— Скажите, майор, вы знакомы с карате или кунг-фу?
Питт смущенно взглянул на широкий черный пояс, завязанный вокруг талии Рондхейма, и безнадежно понадеялся, что выпитое бренди ослабит боль от избиения, которому его собирались подвергнуть. Он покачал головой.
— Может, дзюдо?
— Нет, я ненавижу насилие.
— Жаль. Я рассчитывал на более серьезного противника, — Оскар указал на японские иероглифы, вышитые на поясе. — Я всегда сомневался в ваших мужских достоинствах, хотя Керсти уверяла, что в вас больше мужского, чем вы пытаетесь представить. Но мы это сейчас выясним.
Питт постарался проглотить наполнявшую его ярость и изобразил на лице страх. Он решил, что ему надо притвориться полнейшей тряпкой и не сопротивляться, иначе Рондхейм в ярости убьет его. В этом состояла его единственная надежда на спасение.
— Отпустите меня! Отпустите меня! — высоким голосом закричал он. — Что вы хотите? Что я вам сделал?
Его рот конвульсивно вздрагивал на искаженном лице.
— Я врал, что я взорвал ваш корабль. Я и не видел его в тумане. Я клянусь… Вы должны мне поверить!..
Телохранители Рондхейма переглянулись и обменялись презрительными усмешками. Сам Рондхейм с отвращением посмотрел на Питта.
— Хватит, — закричал он внезапно, — хватит распускать слюни. Я ни минуты не верил, что такой, как ты, мог уничтожить и корабль, и команду.
Питт дико оглянулся вокруг, в его глазах отразился слепой ужас.
— У вас нет… нет причины убивать меня. Я никому ничего не скажу. Пожалуйста! Поверьте мне! — Он умоляюще протянул к Рондхейму руки.
— Стой где стоишь!
Питт похолодел. Однако задуманный им план начинал работать. Теперь он надеялся только на то, что Рондхейм быстро устанет избивать не защищающуюся, не сопротивляющуюся жертву.
— Майор Военно-Воздушного Флота Соединенных Штатов, — передразнил Рондхейм. — Держу пари, что ты — всего лишь бесхребетный гомосексуал. Но ничего, сейчас ты узнаешь, как чувствовать боль от рук и ног другого мужчины. Жаль только, что у тебя никогда не будет возможности вспомнить этот самый болезненный урок искусства самообороны, который ты получишь.
Питт стоял перед ним, как загипнотизированный лось, затравленный гончими. Он что-то бессвязно бормотал, когда Рондхейм встал в центре мата и занял начальную стойку карате.
— Нет, подождите…
Слова застряли у Питта в горле. Он откинул голову и отпрянул назад. Удар пришелся по щеке Питта: он мог вызвать не только лиловую опухоль, если бы Питт не увернулся вовремя. Он покачнулся, оглушенный ударом, и увидел удивление, которое переросло в садистскую усмешку на тонком лице Рондхейма.
Питт понял, что сделал ошибку, увернувшись от удара и показав тем самым свою хорошую реакцию. Он должен заставить свое сознание играть по придуманным им правилам. Это было нелегко. Ни один нормальный человек, который более или менее знаком с правилами самообороны, не станет вот так беспомощно стоять, когда его избивают до полусмерти. Он сжал зубы и расслабился, ожидая последующих ударов Рондхейма. Ему не пришлось ждать и нескольких секунд.
Следующий оглушающий удар пришелся Питту прямо по лицу. Он вбил его в лежавший мат прямо под прикрепленными к стене горизонтальными брусьями. Лежа на полу, Питт облизал разбитые губы, почувствовал вкус крови и выбитых зубов.
— Давай, майор. Давай. — Рондхейм говорил жестко, отрывисто. — Вставай. Урок только начинается.
Питт с трудом поднялся на ноги и, споткнувшись, снова упал на мат. Настойчивое желание двинуть Рондхейму было сильнее, чем всегда, но он знал, что должен довести свою игру до конца.
Рондхейм больше не терял времени на разминку. Его удары молотом обрушивались на голову. Казалось, они никогда не кончатся. Следующая серия ударов пришлась по ребрам — и Питт, теряя сознание, почувствовал, как одно из них хрустнуло. Как в замедленной съемке, Питт, опустившись на колени, упал лицом вниз. Он и без зеркала представлял себе, как выглядит: распухшее лицо, заплывшие глаза, разорванные лиловые губы, вывороченные ноздри. Боль огромной волной накатилась на него.
Острая, как кинжал, боль в груди повергла его на грань потери сознания, хотя, заметил он с удивлением, сознание функционировало нормально. Он продолжал притворяться потерявшим сознание, но сжал зубы, чтобы не позволить наплывающей темноте на самом деле одолеть его.
Рондхейм был в ярости.
— У меня мало времени для этого скользкого гомика. — Он кивнул одному из своих телохранителей. — Приведи его в чувство.
Один из них, бритоголовый, намочил полотенце и не слишком нежным движением вытер кровь с лица Питта. Затем он обмотал полотенце, окрасившееся в красный цвет, как компресс вокруг его шеи. Поскольку Питт не пошевелился, охранник вышел и тут же вернулся с маленькой баночкой ароматических солей.
Питт кашлянул раз, два, харкнул кровью на ботинок охранника и, перевернувшись на бок, открыл глаза.
Рондхейм ухмыльнулся.
— Вы долго приходите в себя, майор. Похоже, вы немного устали. — Голос внезапно стал резким и пронзительным: — Встать! Пора заканчивать… хм… курс обучения.
— Курс? Обучения? — Слова еле слышно срывались с разбитых губ Питта, выплывая откуда-то из-под сознания. — Я не совсем понимаю…
Ответом Рондхейма стал удар ногой в пах. Питт конвульсивно вздрогнул, застонал, откатываясь назад.
— Я сказал — встать! — заорал Рондхейм.
— Я… я не могу…
Рондхейм нагнулся и ударил Питта в заднюю часть шеи. Больше не надо было притворяться: Питт вырубился окончательно.
— Привести его в чувство! — безумно заорал Рондхейм. — Я хочу, чтобы он был на ногах.
Охранники уставились в недоумении — даже они уже начали уставать от кровавых игрищ Рондхейма. Но у них не было другого выхода. Они обрабатывали Питта, как два тренера — проигравшего боксера до тех пор, пока он не проявил первые признаки сознания. Было совершенно ясно, что Питт не сможет подняться без посторонней помощи. Поэтому охранники, подхватив Питта под руки, подняли его. Его тело висело между ними мертвым грузом, как мокрый мешок с цементом.
Рондхейм избивал безжизненное тело до тех пор, пока его кимоно не промокло насквозь от пота и крови Питта.
В проблесках сознания Питту казалось, что он потерял всякую чувствительность. «Спасибо бренди, — успел подумать он, — если бы я так не напился, я бы не смог выдержать зверства Рондхейма, не сопротивляясь». Теперь же он и не мог сопротивляться: его физические ресурсы были полностью истощены, мозг терял контроль над реальностью. Он снова провалился в темноту.
Рондхейм направил точный сильный удар прямо в живот. Когда свет в шестой раз погас в глазах Питта, а охранники бросили его безжизненное тело на мат, садистское выражение появилось на лице Рондхейма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74