Солнце раскаляло брезентовую стенку палатки. Нужно было собираться.
Найденову досталась самая неблаговидная роль в этой операции. Он должен рассеивать сомнения профессора, которые неизбежно возникнут. И убеждать Вентуру, что их путешествие не преследует никаких военных целей. Для этого придется вести себя непринужденно и общительно. Попробуй, справься, не будучи артистом и зная, что в это время Санчес по рации ведет корректировку курса движения отряда спецназа. В любом случае профессор все узнает, как только они приблизятся к стенам Старой крепости. Узнает и не простит Найденову его притворства. А значит, в Луанде запретит дочери встречаться с другом-провокатором. Выходит, Ану он потерял в любом случае. Так ради чего давал согласие полковнику Проценко? Найденов встал, выглянул из палатки и сплюнул густую, накопившуюся за ночь слюну. Приходилось признаться себе: спасал шкуру. Испугался. А какой выход? Бросить все и бежать с Аной куда-нибудь в Бразилию? Но он же офицер. Присягу давал. Да и что он будет делать в Бразилии... Растеребив душу и не придя к согласию с самим собой, Найденов взвалил на плечо вещмешок и вышел из палатки.
Санчес и профессор были уже готовы. Рядом проверяли поклажу шестеро ангольских солдат, приданных для сопровождения. Профессор, улыбаясь, подошел к Найденову.
— Неужели вы спали? А я, представьте себе, ворочался, ворочался... столько мыслей. Несмотря ни на что, спасибо, что уговорили меня ввязаться в ваше путешествие.
Санчес подал команду солдатам, и все члены группы, распределив вещи, углубились в разбуженный рассветом лес. Поначалу шли молча. Впереди профессор с картой и компасом, за ним Найденов, далее солдаты с поклажей, и замыкал кубинский полковник, в пятнистом рюкзаке которого лежала рация.
— Я о Старой крепости мечтал давно. Там, если с умом покопаться, можно обнаружить много научной фактуры. Вы уверены, что отряды Савимби ее оставили?
— По сведениям разведки, ФАПЛА они ушли два месяца назад, — соврал майор.
Профессор недоверчиво хмыкнул, но смолчал. Лес становился все гуще. Воздух, пропитанный ароматом тысяч цветов и трав, был вязким, липким.
Идти приходилось медленно, то и дело огибая стволы лежащих деревьев, цепко хватавших одежду путников своими корявыми безлистными ветвями. Устойчивым стал запах гнили. Громадные деревья, высотой с двенадцатиэтажные дома, своими кронами закрывали небо. На лианах, опутавших точно паутиной все пространство над землей, висели ветки, огрызки стволов, а иногда и целые бревна. Папоротники достигали груди и агрессивно шуршали, словно под каждым из них пряталась змея.
Найденов шел с осторожностью. Прежде чем сделать очередной шаг, он тщательно изучал почву. Заметив это, профессор рассмеялся:
— Вы, молодой человек, излишне щепетильны. Неужели думаете, что застанете врасплох хоть одно живое существо в этом лесу? Не надейтесь. Ни одно животное не ищет встречи с вами. Разбегаются, почувствовав вас задолго до появления. Так что на змею вы вряд ли наступите. Скорее вам на голову может свалиться задремавший питон. Но о его существовании наверняка предупредят обезьяны.
В ответ Найденов усиленно сопел. Будучи человеком городским, он любил природу наблюдать по телевизору, а еще лучше из окна вагона поезда. Его почему-то не пугало нападение на крепость. Но сейчас он невольно вздрагивал от каждого скрипа деревьев и хруста веток.
— Здесь неподалеку река, впадающая в Квандо, поэтому такая влажность. Но скоро мы должны выбраться из зарослей, и начнется саванна.
Профессор шагал легко и уверенно, будто этот маршрут исхожен им не единожды. Остановился он лишь возле странного дерева и, взяв майора за руку, притормозил его движение:
— Смотрите. Это мувука — плачущее дерево. Видите, с его листьев не переставая стекают капли.
Зрелище было фантастическое и жутковатое. Дерево казалось живым.
Так обычно льются слезы из детских глаз — безостановочно и горько.
— Не лучшая примета на нашем пути, — вздохнул профессор и зашагал дальше.
«SOS»
Рубцов энергично проверял снаряжение прибывшего еще тремя вертолетами отряда. Санчес передал по рации, что можно начинать движение.
Держать связь Рубцов приказал сержанту Сантушу. Тот улыбался, совсем как тогда у командирского стола полковника Стреляного. Нужно было что-то решать с Женькой. Обида залегла в душе и распаляла мужское самолюбие. Покрутившись возле Женькиной палатки и не решившись войти, подполковник суровым голосом сообщил ей, что отстраняет ее от операции и поэтому медсестра может никуда не собираться. В ответ услышал односложное: «Ясно, товарищ подполковник».
Уже покидая лагерь, Рубцов вспомнил, что забыл в Женькиной палатке рацию, но не смог себя пересилить и еще раз вернуться. Тем более плохая примета.
В отличие от майора Рубцов шел по лесу, как лось, не выбирая обходных путей, то и дело обгоняя идущего впереди Сантуша. Тот, в свою очередь, с навыками опытного охотника легко находил следы прошедшей группы. Несколько часов непрерывного движения достаточно охладили пыл Рубцова. Он уже больше думал о предстоящей атаке, нежели о ночном поражении. И чуть не наткнулся на спину внезапно остановившегося Сантуша. В руках сержанта попискивала рация.
Раздавался далекий, но отчетливый голос Женьки: "Рубцов... Рубцов, спаси...
Слышишь, Рубцов... спаси меня".
Подполковник схватил рацию и принялся кричать в микрофон. Но никакого ответа не последовало. Еще немного помучив рацию, Рубцов передал ее Сантушу:
— Продолжайте движение. Я вернусь в лагерь. Там ЧП.
— Но, товарищ, одному нельзя, — Сантуш с трудом подбирал русские слова.
— Отставить. Надо. Поручаю, сержант, тебе командование отрядом.
Держи связь с полковником Санчесом. Я вас скоро догоню. Оставляйте засеки.
— Что? — не понял сержант.
— Ножом, зарубки на деревьях, чтобы мне далеко не отклоняться.
Понял?
— Понял.
— Выполняй, — скомандовал Рубцов и один, на глазах ничего не понимающего отряда, повернул назад.
БУШМЕНЫ
Пот заливал глаза. Одежда прилипала к телу, потом высыхала и неприятно карябала кожу, становясь жесткой от впитавшейся в нее соли. Найденов давно не смотрел по сторонам. Его взгляд сконцентрировался на мелькающих ногах профессора. Как же он ошибся в этом пружинисто идущем впереди человеке...
Когда Ана привела Найденова в дом отца, ничто не предвещало, что профессор, поборов предубеждение, даст согласие на участие в экспедиции.
Старая, захламленная антиквариатом португальской истории квартира дышала пылью, покоем и одиночеством. Профессор Вентура встретил их в синих широких хлопчатобумажных штанах и в белой длинной рубахе с разрезами по бокам, расшитой на плечах и груди золотыми потертыми нитками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Найденову досталась самая неблаговидная роль в этой операции. Он должен рассеивать сомнения профессора, которые неизбежно возникнут. И убеждать Вентуру, что их путешествие не преследует никаких военных целей. Для этого придется вести себя непринужденно и общительно. Попробуй, справься, не будучи артистом и зная, что в это время Санчес по рации ведет корректировку курса движения отряда спецназа. В любом случае профессор все узнает, как только они приблизятся к стенам Старой крепости. Узнает и не простит Найденову его притворства. А значит, в Луанде запретит дочери встречаться с другом-провокатором. Выходит, Ану он потерял в любом случае. Так ради чего давал согласие полковнику Проценко? Найденов встал, выглянул из палатки и сплюнул густую, накопившуюся за ночь слюну. Приходилось признаться себе: спасал шкуру. Испугался. А какой выход? Бросить все и бежать с Аной куда-нибудь в Бразилию? Но он же офицер. Присягу давал. Да и что он будет делать в Бразилии... Растеребив душу и не придя к согласию с самим собой, Найденов взвалил на плечо вещмешок и вышел из палатки.
Санчес и профессор были уже готовы. Рядом проверяли поклажу шестеро ангольских солдат, приданных для сопровождения. Профессор, улыбаясь, подошел к Найденову.
— Неужели вы спали? А я, представьте себе, ворочался, ворочался... столько мыслей. Несмотря ни на что, спасибо, что уговорили меня ввязаться в ваше путешествие.
Санчес подал команду солдатам, и все члены группы, распределив вещи, углубились в разбуженный рассветом лес. Поначалу шли молча. Впереди профессор с картой и компасом, за ним Найденов, далее солдаты с поклажей, и замыкал кубинский полковник, в пятнистом рюкзаке которого лежала рация.
— Я о Старой крепости мечтал давно. Там, если с умом покопаться, можно обнаружить много научной фактуры. Вы уверены, что отряды Савимби ее оставили?
— По сведениям разведки, ФАПЛА они ушли два месяца назад, — соврал майор.
Профессор недоверчиво хмыкнул, но смолчал. Лес становился все гуще. Воздух, пропитанный ароматом тысяч цветов и трав, был вязким, липким.
Идти приходилось медленно, то и дело огибая стволы лежащих деревьев, цепко хватавших одежду путников своими корявыми безлистными ветвями. Устойчивым стал запах гнили. Громадные деревья, высотой с двенадцатиэтажные дома, своими кронами закрывали небо. На лианах, опутавших точно паутиной все пространство над землей, висели ветки, огрызки стволов, а иногда и целые бревна. Папоротники достигали груди и агрессивно шуршали, словно под каждым из них пряталась змея.
Найденов шел с осторожностью. Прежде чем сделать очередной шаг, он тщательно изучал почву. Заметив это, профессор рассмеялся:
— Вы, молодой человек, излишне щепетильны. Неужели думаете, что застанете врасплох хоть одно живое существо в этом лесу? Не надейтесь. Ни одно животное не ищет встречи с вами. Разбегаются, почувствовав вас задолго до появления. Так что на змею вы вряд ли наступите. Скорее вам на голову может свалиться задремавший питон. Но о его существовании наверняка предупредят обезьяны.
В ответ Найденов усиленно сопел. Будучи человеком городским, он любил природу наблюдать по телевизору, а еще лучше из окна вагона поезда. Его почему-то не пугало нападение на крепость. Но сейчас он невольно вздрагивал от каждого скрипа деревьев и хруста веток.
— Здесь неподалеку река, впадающая в Квандо, поэтому такая влажность. Но скоро мы должны выбраться из зарослей, и начнется саванна.
Профессор шагал легко и уверенно, будто этот маршрут исхожен им не единожды. Остановился он лишь возле странного дерева и, взяв майора за руку, притормозил его движение:
— Смотрите. Это мувука — плачущее дерево. Видите, с его листьев не переставая стекают капли.
Зрелище было фантастическое и жутковатое. Дерево казалось живым.
Так обычно льются слезы из детских глаз — безостановочно и горько.
— Не лучшая примета на нашем пути, — вздохнул профессор и зашагал дальше.
«SOS»
Рубцов энергично проверял снаряжение прибывшего еще тремя вертолетами отряда. Санчес передал по рации, что можно начинать движение.
Держать связь Рубцов приказал сержанту Сантушу. Тот улыбался, совсем как тогда у командирского стола полковника Стреляного. Нужно было что-то решать с Женькой. Обида залегла в душе и распаляла мужское самолюбие. Покрутившись возле Женькиной палатки и не решившись войти, подполковник суровым голосом сообщил ей, что отстраняет ее от операции и поэтому медсестра может никуда не собираться. В ответ услышал односложное: «Ясно, товарищ подполковник».
Уже покидая лагерь, Рубцов вспомнил, что забыл в Женькиной палатке рацию, но не смог себя пересилить и еще раз вернуться. Тем более плохая примета.
В отличие от майора Рубцов шел по лесу, как лось, не выбирая обходных путей, то и дело обгоняя идущего впереди Сантуша. Тот, в свою очередь, с навыками опытного охотника легко находил следы прошедшей группы. Несколько часов непрерывного движения достаточно охладили пыл Рубцова. Он уже больше думал о предстоящей атаке, нежели о ночном поражении. И чуть не наткнулся на спину внезапно остановившегося Сантуша. В руках сержанта попискивала рация.
Раздавался далекий, но отчетливый голос Женьки: "Рубцов... Рубцов, спаси...
Слышишь, Рубцов... спаси меня".
Подполковник схватил рацию и принялся кричать в микрофон. Но никакого ответа не последовало. Еще немного помучив рацию, Рубцов передал ее Сантушу:
— Продолжайте движение. Я вернусь в лагерь. Там ЧП.
— Но, товарищ, одному нельзя, — Сантуш с трудом подбирал русские слова.
— Отставить. Надо. Поручаю, сержант, тебе командование отрядом.
Держи связь с полковником Санчесом. Я вас скоро догоню. Оставляйте засеки.
— Что? — не понял сержант.
— Ножом, зарубки на деревьях, чтобы мне далеко не отклоняться.
Понял?
— Понял.
— Выполняй, — скомандовал Рубцов и один, на глазах ничего не понимающего отряда, повернул назад.
БУШМЕНЫ
Пот заливал глаза. Одежда прилипала к телу, потом высыхала и неприятно карябала кожу, становясь жесткой от впитавшейся в нее соли. Найденов давно не смотрел по сторонам. Его взгляд сконцентрировался на мелькающих ногах профессора. Как же он ошибся в этом пружинисто идущем впереди человеке...
Когда Ана привела Найденова в дом отца, ничто не предвещало, что профессор, поборов предубеждение, даст согласие на участие в экспедиции.
Старая, захламленная антиквариатом португальской истории квартира дышала пылью, покоем и одиночеством. Профессор Вентура встретил их в синих широких хлопчатобумажных штанах и в белой длинной рубахе с разрезами по бокам, расшитой на плечах и груди золотыми потертыми нитками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66