Он ощущал все тот же леденящий душу холод и пустоту. Но глаза его оставались сухими.
— Вам не в чем упрекнуть себя, мистер Уильямс. В общем-то этот ваш визит был даже благом. Больше ей не для чего жить.
Сестра Новелла отхлебнула чай.
— Хорошо поговорили? — спросила она после паузы.
— Я никогда ее не забуду... — прошептал Римо.
— На похороны останетесь?
— Наверное, не получится.
— Ну, если передумаете, всегда можете приехать.
Римо поднялся. Он словно бы одеревенел.
— Спасибо. Я, пожалуй, пойду.
Сестра Новелла проводила его до двери.
— Спасибо, что приехали. Рада была познакомиться с вами, — заметила она тоном, каким обычно обсуждают только что прогремевшую грозу, а не жизнь человека, угасшую, словно свеча.
Уже у порога сестра Новелла остановилась:
— Она не могла смириться с потерей сиротского приюта, вот в чем ее трагедия.
Римо кивнул.
— Что вполне можно понять. Ведь приют был делом всей ее жизни. Она отдавала работе всю себя. И потом, она ведь и сама там выросла.
Римо резко обернулся.
— Что?!
— Сестра Мария тоже была сиротой. Разве вы не знали?
— Нет, — тихо ответил мужчина.
— Кто же лучше поймет нужды и страхи сирот, нежели человек, сам выросший без родителей?..
— Полагаю, вы правы. Спасибо, что сказали.
— Не за что, мистер Уильямс. Ступайте с Богом.
Римо вышел на улицу, под солнце Оклахомы. Он ничего не видел и не замечал вокруг — сел в машину и кружил по городу, пока не стемнело.
Утомившись от этого бесцельного занятия, он подъехал к мотелю, приютившемуся возле окружной железной дороги, в районе под названием Бриктаун. Снял номер и бросился на постель. Он вновь и вновь вспоминал все, что произошло в больничной палате. Теперь, под стук колес и вой паровозных гудков, случившееся представлялось ему нереальным. Настолько нереальным, что его можно было принять за сон.
Одна только мысль не давала ему покоя: кто был тот худой высокий мужчина, оставивший его на пороге сиротского приюта много лет тому назад?..
Глава 19
Лил проливной дождь, крупные капли стучали по песку пустыни Соноран, оставляя в земле миниатюрные кратеры. Впрочем, гигантским кактусам все было нипочем. Янтарно-рубиновые цветки чоллы пестрели повсюду яркими пятнами, сам же песок в утреннем свете казался золотистым.
Под жарким солнцем тихо несла свои воды река Плача. Санни Джой Ром гнал коня по затвердевшей корке песка, которая похрустывала под копытами, как картофельные чипсы на зубах.
У подножия горы Красного Призрака он спешился и расседлал коня:
— Не знаю, когда я вернусь, Саншин. Ты уж подожди, дружок. Отдохни, погуляй тут.
Конь не тронулся с места.
Санни Джой шлепнул его по крупу.
— Вперед! Что я сказал, упрямец ты эдакий!
Саншин остался стоять, где стоял.
— Ну, как хочешь, — пробурчал Ром и, потрепав коня по холке, двинулся к горе.
Тропинка была еле заметна. Отыскать ее мог только человек, хорошо знавший эти места. Да, на лошади здесь не проехать. Лишь бараны с острыми витыми рогами да глупые индейцы поднимаются на гору Красного Призрака, с горечью размышлял Санни Джой.
Тропинка, причудливо извиваясь, то исчезала из виду, то появлялась снова.
— Пожалуй, я уже слишком стар для таких походов, — пробормотал Санни Джой и присел на большой плоский камень из красноватого песчаника — передохнуть.
До пещеры он добрался лишь тридцать минут спустя. Он задыхался. Впрочем, вероятно, во всем виновата эта проклятая пыль!
Вход в пещеру скрывала настоящая стена из плюща вперемежку с ветвями какого-то колючего кустарника. Санни Джой нырнул в эти заросли, раздвинул ветки руками и тут же ощутил знакомый сыроватый запах. На него пахнуло древностью, тленом и тайной.
Он двинулся вперед. Футов через пятнадцать все вокруг погрузилось во тьму. Осторожно продвигаясь вперед, он неустанно отсчитывал шаги, стараясь никуда не отклоняться. Ему не хотелось ступать на следы своих великих и славных предков.
Отсчитав ровно тридцать три шага — когда Санни Джой был еще мальчишкой, приходилось отсчитывать сорок семь, — он остановился и повалился на грязную землю. Всмотрелся во тьму. Тьма, казалось, отвечала ему тем же. Но он знал, что у этой тьмы уже не было глаз, остались одни лишь пустые глазницы.
— Ко Джонг О, я пришел напомнить тебе о твоем обещании, данном народу Сан Он Джо. Народу, которому ты дал жизнь еще до того, как появились на свете белые, хопи и навахо. Слушай же меня, о, древний дух! Мне нужна твоя помощь!
Тьма отвечала ему молчанием.
— В наш роковой час мне нужна мудрость, о. Ко Джонг О!
В самой глубине, где сгустились особенно темные тени, что-то шевельнулось.
Сердце Санни Джоя бешено забилось — от страха и радости одновременно.
— Направь же меня. Ко Джонг О! Ибо я ослеплен горечью и уловками белых, сбился с пути истинного, потерял тропинку к Сан Он Джо и своему собственному сердцу!
Шорох и возня продолжались.
Затем вдруг левой руки Санни Джоя, которой он опирался о землю, коснулось что-то теплое. Быстро, еле уловимо, словно пролетающий мимо дух.
Он обернулся. И в тоненьком лучике света, просочившемся под своды пещеры, заметил голый мышиный хвост. Санни Джой так и похолодел от ужаса.
А затем, всматриваясь в безмолвную тьму, сказал:
— И если будет на то твоя воля, то я готов умереть здесь, в пещере! Умереть, ни на что не сетуя, и лежать потом рядом со своими славными предками, которых, к несчастью, так подвел!
Глава 20
Всю ночь через Бриктаун с грохотом проносились товарняки, печально оглашая окрестности протяжными гудками. Но Римо Уильямс крепко спал.
Во сне он опять оказался в Пустоте, и был там не один.
Он ощущал чье-то присутствие. Но ничего и никого не видел — его окружала непроницаемая тьма.
— Есть тут кто? — крикнул Римо.
Ответа не было. Закрыв глаза, он прислушался — в надежде уловить биение чьего-нибудь сердца или шелест воздуха в легких. Но тщетно. Лишь ощущение присутствия и... угрозы.
Открыв глаза, он вдруг увидел узкие блестящие полоски. Неожиданно они исчезли. Словно черная кошка, притаившаяся в темноте, зажмурилась.
Римо растерянно заморгал. Может, ему померещилось? Карие, вернее, ореховые глаза, примерно того же цвета, что у всех мастеров Синанджу, которых он знал.
Римо осторожно двинулся туда, где только что видел мерцание. Остановился. Темнота казалась плотной на ощупь.
— Эй! — окликнул он.
Вместо ответа кто-то нанес ему сокрушительный удар в солнечное сплетение.
Воздух со свистом вырвался из легких, и Римо отпрянул. Такой удар способен нанести только Синанджу.
Откуда-то из темноты послышался хорошо знакомый Римо хрипловатый смех.
Нуич!
Медленно кружась вокруг собственной оси, Римо сплел из пальцев невидимую защитную паутину, отошел на два шага влево, затем на три — вправо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
— Вам не в чем упрекнуть себя, мистер Уильямс. В общем-то этот ваш визит был даже благом. Больше ей не для чего жить.
Сестра Новелла отхлебнула чай.
— Хорошо поговорили? — спросила она после паузы.
— Я никогда ее не забуду... — прошептал Римо.
— На похороны останетесь?
— Наверное, не получится.
— Ну, если передумаете, всегда можете приехать.
Римо поднялся. Он словно бы одеревенел.
— Спасибо. Я, пожалуй, пойду.
Сестра Новелла проводила его до двери.
— Спасибо, что приехали. Рада была познакомиться с вами, — заметила она тоном, каким обычно обсуждают только что прогремевшую грозу, а не жизнь человека, угасшую, словно свеча.
Уже у порога сестра Новелла остановилась:
— Она не могла смириться с потерей сиротского приюта, вот в чем ее трагедия.
Римо кивнул.
— Что вполне можно понять. Ведь приют был делом всей ее жизни. Она отдавала работе всю себя. И потом, она ведь и сама там выросла.
Римо резко обернулся.
— Что?!
— Сестра Мария тоже была сиротой. Разве вы не знали?
— Нет, — тихо ответил мужчина.
— Кто же лучше поймет нужды и страхи сирот, нежели человек, сам выросший без родителей?..
— Полагаю, вы правы. Спасибо, что сказали.
— Не за что, мистер Уильямс. Ступайте с Богом.
Римо вышел на улицу, под солнце Оклахомы. Он ничего не видел и не замечал вокруг — сел в машину и кружил по городу, пока не стемнело.
Утомившись от этого бесцельного занятия, он подъехал к мотелю, приютившемуся возле окружной железной дороги, в районе под названием Бриктаун. Снял номер и бросился на постель. Он вновь и вновь вспоминал все, что произошло в больничной палате. Теперь, под стук колес и вой паровозных гудков, случившееся представлялось ему нереальным. Настолько нереальным, что его можно было принять за сон.
Одна только мысль не давала ему покоя: кто был тот худой высокий мужчина, оставивший его на пороге сиротского приюта много лет тому назад?..
Глава 19
Лил проливной дождь, крупные капли стучали по песку пустыни Соноран, оставляя в земле миниатюрные кратеры. Впрочем, гигантским кактусам все было нипочем. Янтарно-рубиновые цветки чоллы пестрели повсюду яркими пятнами, сам же песок в утреннем свете казался золотистым.
Под жарким солнцем тихо несла свои воды река Плача. Санни Джой Ром гнал коня по затвердевшей корке песка, которая похрустывала под копытами, как картофельные чипсы на зубах.
У подножия горы Красного Призрака он спешился и расседлал коня:
— Не знаю, когда я вернусь, Саншин. Ты уж подожди, дружок. Отдохни, погуляй тут.
Конь не тронулся с места.
Санни Джой шлепнул его по крупу.
— Вперед! Что я сказал, упрямец ты эдакий!
Саншин остался стоять, где стоял.
— Ну, как хочешь, — пробурчал Ром и, потрепав коня по холке, двинулся к горе.
Тропинка была еле заметна. Отыскать ее мог только человек, хорошо знавший эти места. Да, на лошади здесь не проехать. Лишь бараны с острыми витыми рогами да глупые индейцы поднимаются на гору Красного Призрака, с горечью размышлял Санни Джой.
Тропинка, причудливо извиваясь, то исчезала из виду, то появлялась снова.
— Пожалуй, я уже слишком стар для таких походов, — пробормотал Санни Джой и присел на большой плоский камень из красноватого песчаника — передохнуть.
До пещеры он добрался лишь тридцать минут спустя. Он задыхался. Впрочем, вероятно, во всем виновата эта проклятая пыль!
Вход в пещеру скрывала настоящая стена из плюща вперемежку с ветвями какого-то колючего кустарника. Санни Джой нырнул в эти заросли, раздвинул ветки руками и тут же ощутил знакомый сыроватый запах. На него пахнуло древностью, тленом и тайной.
Он двинулся вперед. Футов через пятнадцать все вокруг погрузилось во тьму. Осторожно продвигаясь вперед, он неустанно отсчитывал шаги, стараясь никуда не отклоняться. Ему не хотелось ступать на следы своих великих и славных предков.
Отсчитав ровно тридцать три шага — когда Санни Джой был еще мальчишкой, приходилось отсчитывать сорок семь, — он остановился и повалился на грязную землю. Всмотрелся во тьму. Тьма, казалось, отвечала ему тем же. Но он знал, что у этой тьмы уже не было глаз, остались одни лишь пустые глазницы.
— Ко Джонг О, я пришел напомнить тебе о твоем обещании, данном народу Сан Он Джо. Народу, которому ты дал жизнь еще до того, как появились на свете белые, хопи и навахо. Слушай же меня, о, древний дух! Мне нужна твоя помощь!
Тьма отвечала ему молчанием.
— В наш роковой час мне нужна мудрость, о. Ко Джонг О!
В самой глубине, где сгустились особенно темные тени, что-то шевельнулось.
Сердце Санни Джоя бешено забилось — от страха и радости одновременно.
— Направь же меня. Ко Джонг О! Ибо я ослеплен горечью и уловками белых, сбился с пути истинного, потерял тропинку к Сан Он Джо и своему собственному сердцу!
Шорох и возня продолжались.
Затем вдруг левой руки Санни Джоя, которой он опирался о землю, коснулось что-то теплое. Быстро, еле уловимо, словно пролетающий мимо дух.
Он обернулся. И в тоненьком лучике света, просочившемся под своды пещеры, заметил голый мышиный хвост. Санни Джой так и похолодел от ужаса.
А затем, всматриваясь в безмолвную тьму, сказал:
— И если будет на то твоя воля, то я готов умереть здесь, в пещере! Умереть, ни на что не сетуя, и лежать потом рядом со своими славными предками, которых, к несчастью, так подвел!
Глава 20
Всю ночь через Бриктаун с грохотом проносились товарняки, печально оглашая окрестности протяжными гудками. Но Римо Уильямс крепко спал.
Во сне он опять оказался в Пустоте, и был там не один.
Он ощущал чье-то присутствие. Но ничего и никого не видел — его окружала непроницаемая тьма.
— Есть тут кто? — крикнул Римо.
Ответа не было. Закрыв глаза, он прислушался — в надежде уловить биение чьего-нибудь сердца или шелест воздуха в легких. Но тщетно. Лишь ощущение присутствия и... угрозы.
Открыв глаза, он вдруг увидел узкие блестящие полоски. Неожиданно они исчезли. Словно черная кошка, притаившаяся в темноте, зажмурилась.
Римо растерянно заморгал. Может, ему померещилось? Карие, вернее, ореховые глаза, примерно того же цвета, что у всех мастеров Синанджу, которых он знал.
Римо осторожно двинулся туда, где только что видел мерцание. Остановился. Темнота казалась плотной на ощупь.
— Эй! — окликнул он.
Вместо ответа кто-то нанес ему сокрушительный удар в солнечное сплетение.
Воздух со свистом вырвался из легких, и Римо отпрянул. Такой удар способен нанести только Синанджу.
Откуда-то из темноты послышался хорошо знакомый Римо хрипловатый смех.
Нуич!
Медленно кружась вокруг собственной оси, Римо сплел из пальцев невидимую защитную паутину, отошел на два шага влево, затем на три — вправо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71