Красильников, опоздавший на встречу и подходивший к могиле Сатарова, получил легкое осколочное ранение в ногу и был доставлен в институт Склифосовского, откуда уже вечером того же дня был выписан домой. Разумеется, это лишь одна из версий, но вполне заслуживающая внимания. Недавно Григорий Красильников вернулся в Россию и был задержан в аэропорту Шереметьево, препровожден в Лефортовскую тюрьму, но уже через неделю выпущен под подписку о невыезде.»
— Вот оно как, — прошептал Алексей, пристально глядя на Меченого.
Тот только пожал своими острыми квадратными плечами…
… И вот… Пролетели как миг, прошли, словно вечность, эти семь лет… Шел февраль 1999 года… Холодный, мрачный, вьюжный в этих затерянных в лесах глухих краях… Ему идет сорок второй год, нет у него ни дома, ни семьи, ни денег… Ничего нет… Нет любимой женщины, нет единственного верного друга… Все надо начинать сначала. Сумеет ли он?
Закутанный в телогрейку, с кургузой ушанкой на голове и с сумкой на плече, он поежился от холодного февральского ветра, оглянулся на тюремные ворота и глухой забор с колючей проволокой над ним, на вышку с охранников и ответил самому себе на заданный вопрос:
— Сумею… Есть у меня ещё дела на этой земле.
Стиснул зубы и пошел вперед к железнодорожной станции…
… На Казанском вокзале, куда он прибыл через сутки, его останавливали несколько раз, требовали предъявить документы, спрашивали, куда он следует. Он отвечал, что едет по месту прописки в Сергиев Посад…
И впрямь, он перешел Комсомольскую площадь и направился к Ярославскому вокзалу. Сел на электричку, следующую до Сергиева Посада. Но до конечной станции не доехал и вышел на станции Радонеж. Именно там обитал кореш Меченого Барон. И к нему он держал путь. Его дача должна была стать отправной точкой его жизни. А затем он должен был поехать в Нижний Новгород и навестить сына Меченого Славика. Это был наказ его единственного на это время друга — старого вора в законе…
… Он вышел на станции. Было десять часов утра. Этот день в Подмосковье выдался довольно теплым, и хоть солнца не было, Алексею даже стало жарко в его телогрейке и ушанке. Топая кирзовыми сапогами по свежевыпавшему снегу, он поглядывал на план, нарисованный им Меченым. «Как он его встретит?», — думал Алексей. — «Меченый есть Меченый, друг есть друг, а я ему кто? Так, протеже, проситель… Вполне возможно, что и отфутболит, что ему со мной возиться, помогать мне? Ладно, как встретит, так и встретит. По крайней мере, пока мне больше идти некуда. Подамся к сеструхе, в крайнем случае…»
Алексей вышел на протоптанную снежную дорожку и пошел по ней направо. Дача Барона должна быть минутах в пятнадцати от станции, с левой стороны. Меченый подробно описал его глухой забор, выкрашенный в бордовый цвет и какие-то резные украшения на черепичной красной крыше, которые хорошо видно с тропинки. Ну и лай собак, понятно. А их у него тогда было девять…
…Так, вот это, кажется, она и есть… Алексей подошел к калитке и стал стучать. Послышался оголтелый лай собак. Они подбежали с той стороны к калитке и остервенело бросались на забор. Но никто не открывал. Алексей продолжал стучать.
— Вам кого? — послышался сзади старушечий голос.
— Мне… Б-б… Как его? — У Алексея из головы совершенно вылетело имя-отчество Барона. А оно было довольно сложное — Кирилл Игнатьевич Петрицкий.
— Так кого же вам надобно? — нахмурилась круглая словно мяч старушонка в ватнике и оренбургском пуховом платке, туго замотанным вокруг мячеобразной головы. Очень уж ей не нравился пришелец уголовного вида. Частенько в последнее время совершались налеты на пустые дачи. Впрочем, на дачу Петрицкого вряд ли кто-нибудь покусился, себе дороже. И тем не менее, бдительность, есть бдительность… — Сами, что ли, не знаете? Так можно и у участкового спросить, — пригрозила старушка.
— Да мне Игнатия Петровича, — ляпнул вдруг Алексей, припомнив что-то из имени-отчества-фамилии Барона.
— Эвона как, — хитренько улыбнулась старушка. — Игнатия Петровича, говоришь? Слышал звон, да не знаешь, где он? Ну, обожди, незваный гость, — произнесла она и быстро засепетила валенками куда-то.
«А черт бы тебя побрал», — подумал Алексей, проклиная себя за провал в памяти.
Но тут сзади послышался собачий лай, и приятный басистый голос крикнул вдогонку старухе:
— Эй, Дорофевна! Не шустри, гость ко мне. Жду я его, пошел вот с Бураном погулять…
— А что же твой гость тебя по имени не знает, Кирилл Игнатьич? — обернулась старушка. — Мое дело маленькое, а вот надысь Дресвянниковых дочиста всякие незваные гости обокрали, они приехали, а в доме шаром покати. Ты Дресвянниковых знаешь, Игнатьич? Там, за углом, рядом с Сычихой…
Алексей обернулся и увидел идущего в его сторону высокого, за метр восемьдесят ростом худощавого загорелого человека с окладистой черной бородой с проседью. Одет он был в обливную желтую дубленку и кожаную кепочку такого же цвета, из-под которой торчали седые кудри. Рядом с ним на поводке шагала чудовищного размера среднеазиатская овчарка.
— Не знаю я никаких Дресвянниковых, и никакой Сычихи, — пробасил он. — И знать не желаю. Тебя только знаю, Дорофевна, поскольку ты снабжаешь меня чудесным парным молочком и домашним творожком. А человек этот друг моего друга, приехал с доброй весточкой, а моего имени-отчества он может и не знать. Ты сама сколько лет выговорить не могла…Так что ступай с миром, Дорофевна, и завтра утречком нацеди нам молочка. Да и творожку принеси побольше. Гостю отъестся надо, кальций нужен, поняла?
— Если что, принесу, — разулыбалась беззубым ртом Дорофевна. — Мы что, мы завсегда… Ежели так… По-нашенски… Молочко оно пользительно… Витамин в нем… А ить, глянь, как тя, Игнатьич, солнышко выглянуло…
— Да? — сурово взглянул на неё Петрицкий. — Что-то я не замечаю никакого солнышка, напротив, похоже, снова снегопад будет. Да и что в этом страшного, февраль, как никак, так полагается…
Он открыл ключом калитку и свора азиатов разных размеров бросились к хозяину.
— Обождите, — сказал он Алексею.
Через несколько минут он куда-то убрал собак и открыл гостю калитку.
— Проходите, — пригласил он.
Алексей прошел. Оказался на просторном, довольно чистом участке. Перед ним был большой рубленый двухэтажный дом с резными украшениями на черепичной крыше. Хозяин прошел вперед и открыл перед ним входную дверь.
Приятно пахло деревом. Было чисто и уютно. Они сразу очутились в большой горнице, посередине которой стоял красивый стол из светлого дерева. С левой стороны русская печь, справа батареи водяного отопления. Тепло и уютно. Кроме дерева пахло чем-то вкусным, кофе, пирожками.
— Снимайте ваш анарак, — предложил Барон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
— Вот оно как, — прошептал Алексей, пристально глядя на Меченого.
Тот только пожал своими острыми квадратными плечами…
… И вот… Пролетели как миг, прошли, словно вечность, эти семь лет… Шел февраль 1999 года… Холодный, мрачный, вьюжный в этих затерянных в лесах глухих краях… Ему идет сорок второй год, нет у него ни дома, ни семьи, ни денег… Ничего нет… Нет любимой женщины, нет единственного верного друга… Все надо начинать сначала. Сумеет ли он?
Закутанный в телогрейку, с кургузой ушанкой на голове и с сумкой на плече, он поежился от холодного февральского ветра, оглянулся на тюремные ворота и глухой забор с колючей проволокой над ним, на вышку с охранников и ответил самому себе на заданный вопрос:
— Сумею… Есть у меня ещё дела на этой земле.
Стиснул зубы и пошел вперед к железнодорожной станции…
… На Казанском вокзале, куда он прибыл через сутки, его останавливали несколько раз, требовали предъявить документы, спрашивали, куда он следует. Он отвечал, что едет по месту прописки в Сергиев Посад…
И впрямь, он перешел Комсомольскую площадь и направился к Ярославскому вокзалу. Сел на электричку, следующую до Сергиева Посада. Но до конечной станции не доехал и вышел на станции Радонеж. Именно там обитал кореш Меченого Барон. И к нему он держал путь. Его дача должна была стать отправной точкой его жизни. А затем он должен был поехать в Нижний Новгород и навестить сына Меченого Славика. Это был наказ его единственного на это время друга — старого вора в законе…
… Он вышел на станции. Было десять часов утра. Этот день в Подмосковье выдался довольно теплым, и хоть солнца не было, Алексею даже стало жарко в его телогрейке и ушанке. Топая кирзовыми сапогами по свежевыпавшему снегу, он поглядывал на план, нарисованный им Меченым. «Как он его встретит?», — думал Алексей. — «Меченый есть Меченый, друг есть друг, а я ему кто? Так, протеже, проситель… Вполне возможно, что и отфутболит, что ему со мной возиться, помогать мне? Ладно, как встретит, так и встретит. По крайней мере, пока мне больше идти некуда. Подамся к сеструхе, в крайнем случае…»
Алексей вышел на протоптанную снежную дорожку и пошел по ней направо. Дача Барона должна быть минутах в пятнадцати от станции, с левой стороны. Меченый подробно описал его глухой забор, выкрашенный в бордовый цвет и какие-то резные украшения на черепичной красной крыше, которые хорошо видно с тропинки. Ну и лай собак, понятно. А их у него тогда было девять…
…Так, вот это, кажется, она и есть… Алексей подошел к калитке и стал стучать. Послышался оголтелый лай собак. Они подбежали с той стороны к калитке и остервенело бросались на забор. Но никто не открывал. Алексей продолжал стучать.
— Вам кого? — послышался сзади старушечий голос.
— Мне… Б-б… Как его? — У Алексея из головы совершенно вылетело имя-отчество Барона. А оно было довольно сложное — Кирилл Игнатьевич Петрицкий.
— Так кого же вам надобно? — нахмурилась круглая словно мяч старушонка в ватнике и оренбургском пуховом платке, туго замотанным вокруг мячеобразной головы. Очень уж ей не нравился пришелец уголовного вида. Частенько в последнее время совершались налеты на пустые дачи. Впрочем, на дачу Петрицкого вряд ли кто-нибудь покусился, себе дороже. И тем не менее, бдительность, есть бдительность… — Сами, что ли, не знаете? Так можно и у участкового спросить, — пригрозила старушка.
— Да мне Игнатия Петровича, — ляпнул вдруг Алексей, припомнив что-то из имени-отчества-фамилии Барона.
— Эвона как, — хитренько улыбнулась старушка. — Игнатия Петровича, говоришь? Слышал звон, да не знаешь, где он? Ну, обожди, незваный гость, — произнесла она и быстро засепетила валенками куда-то.
«А черт бы тебя побрал», — подумал Алексей, проклиная себя за провал в памяти.
Но тут сзади послышался собачий лай, и приятный басистый голос крикнул вдогонку старухе:
— Эй, Дорофевна! Не шустри, гость ко мне. Жду я его, пошел вот с Бураном погулять…
— А что же твой гость тебя по имени не знает, Кирилл Игнатьич? — обернулась старушка. — Мое дело маленькое, а вот надысь Дресвянниковых дочиста всякие незваные гости обокрали, они приехали, а в доме шаром покати. Ты Дресвянниковых знаешь, Игнатьич? Там, за углом, рядом с Сычихой…
Алексей обернулся и увидел идущего в его сторону высокого, за метр восемьдесят ростом худощавого загорелого человека с окладистой черной бородой с проседью. Одет он был в обливную желтую дубленку и кожаную кепочку такого же цвета, из-под которой торчали седые кудри. Рядом с ним на поводке шагала чудовищного размера среднеазиатская овчарка.
— Не знаю я никаких Дресвянниковых, и никакой Сычихи, — пробасил он. — И знать не желаю. Тебя только знаю, Дорофевна, поскольку ты снабжаешь меня чудесным парным молочком и домашним творожком. А человек этот друг моего друга, приехал с доброй весточкой, а моего имени-отчества он может и не знать. Ты сама сколько лет выговорить не могла…Так что ступай с миром, Дорофевна, и завтра утречком нацеди нам молочка. Да и творожку принеси побольше. Гостю отъестся надо, кальций нужен, поняла?
— Если что, принесу, — разулыбалась беззубым ртом Дорофевна. — Мы что, мы завсегда… Ежели так… По-нашенски… Молочко оно пользительно… Витамин в нем… А ить, глянь, как тя, Игнатьич, солнышко выглянуло…
— Да? — сурово взглянул на неё Петрицкий. — Что-то я не замечаю никакого солнышка, напротив, похоже, снова снегопад будет. Да и что в этом страшного, февраль, как никак, так полагается…
Он открыл ключом калитку и свора азиатов разных размеров бросились к хозяину.
— Обождите, — сказал он Алексею.
Через несколько минут он куда-то убрал собак и открыл гостю калитку.
— Проходите, — пригласил он.
Алексей прошел. Оказался на просторном, довольно чистом участке. Перед ним был большой рубленый двухэтажный дом с резными украшениями на черепичной крыше. Хозяин прошел вперед и открыл перед ним входную дверь.
Приятно пахло деревом. Было чисто и уютно. Они сразу очутились в большой горнице, посередине которой стоял красивый стол из светлого дерева. С левой стороны русская печь, справа батареи водяного отопления. Тепло и уютно. Кроме дерева пахло чем-то вкусным, кофе, пирожками.
— Снимайте ваш анарак, — предложил Барон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104