, крутой? Где твоя крутость?
Глотов молчал, переминаясь с ноги на ногу.
— Говори, паскуда, что я вам сделал? Тебе, братану твоему, твоему шефу поганому Лычкину? Вашему хозяину Гнедому? Отвечай, когда спрашивают!
— Ничего ты мне не сделал… Только и я тебе ничего не сделал… Я за их дела не ответчик… Меня посадили администратором в казино, я и сижу… А в разборках я не участвовал, и никого не подставлял…
— Серьезно? — округлил глаза Алексей. — Тогда будешь жить… Пошел обратно в машину, но если ты свою пасть поганую ещё раз откроешь, я тебя убью. И пулю на тебя расходовать не стану. Вмажу один раз, и череп твой круглый пополам треснет. Понял?
— Понял, — еле слышно пробормотал Игорь и полез на заднее сидение машины.
Алексей подмигнул ему и сел на водительское место. Сунул пистолет в карман и тронул машину с места.
… Через час с небольшим они подъехали к даче Никифорова. Дача находилась в уединенном лесном месте. Вокруг не было никаких построек. Забора вокруг дачи тоже не было. Брусовой небольшой дом пах свежей древесиной.
— Вылезай, теперь приехали, — сказал Глотову Алексей.
Заложника вывели из машины. Олег открыл дверь дачи и пропустил туда Глотова. За ним вошли остальные.
— Говори номер телефона своего братана, и номер Михаила Лычкина тоже, — сказал Алексей. — Если, разумеется, хочешь жить. А не хочешь — так можешь и не говорить…
Глотов жить хотел и номер телефона назвал.
— Где будем его держать? — спросил Алексей хозяина.
— Можно в сарай, вон там хороший сарай стоит. Крепкий, с замком, оттуда не выберется. Свяжем вдобавок…
Алексей осмотрел сарай снаружи и изнутри. Помещение понравилось ему.
— Сойдет, — одобрил он.
Пленника с завязанными сзади крепким шпагатом руками втолкнули в сарай. Олег повесил замок и закрыл его ключом.
— Это дело сделано, — произнес он. — Что дальше?
— Дальше-то? Будем звонить его братану. И предлагать ему меняться заложниками, как положено в фильмах про шпионов.
Они вошли в дом, Олег поставил чайник, а Алексей набрал номер Живоглота.
— Здорово, Живоглот, — произнес он. — Кондратьев беспокоит.
— Очень приятно, — произнес довольным голосом Живоглот. Он давно уже ждал звонка, так как было договорено, что позвонят в офис, где работает Инна и сообщат номер телефона, по которому с Кондратьевым договорятся об условиях. — Заждался уже… А номер твоего сотового она нам не сказала… Крутая, падла… Мои ребята её так отделали, живого места нет, а кобенится и кобенится… Скоро трахать её начнем… Тут много желающих объявилось…
Алексей побледнел как полотно, но закусил губу и взял себя в руки.
— Трахать интересную женщину — дело приятное, — тихо произнес он. — Совсем другое дело — трахать здорового парня… Кстати, почему ты не спрашиваешь, откуда у меня номер твоего телефона, Живоглот?
На том конце провода воцарилось напряженное молчание. До него только сейчас дошло, что он не должен был звонить на его номер.
— Ты труп, — прошипел, наконец, озадаченный Живоглот.
— Я давно труп, — отмахнулся Алексей. — Я труп уже с тех пор, как семь лет назад вы подослали своего Мойдодыра ко мне. Я труп, когда вы в колонию командировали Нырка. А уж с тех пор, как я отправил в ад Гнедого и трех его сотоварищей, я и вовсе уж потенциальный труп. Только вот хожу и хожу в качестве трупа и никак не могу поспать вечным сном… А, честно говоря, так устал от жизни… Вернее, не от самой жизни, а от того, во что вы её превратили, погань позорная… Ладно, хватит базарить… Я тебе сказал, что твоего братишку Игоря мы тут отоварим так, что никому мало не покажется… И сфотографируем, и пошлем, кому надо… И тебе, строящему из себя крутого, тогда уже не командовать никем… Петушиным братаном будешь, Живоглотище… Только, ради Бога, не говори в очередной раз, что я труп… Надоело…
Живоглот не нашел, что ответить. Молчал и сопел в трубку.
— Чего хочешь? — спросил он наконец.
— Культурного обмена. Смотрел фильм «Мертвый сезон»? Вот так и поменяемся, ты мне Инну, я тебе твоего Игорька. Лады?
— Лады, — прохрипел Живоглот. — Где и когда?
— Меняться будем ночью, на тридцать втором километре Минского шоссе. Только учти, если что, я его мочу без предупреждения. А дальше, делай, что хочешь… Но если согласен на честный обмен, запомни — чтобы Инна была жива и здорова… Пальцем чтобы её больше не трогали, понял?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104