Охваченному паникой Ханневеллу прыжки Питта показались полным сумасшествием.
— О господи! Нет! Нет! — закричал, он, но предпринять ничего не мог. Только наблюдал, как Питт со скоростью бобслеиста приближался к нему. «Кажется, есть шанс, — подумал он, — если Питту удастся удержаться на айсберге». Пока же больше шансов найти свой конец в соленой ледяной воде. «Двадцать пять минут, — слова командира Коски сверлили мозг. — Всего двадцать пять минут человек может оставаться живым в воде, температура которой сорок градусов. И ни за что на свете не смогут они выбраться из воды и подняться на крутой склон айсберга».
Если бы у Питта была хоть секунда для размышлений, он, несомненно, согласился бы с Ханневеллом. Он действительно был похож на сумасшедшего. Внезапно, когда до Ханневелла осталось совсем немного, он с силой уперся пятками в лед и тут же ощутил невыносимую боль, остановился и бросил рукав своей куртки Ханневеллу.
Перепуганного ученого не надо было уговаривать. Он крепко ухватился за куртку и повис на ней. Еще с минуту он ждал, когда его немолодое сердце успокоится и войдет в норму. Осторожно осмотрелся и увидел, что край ледяного уступа упирается ему прямо в поясницу.
— Теперь, когда вы ухватились за куртку, — сказал Питт спокойно, хотя в голосе его чувствовалось огромное напряжение, — попытайтесь подтянуться.
— Я не могу, — хрипло пробормотал он. — Я могу только держаться за это.
— А упереться во что-нибудь ногами вы не можете?
Ханневелл отрицательно покачал головой.
Питт ухватился за куртку и ободряюще улыбнулся Ханневеллу.
— Я так уперся пятками, что лед может не выдержать. Не делайте никаких поспешных движений. Я собираюсь втащить вас на этот уступ.
На этот раз Ханневелл согласно кивнул. У него болел желудок, ломило кончики замерзших пальцев, лицо выражало боль и ужас. Только одно дошло до его затуманенного страхом сознания — решимость во взгляде Питта он почувствовал, что внутренняя сила и уверенность Питта переходят к нему.
— Перестаньте усмехаться, — сказал он, — и начинайте тянуть.
Осторожно, дюйм за дюймом, Питт подтягивал Ханневелла. Прошло шестьдесят тревожных секунд, прежде чем голова Ханневелла оказалась на уровне колен Питта. Питт отбросил куртку и схватил Ханневелла под мышки.
— Это было самое легкое, — сказал он. — Следующее упражнение за вами.
— Я ничего не могу гарантировать.
— Ваш измерительный циркуль при вас?
Ханневелл побледнел, потом кивнул.
— В боковом кармане.
— Отлично. А теперь перелезайте через меня и вытянитесь во всю длину. Когда ваши ноги прочно упрутся в мои плечи, вытащите циркуль и вгоните его в лед.
— Крюк альпиниста! — воскликнул Ханневелл. неожиданно обретая уверенность, — вы чертовски умны, майор.
Ханневелл стал перелезать через Питта, пыхтя при этом, как взобравшийся на гору локомотив. Вскоре это ему удалось. Затем с помощью Питта, который крепко держал его за колени, Ханневелл достал стальной циркуль, которым он обычно измерял расстояния на карте, и вонзил его концы глубоко в лед.
— Все в порядке, — подтвердил он.
— А теперь мы повторим все сначала, — сказал Питт, — Вы можете держаться?
— Делайте все быстрее, — ответил Ханневелл. — У меня совершенно онемели руки.
Все еще упираясь одной пяткой в лед из предосторожности, Питт испытал циркуль на прочность. Циркуль вонзился крепко. Как кошка, Питт прополз за Ханневеллом и вылез на безопасный участок. Почти сразу же, как показалось Ханневеллу, он выбросил из вертолета нейлоновую веревку. А еще через полминуты бледный и измученный океанограф сидел на льду у ног Питта.
Ханневелл сделал глубокий вдох и взглянул в лицо Питту, на котором ясно читалось чувство облегчения.
— Знаете, что я сделаю в первую очередь, когда мы вернемся в цивилизованный мир?
— Да, — улыбаясь, сказал Питт. — Вы пригласите меня на обед с таким количеством выпивки, сколько я только смогу одолеть, и представите меня чувственной полногрудой исландской нимфе.
— Обед и выпивка — за мной, это я вам гарантирую. А вот нимфу не могу обещать. Прошло так много лет с тех пор, когда я без труда договаривался с очаровательными женщинами. Боюсь, я уже забыл подход.
Питт рассмеялся, хлопнул Ханневелла по плечу и помог ему подняться.
— Не берите в голову, мой старый друг. Девушки — это по моей части. — Он вдруг остановился. — Ваши руки выглядят так, будто вы держали их на шлифовальном круге.
Ханневелл безразлично посмотрел на свои окровавленные пальцы.
— С ними совсем не так плохо, как кажется. Немного антисептика, маникюр, и они станут совсем как новенькие.
— Давайте, — сказал Питт. — В вертолете есть аптечка. Я перевяжу ваши пальцы.
Через несколько минут, когда Питт перевязал ему бинтом последний палец, Ханневелл спросил:
— Нашли вы что-нибудь похожее на тоннель до того, как я свалился?
— Отличная работа, — ответил Питт. — Вырезана полная гладкая окружность, прикрывающая вход и абсолютно совпадающая с окружающим льдом. Если бы некто вырезал еще и ручку, можно было бы открыть и войти.
Лицо Ханневелла внезапно потемнело.
— Этот айсберг проклят, — сказал он. — Он — враждебен нам.
Он сцепил свои обмороженные пальцы. Взгляд его был напряженным, лицо выглядело усталым.
Питт отошел в сторону и поднял ледяную глыбу трех футов в диаметре и трех дюймов в толщину, закрывавшую вход в грубо пробитый тоннель, достаточный, чтобы в него мог едва протиснуться один человек. Он невольно отшатнулся — из отверстия исходило едкое зловоние сгоревшей краски, материи и топлива, смешивавшегося с запахом расплавленного металла.
— Это только подтверждает, что я могу различать запахи сквозь толщу льда, — сказал Питт.
— Да. Ваш нос выдержал испытание, — немного саркастически заметил Ханневелл. — Но, что касается невозможности использовать термит, тут вы оказались не совсем на высоте. Ведь это не что иное, как выжженный лаз туда, вниз.
Он сделал паузу и бросил на Питта взгляд поверх очков, как на ученика, не выучившего урок.
— Мы могли бы взрывать здесь хоть до лета, не нанося заметного ущерба замурованному судну.
Питт пожал плечами.
— Много выиграешь — мало проиграешь. — Он передал Ханневеллу второй фонарик. — Я пойду первым. Вы подождете пять минут, а потом следуйте за мной.
Ханневелл склонился над краем ледяного тоннеля, Питт встал на колени, чтобы пролезть внутрь.
— Две. Я даю вам две минуты, не больше. И следую за вами.
Лаз длиной в двадцать футов, освещенный проникающими сквозь кристаллы лучами солнца, спускался вниз под углом в тридцать градусов и упирался в обгоревшую, покореженную стальную пластину обшивки. Вонь стала невыносимой, Питт едва дышал. Он попытался уйти от этого запаха и кинулся к изуродованной огнем пластине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74