Затем аккуратно закрыл и гараж, и ворота, сел в свою машину и отъехал от дачи Михаила на безопасное расстояние. Облюбовал себе место, с которого хорошо просматривались ворота, закурил и стал ждать дальнейшего развития событий…
Ждать на сей раз пришлось долго, и Алексей порой даже начинал засыпать… И вот, в самом начале двенадцатого ворота открылись, и машина выехала… Алексей держал в руках мобильный телефон, в том случае, если бы Лычкин открыл багажник и обнаружил бы там нечто интересное, он бы немедленно сообщил, кому следует. В половине двенадцатого закамуфлированный электрик Иванов должен был наведаться на дачу к Лычкину и разведать, что там происходит. Иванов был также снабжен телефоном и ждал звонка Алексея.
— Виктор, — сказал в трубку Алексей. — Они выехали, приходить не надо… Я за ними…
«Вольво» выехала на трассу, за ней выехала и машина Кондратьева. Алексей набрал номер ГИБДД и сообщил, что в автомашине «Вольво», следующей в Москву, в багажнике находится труп мужчины. Он стал невольным свидетелем того, как этот труп погружали в багажник. Не отвечая на вопросы милиционера, Алексей отключил телефон.
В это время погода резко, как это часто бывает в мае, испортилась, сгустились тучи и пошел проливной дождь.
«Вольво» — 940 на огромной скорости мчалась по узкому Рублево-Успенскому шоссе в сторону Москвы. Алексей сбавил скорость, не считая нужным преследовать лимузин. Все, что нужно, он уже сделал. Сейчас машину Лычкина остановят, и никуда он не денется… Он попадет за решетку, а уж там о нем позаботятся. Теперь он лишился своего влиятельного покровителя и стал тем, кем был до знакомства с ним — никем и ничем…
… — Ливень, Гена, — пробасил, сидевший рядом с водителем Лычкин. — Куда ты так гонишь, на пожар, что ли? Выпили вчера, как-никак… Сбавь газ…
— Привычка, Михаил Гаврилыч, — взглянул на него, улыбаясь, шофер Гена. — Не беспокойтесь, считай, пятнадцать лет за рулем… — Но не успел он произнести эти слова, как машину занесло вправо, и она задней частью ударилась в дорожный указатель, как раз регламентирующий скорость на этом участке дороги…
— Пятнадцать лет, мать твою, — закричал Лычкин. — Привычка, говоришь? Платить будешь из своего кармана, неумеха, придурок…
Гена не нашел, что ответить. Он затормозил и вылез из машины. Вышел и Михаил, кутаясь в шикарную куртку от проливного дождя.
— Да…, — позеленел от досады Гена, увидев на багажнике ощутимую вмятину, окрашенную ядовитым синим цветом, так хорошо заметным на белоснежном металле новенькой машины.
— Заплатишь из своего кармана, засранец, — кусая от злости губы, процедил Михаил. — А что с тобой дальше делать, разберемся по ходу пьесы… Я лично полагаю, что твое дальнейшее пребывание на этой почетной и хорошо оплачиваемой должности нецелесообразно, — Он сам того не желая, подражал и голосом и манерой говорить тому, кто лежал, недвижимый и обугленный, скрытый от взоров дверцей багажника в полуметре от них…
— Неправ, Михаил Гаврилыч, неправ, — басил смущенный Гена. — Но ничего страшного не произошло, я знаю, тут неподалеку есть сервис, там такие умельцы работают… Сделают, и недорого. Так сделают, что никакая экспертиза не установит, была вмятина или нет… Поехали…
— Поехали, делать нечего, — вздохнул Лычкин. — Не ехать же в Москву на битой машине? Да, дурная голова ногам покоя не дает… Добро бы своим ногам… Новенькая ведь машина, жалко как…
— Ваша правда, Михаил Гаврилыч, — решил подыграть ему шофер. — Дело, как говорится, не в бобине, сидел мудак в кабине… Нет, все! Чтобы я накануне взял в рот хоть каплю спиртного?! Да ни в жизнь… Все, реакция не та, координация не та… И ещё дождь этот проклятый откуда ни возьмись… Такая с утра хорошая погодка была…
Суетясь, он угодливо открыл дверь для хозяина, сел сам и тронул машину с места. Проехав с километр, они свернули направо и поехали к автосервису…
…Эх, знал бы Михаил Лычкин, какой опасности он избежал, благодаря ошибке своего водителя, он бы, наверняка, озолотил его… Но он не имел ни о чем понятия, ехал, курил, ворчал себе под нос и кусал от досады губы…
8.
— Путевую тачку пригнали ночью, — улыбнулся щербатым ртом автомеханик по кличке Жиклер. — Чья это, не знаешь?
— А на что тебе? — хриплым голосом ответил его напарник по кличке Кардан. — Твое дело маленькое, перебить номера и отдать тачку заказчику. Бабки-то какие платят, ты раньше о таких и не мечтал, когда мудохался с «жигулятами» и «москвичонками» за гроши. Весь в масле, в грязи, денег нет, здоровья нет — тоска… Поглядеть на тебя — так непонятно, как ты вообще живешь на свете. Сколько ты весишь, Жиклер, поведал бы другу?
— Ты мозги не компостируй, — злобно, по-лисьи оскалился Жиклер. — Сколько ни вешу, все мои, у тебя взаймы не попрошу…
А весил он ни много, ни мало — сорок девять килограммов, ровно в два раза меньше, чем его могучий напарник. Узенькое, как у лиса, личико, крохотные хитренькие глазки, сверкающие из-под густых бровей, маленький лобик и шапка густых черных волос — таков был облик этого человека. А вот хилые его ручонки были на самом деле золотыми. И уже полтора года этот автосервис специализировался на угнанных машинах, используя эти две пары золотых рук.
Именно полтора года назад к Васе Оплеткину по кличке Кардан, могучему, с толстенными ручищами, коротко стриженой круглой словно мяч головой и полным отсутствием шеи, тридцатилетнему парняге подъехал его старый школьный приятель Игорь Глотов и предложил интересную работу.
— Стремно, однако, — покачал головой Кардан. — Зоной дело-то пахнет, Игоряха…
— Что стремно? — неожиданно обозлился Игорь. — Во-первых, кто не рискует, тот не пьет шампанское, а во-вторых, крыша у вас будет, понимаешь, крыша. Прикрывать вас будут, умельцы народные, и в обиду никому не дадут… В деньгах будете купаться, знать не будете, куда и девать. На бээмвухах и вольвочках разъезжать станете, из кабаков не вылезать… А я тебя помню, ты ещё в школе тачками интересовался, постоянно мужикам помогал… Я хоть тебя на три класса старше учился, а уважал… Мастеров всюду уважают, Василий. А теперь пришло время мастеров. Если кто что-нибудь хорошо делать умеет, всегда найдет хорошую работу. Если повезет, разумеется, без везухи тоже невпротык… Так что, считай, что тебе повезло, Кардан. Еще бы одного человечка найти для такого дела, один работать не сможешь. Подберешь?
— Да я пока ещё не согласился, Игоряха, — продолжал сомневаться Кардан. — Заманчиво, конечно, врать не стану, но очень уж стремно…
— Да пошел ты! Думай до послезавтра, держи мой номер телефона и позвони. Не согласишься, другого найду. Только когда поезд уйдет, потом не жалуйся. Ты, я погляжу, на «Оке» разъезжаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Ждать на сей раз пришлось долго, и Алексей порой даже начинал засыпать… И вот, в самом начале двенадцатого ворота открылись, и машина выехала… Алексей держал в руках мобильный телефон, в том случае, если бы Лычкин открыл багажник и обнаружил бы там нечто интересное, он бы немедленно сообщил, кому следует. В половине двенадцатого закамуфлированный электрик Иванов должен был наведаться на дачу к Лычкину и разведать, что там происходит. Иванов был также снабжен телефоном и ждал звонка Алексея.
— Виктор, — сказал в трубку Алексей. — Они выехали, приходить не надо… Я за ними…
«Вольво» выехала на трассу, за ней выехала и машина Кондратьева. Алексей набрал номер ГИБДД и сообщил, что в автомашине «Вольво», следующей в Москву, в багажнике находится труп мужчины. Он стал невольным свидетелем того, как этот труп погружали в багажник. Не отвечая на вопросы милиционера, Алексей отключил телефон.
В это время погода резко, как это часто бывает в мае, испортилась, сгустились тучи и пошел проливной дождь.
«Вольво» — 940 на огромной скорости мчалась по узкому Рублево-Успенскому шоссе в сторону Москвы. Алексей сбавил скорость, не считая нужным преследовать лимузин. Все, что нужно, он уже сделал. Сейчас машину Лычкина остановят, и никуда он не денется… Он попадет за решетку, а уж там о нем позаботятся. Теперь он лишился своего влиятельного покровителя и стал тем, кем был до знакомства с ним — никем и ничем…
… — Ливень, Гена, — пробасил, сидевший рядом с водителем Лычкин. — Куда ты так гонишь, на пожар, что ли? Выпили вчера, как-никак… Сбавь газ…
— Привычка, Михаил Гаврилыч, — взглянул на него, улыбаясь, шофер Гена. — Не беспокойтесь, считай, пятнадцать лет за рулем… — Но не успел он произнести эти слова, как машину занесло вправо, и она задней частью ударилась в дорожный указатель, как раз регламентирующий скорость на этом участке дороги…
— Пятнадцать лет, мать твою, — закричал Лычкин. — Привычка, говоришь? Платить будешь из своего кармана, неумеха, придурок…
Гена не нашел, что ответить. Он затормозил и вылез из машины. Вышел и Михаил, кутаясь в шикарную куртку от проливного дождя.
— Да…, — позеленел от досады Гена, увидев на багажнике ощутимую вмятину, окрашенную ядовитым синим цветом, так хорошо заметным на белоснежном металле новенькой машины.
— Заплатишь из своего кармана, засранец, — кусая от злости губы, процедил Михаил. — А что с тобой дальше делать, разберемся по ходу пьесы… Я лично полагаю, что твое дальнейшее пребывание на этой почетной и хорошо оплачиваемой должности нецелесообразно, — Он сам того не желая, подражал и голосом и манерой говорить тому, кто лежал, недвижимый и обугленный, скрытый от взоров дверцей багажника в полуметре от них…
— Неправ, Михаил Гаврилыч, неправ, — басил смущенный Гена. — Но ничего страшного не произошло, я знаю, тут неподалеку есть сервис, там такие умельцы работают… Сделают, и недорого. Так сделают, что никакая экспертиза не установит, была вмятина или нет… Поехали…
— Поехали, делать нечего, — вздохнул Лычкин. — Не ехать же в Москву на битой машине? Да, дурная голова ногам покоя не дает… Добро бы своим ногам… Новенькая ведь машина, жалко как…
— Ваша правда, Михаил Гаврилыч, — решил подыграть ему шофер. — Дело, как говорится, не в бобине, сидел мудак в кабине… Нет, все! Чтобы я накануне взял в рот хоть каплю спиртного?! Да ни в жизнь… Все, реакция не та, координация не та… И ещё дождь этот проклятый откуда ни возьмись… Такая с утра хорошая погодка была…
Суетясь, он угодливо открыл дверь для хозяина, сел сам и тронул машину с места. Проехав с километр, они свернули направо и поехали к автосервису…
…Эх, знал бы Михаил Лычкин, какой опасности он избежал, благодаря ошибке своего водителя, он бы, наверняка, озолотил его… Но он не имел ни о чем понятия, ехал, курил, ворчал себе под нос и кусал от досады губы…
8.
— Путевую тачку пригнали ночью, — улыбнулся щербатым ртом автомеханик по кличке Жиклер. — Чья это, не знаешь?
— А на что тебе? — хриплым голосом ответил его напарник по кличке Кардан. — Твое дело маленькое, перебить номера и отдать тачку заказчику. Бабки-то какие платят, ты раньше о таких и не мечтал, когда мудохался с «жигулятами» и «москвичонками» за гроши. Весь в масле, в грязи, денег нет, здоровья нет — тоска… Поглядеть на тебя — так непонятно, как ты вообще живешь на свете. Сколько ты весишь, Жиклер, поведал бы другу?
— Ты мозги не компостируй, — злобно, по-лисьи оскалился Жиклер. — Сколько ни вешу, все мои, у тебя взаймы не попрошу…
А весил он ни много, ни мало — сорок девять килограммов, ровно в два раза меньше, чем его могучий напарник. Узенькое, как у лиса, личико, крохотные хитренькие глазки, сверкающие из-под густых бровей, маленький лобик и шапка густых черных волос — таков был облик этого человека. А вот хилые его ручонки были на самом деле золотыми. И уже полтора года этот автосервис специализировался на угнанных машинах, используя эти две пары золотых рук.
Именно полтора года назад к Васе Оплеткину по кличке Кардан, могучему, с толстенными ручищами, коротко стриженой круглой словно мяч головой и полным отсутствием шеи, тридцатилетнему парняге подъехал его старый школьный приятель Игорь Глотов и предложил интересную работу.
— Стремно, однако, — покачал головой Кардан. — Зоной дело-то пахнет, Игоряха…
— Что стремно? — неожиданно обозлился Игорь. — Во-первых, кто не рискует, тот не пьет шампанское, а во-вторых, крыша у вас будет, понимаешь, крыша. Прикрывать вас будут, умельцы народные, и в обиду никому не дадут… В деньгах будете купаться, знать не будете, куда и девать. На бээмвухах и вольвочках разъезжать станете, из кабаков не вылезать… А я тебя помню, ты ещё в школе тачками интересовался, постоянно мужикам помогал… Я хоть тебя на три класса старше учился, а уважал… Мастеров всюду уважают, Василий. А теперь пришло время мастеров. Если кто что-нибудь хорошо делать умеет, всегда найдет хорошую работу. Если повезет, разумеется, без везухи тоже невпротык… Так что, считай, что тебе повезло, Кардан. Еще бы одного человечка найти для такого дела, один работать не сможешь. Подберешь?
— Да я пока ещё не согласился, Игоряха, — продолжал сомневаться Кардан. — Заманчиво, конечно, врать не стану, но очень уж стремно…
— Да пошел ты! Думай до послезавтра, держи мой номер телефона и позвони. Не согласишься, другого найду. Только когда поезд уйдет, потом не жалуйся. Ты, я погляжу, на «Оке» разъезжаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104