Будучи хозяином гидроплана "сессна", Адлер предпочитал стоянку на воде. В Рованиеми это означало – на реке, почти в самом городе, в трех милях южнее аэропорта.
При виде меня он подскочил и схватил меня за руку. Вначале я подумал, что естественным продолжением ситуации станет потасовка, но потом понял, что это просто его способ начать конфиденциальный разговор, не вызывающий подозрений со стороны.
– У тебя могут быть неприятности, Билл, – сказал он хриплым шепотом, который разнесся по всему аэропорту. – Ты залетал в запретную зону?
– Возможно, срезал уголок.
Мы разговаривали на шведском. Оскар был одним из маленькой, воображавшей себя избранными группы финнов с преобладанием шведских кровей. Немного ниже меня ростом, с острыми чертами грубого лица и прямыми волосами мышиного цвета – исключительно типичным для шведов, хотя в кино их представляют калиброванными блондинами.
– Послушай, я говорю это только чтобы помочь тебе, понимаешь?
– Да нет.
– Не занялся ли ты контрабандой спиртного? Ящик виски? Туши лосиного мяса или дичи, отстрелянной не в сезон?
Я отцепил его руку от своего плеча.
– Да нет, все лето я провел за вязкой носков в богадельне Ивайло. В чем, собственно дело?
– "SuoPo" здесь. – Он изобразил победоносную улыбку и чуть отстранился, чтоб лучше оценить результат своего сообщения.
Я попытался выглядеть гораздо менее обеспокоенным, чем это было в самом деле.
"SuoPo" означало отделение контрразведки. Полет в запретной зоне, который может вызвать международный инцидент, был делом "SuoPo", и видимо не самым пустяковым.
Кивнув так небрежно, как только мог, я спросил:
– А я-то тут при чем?
Его худое угловатое лицо выглядело разочарованным.
– Они расспрашивали всех пилотов, и я подумал, что тебе полезно знать... теперь мы можем хоть согласовать наши версии. Со мной инспектор уже беседовал.
Я облокотился на верстак и закурил.
– Да нечего нам согласовывать, Оскар. В чем проблема?
– Послушай, – теперь его лицо стало серьезным, – я сказал ему, что не знаю, кого ты в этом году перевозил. Скажи и ты, что не знаешь, с кем летал я и для чего. Ладно?
– Замечательно. Ответ исключительно подходящий, чтобы ввести опытного охотника за шпионами в заблуждение и заставить спокойно вернуться домой.
Пока что складывалось такое впечатление, что Оскар специально сделал все, на что способен, чтобы моя работа на "Каайа" выглядела как можно более подозрительной. Я пожал плечами.
– Ну ладно. Я действительно не знаю человека, с которым ты летал. Кто он?
– Это не имеет значения.
Затем он понял, что такой ответ выглядит не слишком красиво.
– Я возил только охотников и местных. И вообще работы было мало. Неважный год.
Так и должно быть, если он не получил контракта на поисковые геологические работы, и я действительно не слышал, чтобы такой контракт у него был.
– Ну хорошо, – кивнул я. – Где я могу найти этого типа из "SuoPo"?
На этот раз он действительно выдавил шепотом:
– Прямо за тобой.
Я повернулся, постаравшись, чтобы это не выглядело слишком суетливым. Он стоял в проеме ворот в ангар, против света был виден только силуэт в шляпе и с кейсом.
– Пилот Кери? – спросил он по-фински. Работники этого департамента всегда вежливо обозначают вашу профессию.
– Да?
Он подошел, протягивая руку, и я пожал ее. Когда свет из дверей перестал мешать, я смог разглядеть, что он высок, лишь немного ниже меня, и на несколько лет старше. У него было удлиненное лицо с умеренным количеством бородавок, присущих большинству финнов, крупный клювообразный нос и серые глаза.
Его однотонный темно-серый костюм и светло-серая шляпа-борсалино своим городским стилем больше подходили улицам Рованиеми.
Но между тем у него не было загара, которым все обязательно обзаводились длинным лапландским летом. Значит, прислан он из Хельсинки, что отбивало всякую надежду на то, что состоится рутинное, формальное выяснение каких-то обстоятельств.
– Вы хорошо говорите по-фински? – вежливо поинтересовался он.
– Не достаточно хорошо для разговора с полицейским.
Я ответил по-английски. Как оказалось, с английским у него все было в порядке. Он дружелюбно покивал и сказал с хорошим выговором:
– Очень хорошо. Будем говорить по-английски. Я Аарни Никонен из "SuoPo". Можем мы выйти и поговорить?
Он улыбнулся через мое плечо Оскару, затем зашагал из ангара, а я потащился сзади.
– Сегодня вы летали? – спросил он.
– Доставил кое-какие продукты американскому охотнику.
– Мистеру Хомеру?
– Да.
– А-а... Удивляюсь, как ему удалось вас зафрахтовать?
Он остановился у передвижного трапа и положил кейс на верхнюю ступеньку. В верхней части кейса, с той стороны, которую он держал к себе, был сверток. Величиной с пакет с сэндвичами... Или пистолет. Сняв шляпу, он бросил ее на сверток.
Полицейский был почти лыс, но не пытался спрятать лысину под седыми прядями, оставшимися над ушами.
– А где вы его высадили?
– Около восьмидесяти миль к северо-западу отсюда. На краю запретной зоны.
– Но не в ней?
– Нет.
Другого ждать он от меня не мог. Но, в конце концов, у него теперь был факт, который можно проверить без особого труда. Если только именно это он пытался выяснить.
Новый вопрос:
– И район, который вы обследуете для "Каайа", тоже не в запретной зоне?
– Нет, не в запретной.
Он смотрел на меня с печальной дружеской улыбкой.
Я сказал:
– Могу показать место на карте. У меня в самолете.
У меня было два экземпляра, один с подробными пометками на фиктивных площадях геологоразведки, как раз для такого случая. Настоящую работу я выполнял, используя целлулоидную накладку с отметками, сделанными восковым карандашом, которые стирал после каждого полета.
– Простите, – его улыбка сделалась еще печальнее, – но я уже видел карты в вашем самолете. Боюсь, я не смогу выяснить правду, лишь слушая чьи-нибудь рассказы. Так что я заглянул в ваш самолет.
Я лишь кивнул. Парень был не промах. Да и с чего ему им быть. Но я все еще не мог понять, почему из Хельсинки послали парня, который суетится тут, интересуясь возможными случаями вторжения в запретную зону.
Гость вытащил пачку сигарет особого сорта, с длинным картонным мундштуком. Закурил одну, вытащил ее изо рта, внимательно осмотрел и с легкой печалью сказал:
– Существует теория, что именно те частички табака, которые превратились в дым при высокой температуре и ее сохранили, вызывают рак легких. Вы об этом слышали? Считается, что надлежит охлаждать дым, прежде чем он достигнет горла.
Пожав плечами, он снова сунул сигарету в рот и спросил:
– Вы когда-нибудь летали через границу?
– Через русскую границу? Клянусь богом, нет.
Полицейский кивнул, потом порылся в левом кармане брюк.
– Все, о чем мы сейчас говорим, не совсем то, что мне нужно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
При виде меня он подскочил и схватил меня за руку. Вначале я подумал, что естественным продолжением ситуации станет потасовка, но потом понял, что это просто его способ начать конфиденциальный разговор, не вызывающий подозрений со стороны.
– У тебя могут быть неприятности, Билл, – сказал он хриплым шепотом, который разнесся по всему аэропорту. – Ты залетал в запретную зону?
– Возможно, срезал уголок.
Мы разговаривали на шведском. Оскар был одним из маленькой, воображавшей себя избранными группы финнов с преобладанием шведских кровей. Немного ниже меня ростом, с острыми чертами грубого лица и прямыми волосами мышиного цвета – исключительно типичным для шведов, хотя в кино их представляют калиброванными блондинами.
– Послушай, я говорю это только чтобы помочь тебе, понимаешь?
– Да нет.
– Не занялся ли ты контрабандой спиртного? Ящик виски? Туши лосиного мяса или дичи, отстрелянной не в сезон?
Я отцепил его руку от своего плеча.
– Да нет, все лето я провел за вязкой носков в богадельне Ивайло. В чем, собственно дело?
– "SuoPo" здесь. – Он изобразил победоносную улыбку и чуть отстранился, чтоб лучше оценить результат своего сообщения.
Я попытался выглядеть гораздо менее обеспокоенным, чем это было в самом деле.
"SuoPo" означало отделение контрразведки. Полет в запретной зоне, который может вызвать международный инцидент, был делом "SuoPo", и видимо не самым пустяковым.
Кивнув так небрежно, как только мог, я спросил:
– А я-то тут при чем?
Его худое угловатое лицо выглядело разочарованным.
– Они расспрашивали всех пилотов, и я подумал, что тебе полезно знать... теперь мы можем хоть согласовать наши версии. Со мной инспектор уже беседовал.
Я облокотился на верстак и закурил.
– Да нечего нам согласовывать, Оскар. В чем проблема?
– Послушай, – теперь его лицо стало серьезным, – я сказал ему, что не знаю, кого ты в этом году перевозил. Скажи и ты, что не знаешь, с кем летал я и для чего. Ладно?
– Замечательно. Ответ исключительно подходящий, чтобы ввести опытного охотника за шпионами в заблуждение и заставить спокойно вернуться домой.
Пока что складывалось такое впечатление, что Оскар специально сделал все, на что способен, чтобы моя работа на "Каайа" выглядела как можно более подозрительной. Я пожал плечами.
– Ну ладно. Я действительно не знаю человека, с которым ты летал. Кто он?
– Это не имеет значения.
Затем он понял, что такой ответ выглядит не слишком красиво.
– Я возил только охотников и местных. И вообще работы было мало. Неважный год.
Так и должно быть, если он не получил контракта на поисковые геологические работы, и я действительно не слышал, чтобы такой контракт у него был.
– Ну хорошо, – кивнул я. – Где я могу найти этого типа из "SuoPo"?
На этот раз он действительно выдавил шепотом:
– Прямо за тобой.
Я повернулся, постаравшись, чтобы это не выглядело слишком суетливым. Он стоял в проеме ворот в ангар, против света был виден только силуэт в шляпе и с кейсом.
– Пилот Кери? – спросил он по-фински. Работники этого департамента всегда вежливо обозначают вашу профессию.
– Да?
Он подошел, протягивая руку, и я пожал ее. Когда свет из дверей перестал мешать, я смог разглядеть, что он высок, лишь немного ниже меня, и на несколько лет старше. У него было удлиненное лицо с умеренным количеством бородавок, присущих большинству финнов, крупный клювообразный нос и серые глаза.
Его однотонный темно-серый костюм и светло-серая шляпа-борсалино своим городским стилем больше подходили улицам Рованиеми.
Но между тем у него не было загара, которым все обязательно обзаводились длинным лапландским летом. Значит, прислан он из Хельсинки, что отбивало всякую надежду на то, что состоится рутинное, формальное выяснение каких-то обстоятельств.
– Вы хорошо говорите по-фински? – вежливо поинтересовался он.
– Не достаточно хорошо для разговора с полицейским.
Я ответил по-английски. Как оказалось, с английским у него все было в порядке. Он дружелюбно покивал и сказал с хорошим выговором:
– Очень хорошо. Будем говорить по-английски. Я Аарни Никонен из "SuoPo". Можем мы выйти и поговорить?
Он улыбнулся через мое плечо Оскару, затем зашагал из ангара, а я потащился сзади.
– Сегодня вы летали? – спросил он.
– Доставил кое-какие продукты американскому охотнику.
– Мистеру Хомеру?
– Да.
– А-а... Удивляюсь, как ему удалось вас зафрахтовать?
Он остановился у передвижного трапа и положил кейс на верхнюю ступеньку. В верхней части кейса, с той стороны, которую он держал к себе, был сверток. Величиной с пакет с сэндвичами... Или пистолет. Сняв шляпу, он бросил ее на сверток.
Полицейский был почти лыс, но не пытался спрятать лысину под седыми прядями, оставшимися над ушами.
– А где вы его высадили?
– Около восьмидесяти миль к северо-западу отсюда. На краю запретной зоны.
– Но не в ней?
– Нет.
Другого ждать он от меня не мог. Но, в конце концов, у него теперь был факт, который можно проверить без особого труда. Если только именно это он пытался выяснить.
Новый вопрос:
– И район, который вы обследуете для "Каайа", тоже не в запретной зоне?
– Нет, не в запретной.
Он смотрел на меня с печальной дружеской улыбкой.
Я сказал:
– Могу показать место на карте. У меня в самолете.
У меня было два экземпляра, один с подробными пометками на фиктивных площадях геологоразведки, как раз для такого случая. Настоящую работу я выполнял, используя целлулоидную накладку с отметками, сделанными восковым карандашом, которые стирал после каждого полета.
– Простите, – его улыбка сделалась еще печальнее, – но я уже видел карты в вашем самолете. Боюсь, я не смогу выяснить правду, лишь слушая чьи-нибудь рассказы. Так что я заглянул в ваш самолет.
Я лишь кивнул. Парень был не промах. Да и с чего ему им быть. Но я все еще не мог понять, почему из Хельсинки послали парня, который суетится тут, интересуясь возможными случаями вторжения в запретную зону.
Гость вытащил пачку сигарет особого сорта, с длинным картонным мундштуком. Закурил одну, вытащил ее изо рта, внимательно осмотрел и с легкой печалью сказал:
– Существует теория, что именно те частички табака, которые превратились в дым при высокой температуре и ее сохранили, вызывают рак легких. Вы об этом слышали? Считается, что надлежит охлаждать дым, прежде чем он достигнет горла.
Пожав плечами, он снова сунул сигарету в рот и спросил:
– Вы когда-нибудь летали через границу?
– Через русскую границу? Клянусь богом, нет.
Полицейский кивнул, потом порылся в левом кармане брюк.
– Все, о чем мы сейчас говорим, не совсем то, что мне нужно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64