Она внезапно перестала злиться и помрачнела.
– Я и так знаю, что она скажет.
– Покупать.
Она кивнула и в отчаянии воскликнула:
– Черт бы побрал все это – вы действительно мошенник!
– Я? А что я со всего этого буду иметь? Я просто лояльный служащий.
– Хорошо. Я позвоню ей.
– Прекрасно. – Тут я вспомнил, что мне было приказано не связываться с Гарри Барроузом и его проектами. – Только не говорите, где я нашел ее, договорились?
Она подозрительно покосилась на меня.
– Ладно…
Я кивнул на бутылку виски.
– Не хотите выпить?
Она покачала головой.
– Я вернусь к себе.
– Ну, раз мы оказались в этих местах, не собираетесь вы встретиться с Фаджиони?
– Да, я договорилась с ним на завтра.
– Вы когда-нибудь раньше с ним встречались?
– Нет. Пожалуйста, не говорите мне, что он тоже мошенник. Я слышала о нем.
Я кивнул.
Поколебавшись, она спросила:
– Думаю, вы знаете его как профессионала?
Я снова кивнул. Она снова спросила:
– Насколько хорошо он говорит по-английски?
– Зависит от обстоятельств. От того, хочет ли он, чтобы в разговоре сохранялось какое-то непонимание, или нет.
После небольшой паузы она сказала:
– Думаю, вам тоже хочется пойти?
– Скажем так, что я не возражал бы возобновить старую… дружбу.
– О, тогда все в порядке. – Ей просто необходима была моя компания. – Поезд завтра в десять сорок шесть.
22
Фаджиони жил в Падуе. Это очень симпатичный город в тридцати милях от Венеции вглубь страны, в конце длинного канала. Летом туда можно добраться на лодке, если есть время и желание останавливаться через каждые полмили, чтобы полюбоваться красивыми виллами. Мы провели в поезде три четверти часа, совершенно не разговаривая, и прибыли на место в половине двенадцатого.
Он жил в доме на боковой улочке, такой узкой, что ее можно было заметить, только стоя точно напротив ее начала. Поэтому о размерах дома можно было только сказать, что он большой, также трудно было оценить и его форму, если не считать того, что фасад был приблизительно квадратным, невыразительным и подслеповатым, без каких-то украшений, окна заделаны решетками и закрыты, стены из серого камня такой толщины, что пушке понадобился бы целый день, чтобы сквозь них пробиться. И меня бы не слишком удивило, если бы однажды кто-нибудь двинулся на Фаджи с пушкой.
Я нажал кнопку звонка возле смахивавшей на тюремную двери, и некоторое время спустя молодой человек впустил нас внутрь. У него были длинные черные волосы, одет он был в белый пиджак с черным галстуком и туго обтягивающие черные брюки; Элизабет протянула ему визитную карточку и после это мы долго стояли и ждали. Высокий и просторный холл освещался лампами, которые скорее всего не выключались ни зимой, ни летом; вдоль стен выстроились фрагменты классических скульптур. Они были просто выстроены в линию и никак не сгруппированы.
Мисс Уитли прошлась вдоль этой линии, а потом внимательнее присмотрелась к одному из фрагментов.
– Боже мой, вы знаете, чья это по-моему работа?
– Вероятнее всего вы правы. Хлам он не собирает.
Скульптура в камне изображала в натуральную величину какого-то бога или воина, который так поспешно собирался, что вообще забыл одеться.
– Вероятно, для него не хватило места наверху, среди действительно ценных вещей, – заметил я. – На обратном пути попытаюсь засунуть его в карман.
Она внимательно посмотрела на меня.
– Не забывайте, что мы здесь по серьезному делу.
– Если я забуду, то Фаджи напомнит.
Она снова осмотрелась вокруг и произнесла с известным благоговением:
– Я знала, что он большой человек, но не знала, что настолько большой.
Скорее всего, старый плут хотел, чтобы именно так она и подумала. Оставьте покупателя дожидаться среди первоклассных произведений искусства, разбросанных как попало, чтобы показать, что у вас нет времени ими заниматься, и у него сложится впечатление, что вы большой человек. Важный и богатый. После этого покупатель вряд ли станет упорно торговаться.
– Кстати, – спросил я, – теперь мы стали гордыми собственниками гравюры Дюрера?
– Да, – сквозь зубы процедила она и поджала губы.
– Я так и думал, что мы ее приобретем. Было чертовски умно с моей стороны обратить на нее внимание, вы не думаете?
– Как вы уже сказали: Дюрера узнает каждый.
Именно в этот момент молодой человек вернулся и сказал, что мэтр готов с нами встретиться.
Комната мэтра оказалась небольшим кабинетом на первом этаже; в нем царил беспорядок и он был слишком загроможден книжными шкафами. Стеллаж для картин без рам позади большого старого письменного стола; в одном углу картина в раме на подставке. Дневного света в комнате не было; пыльные старые темные занавеси оставались задернуты круглый год.
Фаджиони был маленьким, старым и толстым, и сутулился, хотя как он умудрялся сутулиться с таким животом, я не понимал. Все на нем – и коричневый костюм, и тонкие седые волосы, и даже сигарета, торчавшая в испачканных взъерошенных усах, – было в полном беспорядке. Он выглядел примерно на пять лир и был похож на использованный автобусный билет.
Поднявшись нам навстречу из-за письменного стола, он посмотрел на нас поверх очков, а затем принялся изучать визитную карточку Элизабет. Еще один трюк старого психолога.
– Вы – мисс Уитли? Я счастлив. – Он протянул пухлую бледную руку. – Когда-то мне доводилось встречаться с вашим знаменитым отцом.
Он убрал руку назад – видимо, та не хотела слишком долго висеть в воздухе – и похлопал по книжной полке.
– Я читал все его труды. Было так грустно узнать о его смерти.
Затем он взглянул на меня.
– Привет. Рад новой встрече, – сказал я.
– Джильберт! Я более чем счастлив. Мы не встречались с…
– С того момента, как я отдыхал за счет государства. Три года назад.
Он покачал головой.
– Это было просто ужасно. Я не могу представить, как…
– Я могу.
Элизабет с любопытством посмотрела на меня. Но потом решила ничего не предпринимать.
Фаджи снова повернулся к ней.
– Синьорина, вы покупаете картины?
– Мне было бы интересно посмотреть, – осторожно ответила она.
– Или собираете для кого-то коллекцию?
– Для одного – двух клиентов. В Соединенных штатах. Это дает мне возможность посмотреть здешние музеи.
Он кивнул настолько, насколько позволяли его подбородки; все это время он не вынимал изо рта сигарету.
– У меня кое-что есть. Не слишком много. Я теперь уже не так интересуюсь этим. Я умираю.
– Да? – искренне удивился я.
Он покосился на меня, затем вынул сигарету изо рта, долго и хрипло откашливал мокроту, сплюнул на ладонь и посмотрел. Потом снова проглотил.
Я почувствовал, как стоявшую позади Элизабет передернуло.
Фаджиони вновь посмотрел на меня.
– Умираю, – твердо заявил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70