Успокаивал только уверенный гул мотора «рено». Он ни разу не допустил сбоя, а четырехколесный привод проявил себя безупречно, позволяя прорываться через зыбучие пески, которые запросто могли их засосать. В четырех случаях им пришлось переезжать через старые сухие речные русла, и грузовик выносил их на противоположный гравийный берег на пониженной передаче. Зачастую Питту казалось, что им не избежать попадания во внезапно возникающие рвы или столкновения с камнями, но, рискуя, он направлял машину прямо на препятствия, и стойкий «рено» проносил беглецов через них.
Он не тратил времени на остановки, чтобы выйти и размять ноги. Им еще Придется вдоволь нагуляться, когда настанет пора расстаться с грузовиком.
– Сколько мы проехали? – спросил Джордино.
Питт глянул на одометр:
– Сто два километра.
Джордино посмотрел на него:
– Ты выбрал неправильный кратчайший путь или мы движемся по кругу? Ведь к этому времени мы должны были проехать почти двести километров. Мы что, заблудились?
– Нет, мы на правильном курсе, – уверенно сказал Питт. – Ошибка в измерениях Фэйруэзера. Он дал нам расстояние, которое пролетела бы ворона. Правда, ни одна ворона, и с половиной мозгов, не стала бы летать над пустыней, даже если бы ее гонял сторож с трещоткой где-нибудь на кукурузном поле в Айове. Невозможно выдерживать строго прямую линию, когда мы уже сделали объезд в сорок километров, минуя две глубокие расщелины и стадо песчаных дюн.
Джордино задвигался, ощущая неудобство.
– Что-то я чувствую себя хреново, зная, что придется пройти более ста километров по земле, на которую не ступала нога человека.
– Да, эта мысль не ободряет, – согласился Питт.
– Скоро светает. Мы потеряем звезды, по которым ориентировались.
– А они и не нужны. Я наконец вспомнил, как соорудить самодельный компас, который описывается в «Руководстве по боевым действиям в полевых условиях».
– Рад слышать это, – зевнул Джордино. – Что там указатель горючего говорит?
– Чуть больше половины бака осталось.
Джордино обернулся и бросил взгляд на туарега, который лежал связанным в кузове.
– Наш приятель выглядит совсем как загулявший матрос, которого споили и увезли на чужом судне.
– Он даже и не подозревает, что он наш шанс избежать погони, – усмехнулся Питт.
– Очередная коварная затея. Это никогда не кончится.
Питт покосился на узкий серпик луны. Конечно, он бы предпочел полную ее фазу, но был благодарен и за этот слабый свет, пока они боролись с рельефом, очень напоминающим лунный. Он переключил скорость и устремил взгляд на освещенную фарами неровную поверхность. Внезапно машина выскочила на ровную, гладкую поверхность, искрящуюся, как бенгальский огонь.
«Рено» катился по дну высохшего озера, на котором толстым слоем отложились кристаллики минеральных солей, и теперь в свете фар они преломляли двойные лучи, рассыпаясь всеми цветами радуги. Питт врубил последнюю скорость и ощутил бодрящее чувство, мчась по ровной, твердой поверхности со скоростью девяносто километров в час.
Казалось, поверхность пустыни уходит в бесконечность. Последние утренние звезды уплывали за горизонт, будто какая-то грань плоского мира вдруг рухнула в космос. Небо выглядело так, словно они были заключены в небольшую комнату с четырьмя стенами и потолком. Большая Медведица все время висела над горизонтом. Питт постоянно поглядывал на Полярную звезду как основной ориентир при движении на восток.
Прошло несколько часов, прежде чем кристаллическое озеро сменилось каменистой возвышенностью, усеянной невысокими, пологими холмами. Питт не мог припомнить из всего своего опыта ни одной столь же однообразной поездки. Единственным, что отвлекало его, был остроконечный пик слева, на севере, возвышающийся одиноким островком посреди огромного бескрайнего моря.
Джордино сменил его в кресле водителя, когда солнце вылетело из-за горизонта, как ядро из пушки. И потом весь день оно, казалось, висело без движения, прежде чем камнем рухнуть вниз на закате. Тени или вытягивались далеко, или вообще отсутствовали. Промежуточных состояний не было.
Через час после рассвета Питт приказал остановить грузовик и осмотрел кузов, где обнаружил отрезок трубы примерно в метр длиной. Затем спустился на землю и воткнул ее в песок, пока она не встала вертикально и не отбросила тень. Подобрав два маленьких камешка, он один из них положил на конец тени.
– Это и есть твой компас бродяги? – спросил Джордино, заинтересованно наблюдая за действиями Питта из тени грузовика.
– Учись, салага, как мастер работает!
Он присоединился к Джордино и подождал примерно двенадцать минут, прежде чем пройденную тенью дистанцию пометил другим камнем. Затем он провел прямую линию от одного камня к другому и продлил ее дальше еще примерно на полметра. Затем поставил носок левого башмака на первый камешек, а носок правого на то место, где линия закончилась. Подняв левую руку и указывая ею прямо перед собой, он торжественно объявил:
– Север там. – Затем вытянул правую руку в сторону. – А там восток и Транссахарская магистраль.
Джордино проследил за вытянутой правой рукой Питта.
– В том направлении я вижу какую-то дюну, которую мы можем использовать как дополнительный ориентир.
Они двинулись дальше, повторяя эту процедуру через каждый час. Около девяти часов поднявшийся юго-восточный ветер взметнул клубы песка и пыли, ограничив видимость в пределах двухсот метров. К десяти этот жаркий ветер усилился, занося песок в кабину, несмотря на поднятые стекла. Образуя небольшие смерчи, песок вздымался и кружился, подобно танцующим дервишам.
Ртутный столбик здесь поднимался и падал, как палка погонщика. В то утро температура за каких-то три часа поднялась с 15° Цельсия до 35°, достигнув к полудню верхней точки в 46°. Питт и Джордино чувствовали себя так, словно ехали в духовке, вдыхая и выдыхая жаркий и сухой воздух. Единственное облегчение приносил ветерок от их собственного быстрого движения по этой бесплодной и унылой земле.
Стрелка указателя температуры поднялась и зависла в миллиметре от красной отметки, означающей кипение, но пар из радиатора пока не вырывался. Теперь беглецы останавливались каждые полчаса, и Питт определял направление по едва видимому солнцу, с трудом пробивающемуся сквозь тучи пыли и позволяющему трубе отбрасывать лишь слабую тень.
Питт открыл одну бутылку и предложил Джордино восполнить потерю жидкости в организме.
– Сколько? – спросил итальянец.
– Делим пополам. Это даст нам по половине литра каждому, и столько же останется на завтра.
Удерживая руль коленями, Джордино отмерил свою долю, выпил залпом и передал бутылку обратно Питту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
Он не тратил времени на остановки, чтобы выйти и размять ноги. Им еще Придется вдоволь нагуляться, когда настанет пора расстаться с грузовиком.
– Сколько мы проехали? – спросил Джордино.
Питт глянул на одометр:
– Сто два километра.
Джордино посмотрел на него:
– Ты выбрал неправильный кратчайший путь или мы движемся по кругу? Ведь к этому времени мы должны были проехать почти двести километров. Мы что, заблудились?
– Нет, мы на правильном курсе, – уверенно сказал Питт. – Ошибка в измерениях Фэйруэзера. Он дал нам расстояние, которое пролетела бы ворона. Правда, ни одна ворона, и с половиной мозгов, не стала бы летать над пустыней, даже если бы ее гонял сторож с трещоткой где-нибудь на кукурузном поле в Айове. Невозможно выдерживать строго прямую линию, когда мы уже сделали объезд в сорок километров, минуя две глубокие расщелины и стадо песчаных дюн.
Джордино задвигался, ощущая неудобство.
– Что-то я чувствую себя хреново, зная, что придется пройти более ста километров по земле, на которую не ступала нога человека.
– Да, эта мысль не ободряет, – согласился Питт.
– Скоро светает. Мы потеряем звезды, по которым ориентировались.
– А они и не нужны. Я наконец вспомнил, как соорудить самодельный компас, который описывается в «Руководстве по боевым действиям в полевых условиях».
– Рад слышать это, – зевнул Джордино. – Что там указатель горючего говорит?
– Чуть больше половины бака осталось.
Джордино обернулся и бросил взгляд на туарега, который лежал связанным в кузове.
– Наш приятель выглядит совсем как загулявший матрос, которого споили и увезли на чужом судне.
– Он даже и не подозревает, что он наш шанс избежать погони, – усмехнулся Питт.
– Очередная коварная затея. Это никогда не кончится.
Питт покосился на узкий серпик луны. Конечно, он бы предпочел полную ее фазу, но был благодарен и за этот слабый свет, пока они боролись с рельефом, очень напоминающим лунный. Он переключил скорость и устремил взгляд на освещенную фарами неровную поверхность. Внезапно машина выскочила на ровную, гладкую поверхность, искрящуюся, как бенгальский огонь.
«Рено» катился по дну высохшего озера, на котором толстым слоем отложились кристаллики минеральных солей, и теперь в свете фар они преломляли двойные лучи, рассыпаясь всеми цветами радуги. Питт врубил последнюю скорость и ощутил бодрящее чувство, мчась по ровной, твердой поверхности со скоростью девяносто километров в час.
Казалось, поверхность пустыни уходит в бесконечность. Последние утренние звезды уплывали за горизонт, будто какая-то грань плоского мира вдруг рухнула в космос. Небо выглядело так, словно они были заключены в небольшую комнату с четырьмя стенами и потолком. Большая Медведица все время висела над горизонтом. Питт постоянно поглядывал на Полярную звезду как основной ориентир при движении на восток.
Прошло несколько часов, прежде чем кристаллическое озеро сменилось каменистой возвышенностью, усеянной невысокими, пологими холмами. Питт не мог припомнить из всего своего опыта ни одной столь же однообразной поездки. Единственным, что отвлекало его, был остроконечный пик слева, на севере, возвышающийся одиноким островком посреди огромного бескрайнего моря.
Джордино сменил его в кресле водителя, когда солнце вылетело из-за горизонта, как ядро из пушки. И потом весь день оно, казалось, висело без движения, прежде чем камнем рухнуть вниз на закате. Тени или вытягивались далеко, или вообще отсутствовали. Промежуточных состояний не было.
Через час после рассвета Питт приказал остановить грузовик и осмотрел кузов, где обнаружил отрезок трубы примерно в метр длиной. Затем спустился на землю и воткнул ее в песок, пока она не встала вертикально и не отбросила тень. Подобрав два маленьких камешка, он один из них положил на конец тени.
– Это и есть твой компас бродяги? – спросил Джордино, заинтересованно наблюдая за действиями Питта из тени грузовика.
– Учись, салага, как мастер работает!
Он присоединился к Джордино и подождал примерно двенадцать минут, прежде чем пройденную тенью дистанцию пометил другим камнем. Затем он провел прямую линию от одного камня к другому и продлил ее дальше еще примерно на полметра. Затем поставил носок левого башмака на первый камешек, а носок правого на то место, где линия закончилась. Подняв левую руку и указывая ею прямо перед собой, он торжественно объявил:
– Север там. – Затем вытянул правую руку в сторону. – А там восток и Транссахарская магистраль.
Джордино проследил за вытянутой правой рукой Питта.
– В том направлении я вижу какую-то дюну, которую мы можем использовать как дополнительный ориентир.
Они двинулись дальше, повторяя эту процедуру через каждый час. Около девяти часов поднявшийся юго-восточный ветер взметнул клубы песка и пыли, ограничив видимость в пределах двухсот метров. К десяти этот жаркий ветер усилился, занося песок в кабину, несмотря на поднятые стекла. Образуя небольшие смерчи, песок вздымался и кружился, подобно танцующим дервишам.
Ртутный столбик здесь поднимался и падал, как палка погонщика. В то утро температура за каких-то три часа поднялась с 15° Цельсия до 35°, достигнув к полудню верхней точки в 46°. Питт и Джордино чувствовали себя так, словно ехали в духовке, вдыхая и выдыхая жаркий и сухой воздух. Единственное облегчение приносил ветерок от их собственного быстрого движения по этой бесплодной и унылой земле.
Стрелка указателя температуры поднялась и зависла в миллиметре от красной отметки, означающей кипение, но пар из радиатора пока не вырывался. Теперь беглецы останавливались каждые полчаса, и Питт определял направление по едва видимому солнцу, с трудом пробивающемуся сквозь тучи пыли и позволяющему трубе отбрасывать лишь слабую тень.
Питт открыл одну бутылку и предложил Джордино восполнить потерю жидкости в организме.
– Сколько? – спросил итальянец.
– Делим пополам. Это даст нам по половине литра каждому, и столько же останется на завтра.
Удерживая руль коленями, Джордино отмерил свою долю, выпил залпом и передал бутылку обратно Питту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168